Войцех Семен - артист эстрады
Польский театр, фильм, эстрада — богаты талантами.
Польские актеры, как правило, «универсальны», поэтому имена многих ведущих артистов театра и кино украшают и эстраду — достаточно вспомнить Адольфа Дымшу, Алину Яновску, Эдварда Дзевоньского, Богумила Кобьелю. Сам тип эстрадного представления в Польше разнообразен, во всяком случае, адесь нет диктата классического эстрадного жанра — сборного концерта, а преобладают содержательные, с фантазией сделанные единые программы — сатирические ревю, пародийные обозрения, скетчи, эстрадные «парафразы» известных спектаклей. И репертуар разнообразен, и эстрадные коллективы стремятся подальше от шаблона к прорисовке своего, необщего лица. Но есть в польском искусстве одно явление, о котором хочется говорить особо. Оно поражает и углубленной разработанностью «технологии» самого жанра, и неожиданностью художественных открытий, когда вводятся в эстрадный «оборот» доселе никак к нему не причастные «области» и материалы, и масштабностью актерских красок. Но речь пойдет не о каком-то большом эстрадном коллективе, а об одном актере. Однако особенность этого актера в том и состоит, что он один — это уже и есть целый «организм», целое «актерское учреждение», целый микрокосм на эстраде, потому что это — Войцех Семен.
Польша—большая страна, и Варшава немаленький город. Но сказать, что Семена знают в Польше повсюду и узнает буквально каждый прохожий в Варшаве или Кракове— не будет преувеличением. Поляки очень любят Семена, называют его ласково «Войтек» и гордятся им. Действительно, в искусстве и актерской личности Войцеха Семена есть какая-то очень главная, весомая суть: он национален, свободно и вдохновенно народно-национален — в условиях очень современного польского искусства. Ему 35 лет, но выглядит он благодаря юношески подтянутой, некрупной фигуре, светлым — соломенным — волосам и голубым, как летнее небо, глазам гораздо моложе. Вместе с тем внешность этого актера, сыгравшего не один десяток театральных и киноролей, глубоко обманчива: что-то «крестьянское», даже простоватое в облике — таким может быть пастух в Татрах... Но дать себе обмануться «простоватостью» Семена и принять ее за «небогатость» внутреннего мира и облика этого актера — значит жестоко попасть в просак. Одна аналогия настойчиво напрашивается, когда видишь крестьянские образы, неподражаемо созданные Семеном в театре, кино и на эстраде, — «семеновский мужичок» это как бы толстовский мужичок — медлительный, основательный, детски-доверчивый и цельный, иногда хитроватый; и в то же время это раскрывающийся изнутри по-толстовски могучий народный характер.
Войцех Семен тесно связан с самодеятельным студенческим эстрадным театром. Но в нарушение существующих канонов он не вышел из самодеятельного театра, а вошел в него, уже будучи актером профессиональным. Надо сказать, что зритель в Польше очень любит такой тип представления — «микротеатр», представление малых очень мобильных форм — гротеска, пародии, скетча. Очевиден заданно, намеренно эстрадный характер многих представлений Варшавского студенческого театра. Больше всего люди, любящие эстраду по-настоящему, с фантазией и дерзостью, боятся подчинения ее диктату жестких «канонов жанра» (что, к примеру, происходит с опереттой, где железные законы самого жанра и амплуа внутри него держат в тисках весь тип спектакля). Конечно, эстрада — жанр значительно более раскованный, но кто сказал, что и внутри него уже очерчены, извлечены и использованы все возможности? Семен своим искусством на эстраде доказывает, что эти возможности практически неисчерпаемы. Тип эстрадного представления, который создан Семеном,— это прежде всего моноспектакль. Он, как правило, исполняется им самим, одним. Вместе с тем это не художественное чтение, хотя Семен один из лучших чтецов и интерпретаторов классической и современной поэзии на эстраде (он читает Ю. Тувима, К. Галчинского, А. Блока, С. Есенина, молодых польских поэтов). Это — спектакль. Спектакль одного актера, который видит именно в эстрадном жанре огромную (а можеть быть, и единственную) возможность сконцентрированного, объемно малого, содержательно емкого представления.
Вот три очень разных и одинаково совершенных создания Семена: представление «Разрисованная башня» по мотивам народных польских песен, сказаний, баллад. Здесь есть сюжет: Ясь и Кася любят друг друга, но Ясь уходит на «далекую войну», а к Касе сватается пан. Получив отказ, он мстит. Кася убита. Гибнет и Ясь на «далекой войне». Пять песен — как пять актов античной трагедии: горечь, мудрость, пафос и простоту народной поэзии принес Семен на эстраду. Молодые, полные жизни Ясь и Кася, спесивый Пан, пьянчуга и забулдыга Грубый, Дружка на свадьбе, Палач — весь этот мир разнолик и весь разыгран одним человеком в черном эстрадном костюме. Мгновенные, точные рисунки-характеристики, психологические состояния персонажей сменяют друг друга, переплетаются, сталкиваются; особенность каждого из них и в то же время такая слитность — поэтическая, песенная слитая стихия народного слова, напева, речитатива. Семен — безапелляционный хозяин эстрадного пространства, он умеет энергично организовать и подчинить его себе, «населить» своими образами и тогда, когда он царит на эстрадной площадке совершенно один: читает стихи или прозу. Но в своих подлинно эстрадных, построенных на точно продуманном и выверенном сценарии представлениях он очень любит и поразительно точно умеет пользоваться вспомогательными действующими величинами: аксессуарами, деталями, эстрадным реквизитом, пластическим акцентом. В «Разрисованной башне» вместе с Семеном «играют» огромные, почти в человеческий рост соломенные куклы — они ведут свое происхождение из народного польского райка — «шопки». Тем самым и весь стиль спектакля привязывается к древнему народному, «плебейскому» жанру массового зрелища, когда актер-скоморох выходил со своими куклами на площадь. В игре Семена — буйная, многоликая, крестьянская природа зрелища; в его больших, немного грустных, немного потешных куклах — наивная, незамутненная поэтичность народной души.
