В далекой Японии

В наш век любые расстояния сокращаются необыкновенно быстро. Чтобы преодолеть путь от Москвы до Японии, нам понадобилось всего одиннадцать часов.

Вместе с народным артистом РСФСР Валентином Ивановичем Филатовым и его женой Юлией Васильевной и главным художником Союзгосцирка Александром Павловичем Фальковским мы направляемся в Токио, где должны состояться представления международной новой программы.

Весна в Токио, в этом огромном, 11-миллионном городе чу­десна, особенно когда цветет вишня. Мне не раз приходилось слышать, что лицо Токио и его сердце — это Гинза. И я убедился, что так оно и есть. Этот центральный район — созвездие красивых улиц, на которых расположены здания различных контор лучшие магазины, рестораны и т. д.

Принятое в городе левостороннее движение транспорта спер­ва поражает своей интенсивностью, а временами производит гне­тущее впечатление. Правила движения тут строго ограничивают пешеходов и гораздо более снисходительны к водителям. Я не мог отделаться от мысли, что езда на автомобиле по Токио — своеобразная цирковая эквилибристика. Среди скопища машин снуют на велосипедах одетые в белые куртки бои. Управляя одной рукой, они в другой держат заказанные в ресторанах блюда или покупки, сделанные в магазинах. И одному богу из­вестно, как они умудряются проскочить среди этих потоков мча­щихся автомобилей.

Каждую минуту твоего пребывания на улице, в магазине, в холле отеля и в номере тебя сопровождает цветное и черно-белое телевидение. Восемь из двенадцати каналов работают по шестнадцать часов в сутки. Программы передач в основном со­стоят из детективов отечественного и американского происхож­дения или сентиментальных японских кинокартин. И все они насыщены сценами убийств, драк, грабежей. По существу — это пропаганда ужасов. Можно себе представить, как, в каком на­правлении телевидение воздействует на формирование характе­ров и нравов молодых людей. Каждые пятнадцать минут любая передача прерывается для рекламы. Многие фирмы рекламируются телевидением по десять, а то и по пятнадцать раз в день.

О других зрелищах. В Японии популярны две формы борьбы. Старинная борьба пользуется большой популярностью, она привлекает множество зрителей-японцев. Любители этого зрелища вместе с семьями располагаются на циновках в ложах. Они едят, пьют и при этом громко реагируют на схватки атлетов. Борцы, как правило, ведут обусловленный традициями строго регламентированный образ жизни, в котором чередуются молитвы, тренировки и еда. Они потребляют огромное количество пищи, так как считается, что толщина содействует крепости ног и слу­жит украшением фигуры борца.

Другая популярная в Японии борьба — «кетч» — вывезена из Америки. Она проводится для разжигания страстей в стиле «театра ужасов». Правила тут самые невероятные. Борцы бьют противника ногами, головой, таскают за волосы, кусают, поды­мают и бросают на деревянный пол, а то и через канаты ринга в публику, выворачивают руки и ноги и т. д. Состязания тут не­редко кончаются избиением судьи.

Самое главное, что поединки срепетированы до мельчайших деталей. Постановщики этого зрелища прибегают к различным способам устрашения: льется кровь (искусственная, конечно), один борец бьет другого головой об стенку, оба прыгают друг на друга... Зрители орут от восторга, когда белого или негра по­беждает японец. Эти, если так можно назвать, «соревнования» транслируются телевидением почти каждый день.

Несколько слов о кино. В Японии демонстрируется немало гангстерских и детективных фильмов, которые к настоящему ис­кусству имеют весьма отдаленное отношение. В них, по-моему, трудно проявить себя даже гениальному артисту. Об этом уже не раз писали. Подробнее скажу о фильме, который посвящен нашей стране. Он носит сенсационное название: «Прощайте, мо­сковские хулиганы». Содержание его сводится к тому, что в Мо­скву приезжает японец-музыкант, собирающийся пропагандиро­вать у нас джазовую музыку. Его принимает кто-то, чуть ли не министр, и упорно доказывает, что джаз — это очень плохо. Для вящей убедительности министр садится за рояль и начинает играть классику. Но японца не переубедить. Ища последовате­лей якобы запрещенного у нас джаза, он попадает в подвал ночного кабачка, именуемого «Красный петух» (названьице!), кото­рый находится в одном из глухих переулков. Замечу кстати, что и Москвы такой давно уже нет, да и заведений такого типа я, московский старожил, что-то никогда не видел. В кабачке — сбо­рище бородачей и девиц в мини-юбках,  играет джаз.  В «Красном петухе» ревнитель джазовой музыки встречает иекоего спив­шегося парнишку, который оказывается отличным музыкантом. Организуется джаз, в него вступают молодые прожигатели жиз­ни и сразу же... бросают пить и хулиганить — отсюда и название фильма. Наших соотечественников в фильме играют англичане и американцы, которые по-русски разговаривают так, что ни сло­ва не разберешь, будто слышишь ирокезскую речь.

