В парижских цирках
Главный режиссер Московского цирка М. С. Местечкин побывал недавно вместе с группой советских артистов в столице Франции. Публикуемые здесь заметки рассказывают о том, что ему довелось увидеть во французском цирке.
Артистка МАРИЗ БЕГАРИ
На второй вечер пребывания в Париже я вместе с Валентином Ивановичем Филатовым попал на представление цирка Дивер. Командует им мсье Буглион — гроза всех цирковых предпринимателей. Говорят, будто именно он разорил наследников Медрано и принудил их ликвидировать свое дело. И само здание цирка Дивер, и его программа оставили у нас впечатление, будто мы неожиданно очутились в атмосфере начала века, несмотря на то, что программа состояла из современных номеров и даже транслировалась по телевидению. Такому ощущению немало способствовали облик цирка, его старинное убранство, архаичные ложи и столь же архаичное художественное оформление зала. Но дело не только в этом. Давайте приглядимся...
В форганге вместе с униформой снует большая группа каких-то людей в пестрых одеждах, а впереди них — четыре фантастически одетые девицы с перьями на голове. Такие же девицы стоят в двух боковых проходах, стоят, как статуи, и в течение всего вечера решительно ничего не делают, даже не улыбаются. В продолжение добрых тридцати минут по манежу и зрительному залу носится человек, именуемый мсье Лояль, — некий гибрид массовика-затейника и конферансье. Этот изящный молодой человек все время разыгрывает кого-нибудь из публики, которая легко и непринужденно принимает каждую его незамысловатую шутку. Первый, кого мы узнали, был наш старый знакомый — дуэт немецких силовых акробатов Карменас, тот самый толстый немец, который вращает свою партнершу, стоящую в копштейне на его голове. Кстати сказать, этот трюк мы в Москве увидели впервые. Прежде никто у нас да и на Западе такой работы не демонстрировал. Оба артиста находятся в своей обычной форме и ничего нового в Париже не показывали.
Вся программа в целом посредственная, номера ничем друг с другом не связаны, коверных да и вообще клоунов настоящих нет. Но один номер мне очень понравился. Это — клишник. На манеж (опилки, конечно) выносят ломаный столик и какую-то ободранную бочку. Затем происходит торжественный выход исполнителя — не то англичанина, не то американца. Артист явно обижен, что ему не аплодируют. На каком-то ломаном языке он горячо жалуется, что его плохо встречают, а когда, наконец, добивается, что весь зал начинает громко аплодировать, он удовлетворенно произносит: «оревуар». Затем следует серия неожиданных каскадов со столом, да таких, которых мне, признаться, никогда не приходилось видеть. Любопытная деталь: во время исполнения одного из эксцентрических трюков артист, как бы случайно, роняет в бочку свою шляпу. Доставая ее, он около двух минут уморительно пытается втиснуться в бочку. Это не только фейерверк превосходных трюков, но и демонстрация настоящего артистизма — еще одно доказательство той нехитрой истины, что без артиста нет цирка, а есть только спорт, кое-как приспособленный для арены.
П
рограммка цирка ПИНДЕРА
Недалеко от Парижа, вблизи небольшого города Манта, расположился самый большой во Франции передвижной цирк — цирк Пиндера. Пользуясь выходным днем, едем всей группой в гости к французским коллегам. На обширной площади раскинулось огромное шапито, вмещающее четыре тысячи зрителей. Рядом, занимающая такую же большую территорию, своеобразная зоовыставка, где демонстрируются различные животные, размещенные в клетках-вагончиках. Причем за осмотр зверей взимается отдельная плата. Что же представляет собой цирк Пиндера? Это двести пятьдесят автомобилей самых различных размеров; это двести различных животных; это, наконец, огромный штат служащих, помимо артистов — участников представления.
