Великий Папини

Это был первый день гастролей знаменитого цирка. Огромное голубое шапито притягивало к себе зрителей, и народ валом валил, чтобы посмотреть акробатов, жонглеров, иллюзионистов, канатоходцев, клоунов и, конечно, укротителей диких зверей.

Вечером в переполненном цирке сво­бодны были только три арены, вокруг ко­торых сидели двенадцать тысяч зрителей. Все с нетерпением ждали начала. И вот вышли музыканты. Сверкая бле­стящими, золотистыми костюмами и медью труб, они заиграли выходной марш. Начал­ся парад-алле — демонстрация красоты, силы, изящества, молодости. Когда все артисты и звери продефили­ровали перед публикой, свет погас, и про­жектор осветил только центральную арену. В ярком луче света появился шпрехшталмейстер.

— Добрый вечер, амигос! Мы начинаем наше представление сенсационным, непов­торимым номером! Ничего подобного еще мир не видел! Выступает бесстрашный акробат на трапеции великий Папини!

Оркестр заиграл бравурный марш, и на арену выбежал маленький, невзрачный че­ловечек. Не обращая никакого внимания на двенадцать тысяч зрителей, он подбежал к одной из мачт, поддерживающих шапито, обнял  ее и  полез... Через минуту он уже был на самом верху. Посмотрев вниз, на все три арены, на зрителей, он поудобнее уселся на трапеции, упершись головой в брезент.

— Браво! Браво, великий Папини! Он быстрее молнии! — неистовствовал цирк.
— Поаплодируем великому Папини! — старался перекричать зрителей шпрехшталмейстер.

Аплодисменты разгорелись с новой си­лой. А когда зрители наконец умолкли и двенадцать тысяч пар глаз уставились на великого Папини, ожидая начала его вы­ступления, все услышали, как человечек на трапеции произнес голосом, дрожащим от волнения:

— Амигос, вы меня извините, но я невеликий Папини!
— Вы не великий Папини? — удивленно воскликнул шпрех. И, обращаясь к зрите­лям, пояснил: — В нашем представлении участвуют артисты многих цирков мира! Они съехались только сегодня и я еще не всех знаю в лицо!
— Амигос! — снова пролепетал человек под куполом, — вы меня извините. Я не великий Папини. Я вообще не акробат!
— Как не акробат? Как же вы смогли так быстро взобраться под самый купол? И почему? Никакие причины не могут оправдать ваше поведение! Вы срываете представление! Немедленно спускайтесь!
— Не могу! У меня есть причина быть здесь, наверху!
— Какие могут быть причины, чтобы по­сторонний человек сидел под куполом цир­ка, мешая представлению?!

А зрители кричали:

— Поставьте лестницу, снимите его от­туда!
— Вызовите милисианос!
— Черт с ним, пусть сидит там, если ему нравится!
— Начинайте представление!
— Я вам в последний раз говорю: не­медленно слезайте, — строго возгласил шпрех.
— Не могу! У меня трое маленьких де­тей...
— О, проклятие! При чем тут ваши дети? Объясните наконец, в чем дело?
— Дело в том, амигос, — дрожащим го­лосом пролепетал человечек, — дело в том, что там львы вырвались из клетки и бе­гают по цирку! По-моему, они уже заку­сывают вашим Папини!
— Все львы? — бледнея закричал шпрех.
— Нет, только один! Но с меня этого вполне достаточно!
 

Журнал Советский цирк. Август 1967 г.

оставить комментарий