В путь-дорогу
Разговор об эстраде следует вести всерьез, ибо эстрада — это большое и серьезное искусство, даже при всей своей «несерьезности».
Настоящее произведение искусства определяется идеей, тем, во имя чего оно создано, и почерком его автора. Подчеркиваю — собственным почерком. Настоящий, хороший театр обязан иметь свое лицо. Это — аксиома. Эстрадный концерт состоит из ряда отдельных номеров, исполняемых отдельными артистами, и здесь каждый артист — это своеобразный театр. А следовательно, на эстраде каждый артист должен иметь свое лицо, свой почерк.
Я хочу напомнить о прошлом нашей эстрады. Выходил на сцену замечательный артист Василий Гу-щинский. Он был представителем так называемого «рваного жанра». На подмостках появлялся оборванец с красным шарфом, замотанным вокруг шеи, с дырявым зонтиком. Он выступал от имени тогдашней галерки, исполнял злободневные фельетоны и куплеты. Выходил Михаил Савояров во фраке и в цилиндре. Это был «салонный артист». Знаменитый конферансье Константин Гибшман появлялся на эстраде в образе запутавшегося интеллигента, заикающегося и путающего все на свете. Петр Муравский выходил в образе рабочего, критикующего все с позиций господствующего класса. Владимир Хенкин выходил в образе обывателя, но хитрого и веселого собеседника. Мария Миронова — в образе пустенькой девицы Капы, Рина Зелёная — в образе воинствующей мещанки. Были разнообразные исполнительницы песен: жанровые певицы, лирические, шуточные, исполнительницы песен улицы. Александр Вертинский пел песенки Пьеро, Виктор Хенкин — песни шута. Были певцы, исполнявшие песни рабочей окраины, исполнители «жестоких романсов» и т. д. и т. д. Николай Смирнов-Сокольский выступал как трибун революции, громящий все то, что должно отжить.
Порой артисты говорили и пели об одном и том же, но всегда по-разному, всегда в самых различных образах. Теперь же у нас нередко артисты эстрады говорят и поют одинаково об одном и том же и часто вне всякого образа. Эстрадный концерт порой напоминает периферийную гостиницу, где в каждом номере висит копия шишкинских мишек. У нас на эстраде десятки Шуровых и Рыкуниных, Эмилей Радовых, Лифшицев и Левенбуков. Три или четыре десятка Капиталин Лазаренко, Нин Дорд, Май Кристалинских и полсотни Кобзонов. Не много ли? Повторяют образы, репертуар, манеру исполнения и даже костюмы.
Мне думается, что артист эстрады должен быть неподражаем. Он должен быть обязательно оригинален, обладать ему одному свойственной манерой исполнения, иметь свой, именно для него рожденный репертуар. Он должен обязательно обладать тем, что называется «изюминкой», и уж непременно сценическим обаянием, без которого на эстраде просто смерть. Я не хочу сказать, что у нас на эстраде нет таких артистов. Они есть. Но их очень мало. А копиистов — множество, и это чрезвычайно грустно. Мне думается, что артист имеет право идти на эстраду только в том случае, когда он нашел свой образ, свою манеру игры, свой почерк, свой репертуар. Эстрада не терпит полумастерства, эстрадного полуфабриката.
Вот с этих позиций, подходя к эстраде с высокими требованиями, мне и хочется поговорить о третьем выпуске Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства, выступавшем в конце прошлого года на сцене Московского театра эстрады в программе «В путь-дорогу». Самым радостным в этой программе показалось мне выступление выпускницы Государственного училища циркового и эстрадного искусства Елены Камбуровой.
На эстраду выходит скромная, чуть застенчивая, неприметная девушка. Нет на ней концертного платья, и туфли вроде уже ношеные, и весь вид будничный. Пианист К. Акимов начинает играть, и мы видим, как оживает лицо Камбуровой, как загораются огоньки в глазах, как выпрямляется и становится гибкой фигура, розовеют щеки, начинают алеть губы. Такое впечатление, что в нее вошла душа. Артистка поет. Пожалуй, «поет» даже не то слово. Чувства постепенно выливаются в песню. Она и говорит, и шепчет, и поет. У нее приятный голос, необычный, очень свой, и тембр его все время меняется от настроения артистки. Слова, произносимые и выпеваемые ею, обретают образность, становятся ощутимыми, обретают запах и цвет. Артистка никого не повторяет. Исполняемые ею песни разрывают рампу и проникают в сердца слушателей. Она не поет что угодно. Тексты ее песен — это всегда литература. И пианист-композитор К. Акимов — ее достойный партнер.
Что же за образ нашла Камбурова? Конечно, каждая песня в ее исполнении — это несколько образов, созданных авторами песен и воплощенных артисткой. Но у Е. Камбуровой найден и свой необычный образ исполнительницы жанровых песен, песен настроения — образ скромной труженицы искусства, чуть грустной, чуть веселой мечтательницы, художницы, выискивающей интересующую ее натуру и как бы слегка подчеркивающей — вот я, а вот педня. Еще не найден окончательно свой костюм, еще нужен поиск, но многое уже намечено и отточено. На нашей эстраде появилась звездочка, которая обещает стать настоящей звездой.
Вокальные номера в программе представлены также 3. Варламовой и 3. Кирилловой, хорошо, ладно поющими русские народные песни, но еще не нашедшими своего лица (подобных дуэтов множество, они не хуже других, но своего слова еще не сказали). В таком же примерно положении и дуэт Б. и В. Кубышкиных. Отлично поют, показывают себя неплохими актерами, но повторяют уже давно известную нам манеру исполнения подобных дуэтов.