Довелось мне видеть в Токио фильм о Петре Ильиче Чайков­ском, сфабрикованный в ФРГ. Эта типичная «развесистая клюк­ва» вызывает чувство глубочайшего возмущения. Надо, однако, заметить, что японские кинозрители знакомятся и с произведениями нашего киноискусства. Не так давно на экра­нах Токио с успехом демонстрировались «Война и мир» и «Анна Каренина», Советские фильмы, как и вообще советское искусство, пользуется уважением и любовью японских зрителей. По радио почти ежедневно звучит музыка Чайковского, Мусоргского и других русских композиторов-классиков. Большим успехом поль­зуются советские песни и наши исполнители.

Только в Токио работает примерно сто восемьдесят театров. Если не считать овеянный веками традиций «Кабуки» и еще не­скольких театров, — все остальное — мюзик-холлы и варьете. Представления в них подчинены худшим вкусам, подра­жательны, часто пошлы, а то и порнографичны, В основном это выступления балета, сопровождаемые певицей, певцом или груп­пой вокалистов. Внимания заслуживает постановочная техника: изумительный свет, меняющий цвета костюмов и декораций; подъемные устройства, подающие группы артистов из люков; зеркала многократно отражают все происходящее на сцене; светящиеся лестницы. Технические эффекты призваны ошело­мить, восхитить зрителя.

Иногда в программах мюзик-холлов и варьете попадаются цирковые номера. Мы видели акробатов с подкидной доской. Номер этот, сделанный под сильнейшим влиянием советских мастеров арены, значительно слабее наших. Правда, японские ис­полнители работают не на опилках, а на полу, что, разумеется, труднее. Приятен молодой комик, создающий образ незадачливого «битлса». Другой номер, тоже с неизменным «битлсом», эксцентрический, примечателен свежестью трюков. Но таких вы­ступлений мало. Цирк Японии, который когда-то считался одним из лучших, по моим наблюдениям, находится в упадке. Никто не готовит молодых исполнителей, нет площадок для показа цир­ковых жанров.

Наиболее интересным зрелищем из виденных нами представ­ляется мне выступление лучшего в Токио мюзик-холла «Кокусай». В отличие от театра «Кабуки», где все роли играют муж­чины, в «Кокусае» все исполняют женщины. Надо отметить, что женщины в мужских костюмах — отличные кавалеры и хорошо держат партнерш в самых сложных поддержках. В труппе около шестисот красивых и грациозных девушек, которые, вступая а труппу, дают обет безбрачия. Как только артистка выходит за­муж, она тотчас же, как бы автоматически, выбывает из «Кокусая».

Очаровательно начало программы «Кокусай», в котором занята почти вся труппа. Действие происходит на своеобразной сцене, на двух выдвижных полукругах — традиционной «дороге цветов». В программу включены танцы различных народностей Японии, комические сценки, современные композиции и наконец «Боле­ро» Равеля, поставленное с выдумкой и вкусом. Испанские ко­стюмы у женщин и мужчин белые, но под светом прожекторов цвет их все время трансформируете, становясь то золотым, то серебряным или переливается все — и цветами радуги.

Впечатляет такая поэтичная сценка. Возлюбленный вернулся домой из далекого путешествия. Во время радостной встречи он видит на любимой новое ожерелье. Это вызывает у него подо­зрение. Она клянется, что ни в чем не виновата, но разгневанный ревнивец не верит клятвам и покидает ее. Убитая горем, она идет в храм молиться и там роняет фонарик. Возникает гран­диозный пожар... Все в огне и дыму, то тут, то там вспыхивают огромные языки пламени, рушатся стропила, валится огромная статуя Будды... Это сделано технически с большим совершен­ством и производит огромное впечатление.

Примерно в трех часах езды от Токио на берегу моря нахо­дится океанарий — театр морских животных. Океанарии амери­канские и японские уже неоднократно были описаны. И все рав­но, когда сам видишь это зрелище, оно поражает. Повинуясь звонкам, красавцы-дельфины выпрыгивают из бассейна. Гигант­ский морской лев катает на спине обезьяну, которая спокойно и весело играет во время своеобразной морской прогулки. Две обезьяны сидят на берегу и, поддразнивая дельфинов, бросают им рыбу. Огромные животные то и дело прыгают за лакомством. Такие картины вызывают живую и непосредственную реакцию больших и маленьких зрителей.

Теперь о наших гастролях в Японии. Программа, как я уже упоминал, была составлена из номеров артистов девяти стран. Японский номер «Уда» — своеобразный меланж-акт, состоящий из таких элементов, как икарийские игры, эквилибр и акробатика. Исполняется он медленно, в очень своеобразном стиле. Свое блестящее мастерство показывал венгерский артист Шимон Тибор (штейн-траппе). Выступали группа чешских и польских артистов, монгольский артист Энхе, болгарский клоун Тошка Казаров с партнером Ферри. Советский цирк представляли воздушная гимнастка Е. Аванесова, акробаты с подкидными досками Канагины, музыкальные эксцентрики Е. Амвросьева и Г. Шахнин, дрессировщик Валерий Филатов с группой мелких животных, За­ключал программу аттракцион «Медвежий цирк» под руковод­ством народного артиста РСФСР Валентина Филатова. Зрители принимали аттракцион с восторгом. Все представления наших ар­тистов проходили с неизменным успехом, вызывали очень одоб­рительные отзывы прессы.

Покидая гостеприимную Японию, мы увозили в своих серд­цах образы людей, преисполненных интереса и теплоты к нашей великой Родине.

оставить комментарий

СЭЦ. 11 - 68