Народный — «крестьянский» — герой любимый и постоянный у Семена. Его образ — чистый, цельный, нравственно надежный — кочует вместе с актером не только из города в город, с эстрады на эстраду, но и из одного спектакля в другой, это некая «постоянная величина» его эстрадного творчества, пробный камень-«кремешок». Настоящей виртуозности достигает Семен в своей популярнейшей и действительно блистательно, вдохновенно сыгранной эстрадной программе «Измена». В основу ее легла «Конармия» И. Бабеля. «Измена» Семена — суровая, героическая, а где-то и горьковато-комическая сюита о гражданской войне, о страданиях, поисках, мужестве маленького человека. ...Луч рефлектора выхватывает из темноты небольшую фигуру на пустой эстраде — Семен разыгрывает цепь крохотных, в 2—3 минуты времени, актерских миниатюр.
В этом спектакле в руках Семена, вокруг Семена особенно органично и выразительно играют детали; они скупы, подчеркнуто обобщенны; это могут быть четкие конструктивные линии, натянутые как струны, или яркое, резкое цветовое пятно: красная гвоздика, как капля крови на черной груди бывшего забитого российского обывателя... Брошенная на пол старая шинель... Полосатый жилет на голом теле... Яблоко в руках рассказчика. Каждый такой этюд-миниатюра — это характер, это судьба; обрамляют «Измену» короткие немые сцены: «зачин» и «кода»: над барьером в напряженном и в то же время в каком-то замедленном ритме покачиваются угловатые плечи, бледное лицо вдохновенно, намеком прочерчены шея боевого коня и ствол винтовки за плечом (и то и другое — лишь легкие палочки), а над всем — алое знамя горящим пятном.
Семен как бы переворачивает пахнущие порохом страницы, и с одной на другую проходит его исторический герой, который в то же время какой-то гранью — и «лирический герой» самого актера. В этом удивительном слиянии секрет многолетней неослабной популярности у зрителя семеновской «Измены». Новую, своеобразную форму острозлободневного, воспитывающего, гражданского спектакля создал Семен в содружестве с популярной артисткой польской эстрады Алиной Яновской. Спектакль «Обвиняемые» — мастерски сыгранный актерский дуэт, где дано Столкновение двух сломанных, стоящих под угрозой человеческих судеб. В основу сценария представления положены подлинные судебные дела, материалы процессов; в нем остро, тревожно ставятся проблемы молодежи, нравственности, это драма возможного преступления. И «Обвиняемые» и другой особенно остро политический эстрадный спектакль «Дневники Рудольфа Цесса» построены на документе. «Научная», обнаженная точность документального текста дают здесь особый выразительный эффект именно в сочетании с обнажаемой правдой и драмой человеческой психологии, живого характера. Такой жанр «публицистической эстрады» имеет огромную ценность и большие перспективы именно в наши дни.
Интересен еще один эстрадный цикл Семена — тоже публицистически заостренный, на этот раз сатирический; это одна из последних работ, она называется «Проповеди»; в ней Семен — ксёндз. Он читает с амвона «прихожанам» (зрителям) с десяток проповедей; их сатирическая убийственность построена на эффекте несоответствия «божественных» текстов и корыстной, низменной сути самого ксендза, ее Семен по ходу программы разоблачает все больше и больше. Так Семен в содружестве, с режиссером (обычно он работает вместе с Маркушевскнм) ищет и «подключает» к эстраде, «пускает в оборот» новые, до сих пор неиспользованные и неохваченные эстрадой пласты жизни. В работе на эстраде Семен не исполнитель, а активнейший творец всего спектакля в целом, от замысла его и до последнего звука, жеста. Он — автор большинства первоначальных конструктивных идей будущего представления, его сценария, режиссерского плана, пластического «ключа». Семен на эстраде — это действительно целый «комплекс»; в его искусстве есть что-то от напряженной, сосредоточенной работы крестьянина, ремесленника — так косят крестьяне в сенокос, так гончар обжигает горшки, так кузнец кует металл — неутомимо, с полной отдачей сил, со смекалкой и виртуозностью.
Н. БАШИНДЖАГЯН
Журнал Советский цирк. Июль 1964 г.
оставить комментарий