Эквилибр на канате в исполнении Л. Москвиной

В. Дорохова и В. Бирюков в танцевальной сценке «На карнавале»
Н. Кудрявцева поет песни народов мира. У нее красивый, хороший голос (уже неплохо!), есть недурные актерские данные, но нет режиссера (ах, как это важно, чтобы был талантливый режиссер!), который помог бы молодой одаренной певице найти себя, свой стиль исполнения и свой костюм.
Именитые мастера советского эстрадного балета заслуженные артисты республики Анна Редель и Михаил Хрусталев, как и в двух предыдущих выпусках мастерской, являются постановщиками танцев. И, как всегда, делают это великолепно. Своеобразен татарский танец «Мальчишки» в исполнении С. Овечкиной и В. Горелова, любопытна насыщенная народным юмором танцевальная картинка «Солдат и черт» в исполнении А. Крикливого (солдат) и особенно—ловкого и техничного И. Гуренко (черт). Но самым ярким является танцевальный скетч «На карнавале», с которым выступают В. Бирюков и удивительно темпераментная и трепетная танцовщица В. Дорохова, умеющая жить в танце, передавать настроение чуть заметным движением, отлично владеющая искусством мимики, легкая, грациозная, заражающая своей эмоциональностью. Представляют интерес акробатические номера — силовые акробаты И. Водопьянов и А. Соколов, эквилибрист и гимнаст А. Макаров, эксцентрик И. Еленский и эквилибр на канате в исполнении Л. Москвиной, сумевшей в этом имеющем отличных предшественников аттракционе найти свой поэтический образ.
Значительно хуже обстоит дело с так называемым «разговорным жанром». (Исключение составляет В. Арская, хорошо исполняющая остроумный фельетон Матвея Грина «Не могу молчать» в постановке режиссера А. Крючкова.) В. Гурьев читает фельетон В. Лифшица «Ни пуха, ни пера», посвященный молодым артистам. Поражает убожество мысли и текста, застарелые остроты типа «петушка и кукух» (это тем удивительнее, что автор — хороший поэт и фельетонист) и раздражает неумение исполнителя просто разговаривать со зрителями. Молодой артист как бы подражает плохим «мастерам художественного слова», играя каждое слово текста, взбираясь все время на котурны. В фельетон включены танец, баланс на катушке, фехтование, скороговорка, но весь этот набор не действует. Фельетон М. Грина «Человеку— человек» не дотягивает, на мой взгляд, до фельетона. Это — просто несколько удачных, остроумно сформулированных мыслей, которые могли бы войти в конферанс. Актер И. Черпаков произносит их тактично, но не заражает своим волнением зрителей. Выпуская исполнителя, мастерская не позаботилась о том, чтобы вооружить его репертуаром, дающим возможность выявить дарование молодого актера.
Безусловно способная, но несколько преувеличенно сентиментальная актриса В. Гонтарева исполняет главу из поэмы А. Гангова «Джульетта из Хиросимы». Я не знаю всей поэмы, но прочитанная глава — набор посредственных белых стихов, констатирующих факты, но не поднимающихся над уровнем посредственной газетной заметки. Искренность исполнительницы, довольно удачное музыкальное оформление и волнующее уже само по себе слово «Хиросима» одерживают победу над плохой литературой и вызывают аплодисменты зала. Но думается все же, что надо требовательнее подходить к слову на эстраде. Актрисы В. Бойцова и А. Кудрявцева выступают в вокальном пародийном дуэте «Трудный дебют». Номер отлично поставлен режиссером А. Ширвандтом. Одаренные исполнительницы обладают явным комедийным талантом, и мы являемся свидетелями рождения оригинального женского пародийного дуэта. Кудрявцева сидит у рояля, и поначалу кажется, что это будут Шуров и Рыкунин в «женском варианте». Но артистки и режиссер не идут по испытанному пути и ищут новые пародийные краски, находят забавные комедийные переходы от бытового разговора к пению. Правда, литературный текст номера мог бы быть острее и смешнее.

«Трудный дебют» — пародийный номер артисток В. Бойцовой и А. Кудрявцевой

Елена Камбурова
Несколько слов о конферансе. Он ведется в стихах, но авторы постеснялись быть упомянутыми в печатных программах. И они правильно сделали. Стихотворные тексты конферанса напоминают рифмованные подписи к рисункам в плохой стенной газете. Конферанс только мешает программе. Выпуск мастерской состоялся. Но это не значит, что работа закончена. Выпускникам следует оттачивать свое искусство, искать образ и подходящий репертуар, работать над речью, тренировать тело, овладевать мастерством актера. А руководству мастерской нужно обратить особое внимание на разговорный жанр, привлекая для этого опытных режиссеров и педагогов, профессиональных авторов. Итак, повторяю, выпуск состоялся. Ну что ж, доброго пути, друзья-выпускники! Пути-дороги вам открыты. Теперь многое зависит от вас.
Владимир ПОЛЯКОВ
Журнал Советский цирк. Март 1966 г.
оставить комментарий