И вот мы сидим в радушно предоставленных нам ложах. На манеже опять мсье Лояль, на сей раз, конечно, другой. В отличие от диверовского он в ходе представления семь-восемь раз меняет свои цветные фраки и во втором отделении проводит конкурс на находчивость. Было объявлено, что победитель получит приз в 1000 франков, но белые нитки всех «подсадок» были совершенно отчетливо видны, и потому никакого эффекта сие длинное «развлечение» не произвело. Скорее, оно вызывает некоторую досаду. Думаю, что в принципе игра, проводимая клоунами со зрителями, остроумно выдуманная режиссерски и точно сделанная актерски, к тому же еще и содержащая цирковое начало, могла бы иметь такой же успех, как и хорошая клоунада. Но в данном случае так не получилось. Скорее всего из-за того, что ни одного из перечисленных трех условий тут не было соблюдено.
Теперь о программе. В первом отделении она, к сожалению, ничем не порадовала: ни першисты 4-Брадфорт, ни эквилибристка на шаре Рогана, ни нелепый номер 4-Петровы (слабые турнисты, ряженные «дикими» индейцами), ни комики «времен Очакова и покоренья Крыма» Монард и Вассэр, безуспешно пытавшиеся рассмешить публику.
Но вот объявляется знакомый номер, который мы видели во время гастролей французского цирка в Москве, — жокеи-наездники Кароли. Увы, нас и тут ждало разочарование. Старшие Кароли, по сути дела, уже не принимают участия в номере, они ходят с шамбарьерами или ассистируют, работает же только молодежь и при том очень посредственно. В памяти московских зрителей остался необыкновенно смешной сход комика Энрико с лошади и вообще вся его отличная обыгровка жокеев. Между прочим, программа начиналась со смешанной группы хищников. Очень посредственная дрессировка, демонстрируемая довольно старым артистом, оставляет впечатление редкостного примитива. К искусству это не имеет никакого отношения.
Велофигуристы БРОКВЕЙ
Во втором отделении, которое заметно лучше первого, — всего четыре номера. Три из них превосходны. Это наша старая знакомая Мариз Бегари, чье выступление очень понравилось в Москве. Сейчас она работает еще лучше. Это воплощенное изящество, подлинная грация, сочетающаяся с вершинами гимнастического мастерства. Финальный трюк Бегари, так называемые закрутки (она их делает шестьдесят), совершенно ошеломляет. Такое же яркое впечатление производит парный номер велофигуристов Броквей. Они исполняют каскад сложнейших трюков, «нокаутируя» зрителя бешеным темпом и обаянием.
Венчает программу выступление группы клоунов Франческо (Франче-ско — второй номер старых Кароли). Это очень смешной музыкальный номер, в котором музыка — повод для забавных трюков талантливых клоунов. Артисты они хорошие, особенно Энрико, но их реклама («Самые большие клоуны эпохи» — не более и не менее), мягко выражаясь, сильно преувеличена. Между прочим, когда я был в Париже, там работали Фрателлини. «Белый» клоун (старший брат) умер, но и сейчас эта группа во главе с талантливейшим Баба Фрателлини, исполняющая такие же бездумные пустячки, кажется мне творчески куда более значительной, чем Франческо.
...Спектакль подошел к концу. После традиционного финала с представлением публике всех участников началось самое интересное. Прозвучал резкий свисток и больше ста служащих энергично приступили к разборке цирка. Уже через несколько минут его начали грузить в машины. Надо сказать, что все сооружение собирается в течение двух с половиной часов, а разбирается еще быстрее — за два часа.
С радостью должен подчеркнуть, что описанный тут вечер стал волнующей демонстрацией искренней дружбы советских и французских цирковых артистов. Французы преподнесли москвичам букеты цветов, Энрико Кароли и Олег Попов дружески обнялись. Такого рода встречи приносят большое удовлетворение артистам, одновременно способствуя обогащению старого, но вечно молодого искусства цирка.
М. МЕСТЕЧКИН, заслуженный деятель искусств РСФСР
Журнал Советский цирк. Сентябрь 1967 г.
оставить комментарий