Владимир Сысоев

Когда-то в цирке было принято составлять звонкие псевдонимы из слогов своих имен и фамилий: Арколь (Аркадий и Коля), Валези (Валя, Леля, Зина). Подобным же образом из начальных букв фамилии и имени — Сысоев Владимир — было образовано и Эсвэ.

В 30-е годы номер Эсвэ был украшением программ самых крупных цирков — его копировали, ему подражали. Артисты, зная Владимира как выдумщика, как человека, наделенного редкостной фантазией, наслышанные о его оригинальных придумках, гурьбой шли к нему за советом, искали у него режиссерской помощи.

Ростовчанин Владимир Владимирович Сысоев связал свою жизнь с цирком в 1929 году. На манеж он пришел из спорта, пришел против обыкновения не юнцом, а уже сложившимся тридцатидвухлетним человеком, за плечами которого был большой жизненный опыт.

Сколько я знал Владим Владимы-ча, ему всегда были присущи стремление к новизне, неуемная тяга к усовершенствованию нашего циркового дела. Это, пожалуй, было главным его помыслом, основной темой разговоров. Да и не только разговоров: собственной практикой он подтверждал это. Сначала он создал из ростовских спортсменов художественно-акробатическую группу. И хотя номеров этого плана было больше чем достаточно, «4-Эсвэ-4» отличались ото всех сложностью трюков, выполняемых с живым задором, тонко продуманными перегруппировками, композиционной стройностью, — это и в самом деле была художественная группа. Для сопровождения номера артист привлек музыку Рахманинова, что, безусловно, придало этой пластико-скульптурной сюите еще большую эмоциональную насыщенность.

Четыре года спустя Сысоев первым в нашем цирке создал оригинальный номер — «Игра в диаболо». Полузабытой спортивной игре он придал характер художественного зрелища, сделал номер, который породил массу подражателей. Нехитрая металлическая катушка да две палочки, скрепленные шнуром, — вот почти и весь реквизит, а сколько Сысоев сумел найти неожиданных пассажей, замысловатых комбинаций, зрелищных эффектов!

Вместе со своей постоянной партнершей Ольгой Цупак они появлялись в легких спортивных костюмах и начинали раскручивать на шнурах катушки, энергично полоща их в воздухе. Затем игриво перебрасывали катушки друг другу. С веселым жужжанием катушки вращались на палочках, катились по шнурам, растянутым через весь манеж, и вдруг, подброшенные меткой рукой, попада-
ли на спусковой механизм катапульты, изобретенной Сысоевым, из жерла которой вылетал шелковый спортивный флаг и, прочертив в воздухе голубую параболу, попадал в руки артистки. Артист «научил» катушки послушно взбираться по шнуру под купол; удар — и град разноцветных парашютиков с забавными куклами-парашютистами низвергался на ковер. Позднее он придумал «поющие» катушки и светящиеся (с крошечными электролампочками); эти катушки-светлячки выписывали в темноте причудливые световые узоры. И какой финал! Пробежав по виткам спиралевидной установки, катушка заг жигала огромные огненные буквы — СССР.

Сысоев был фигурой незаурядной. Мы, молодые артисты, тянулись к нему: привлекал ироничный склад его ума, небанальные суждения о цирковом искусстве. К тому же он и сам умел слушать.

Особенно сблизились мы, встретившись в программе Ленинградского цирка. Нашей дружбе не мешала разница в возрасте — он умел сделать эту разницу незаметной. И днем и после представления, как магнитом, тянуло в его насквозь прокуренную комнату. Курил он действительно много, предпочитая всем сортам «Казбек». Его страсть к придумыванию, страсть, безусловно, режиссерского свойства, сказалась и в такой любопытной детали: в день приезда под потолком его комнаты, в том месте, где идет бордюр, бросился в глаза синий квадратик-картинка с крышки «Казбека». Было невдомек — зачем?
На второй день под лазурным небом, мимо заснеженных гор, один за другим скакали в черных развевающихся бурках уже два джигита, через неделю — семеро. А когда пришло время разъезжаться, черные джигиты вели свою бешеную скачку бесконечной вереницей по всем четырем стенам.

К сожалению, чрезмерная застенчивость Сысоева не позволяла в полной мере проявиться его способностям. Бывало, стоим за местами, там, где по обыкновению артисты смотрят работу своих товарищей, он наклонится к уху: «Я перекомпоновал бы этот номер так-то и так-то...», «Ну и скажи им, ведь так явно лучше...», «Не стоит. Еще обидятся...»

Постоянное стремление Сысоева к цирковой новизне вылилось в замысел, который иначе как поразительным не назовешь. Он задумал номер, какого не знал, да и сейчас не знает, ни один цирк мира, номер необыкновенно современный, рабочее название которому было «Летающие планеры». Сысоев и здесь нашел добрый десяток эффектных комбинаций. Ему дали двух помощников-мастеров. Целыми днями Владимир вместе с ними возился над аппаратиками: клеил, переклеивал, отыскивал нужные изгибы крыльев и, как их там, ланжеронов. Потом все трое врывались в манеж, где шла репетиция, и просили уступить его «всего на минуточку». И вот изящный красный планер, описав под куполом несколько кругов, точно влетал, вызывая общее изумление, в небольшой ангар.

Этот невиданный номер был уже почти готов: дело дошло до чернового просмотра. Однако премьера не состоялась. 4 марта 1947 года замечательного мастера манежа Владимира Владимировича Сысоева не стало.

Много лет минуло с той поры, но неутомимый энтузиаст цирка Владимир Сысоев живет в благодарной памяти друзей. И едва я услышу это имя, как перед глазами встают катушки-светлячки, парящие над манежем, и красный планер, который «сам» влетает в ангар.

Р. СЛАВОНИИ

оставить комментарий