У меня все это лежит в шкафу, в комнате, в Москве

Но особенно на меня повлияло не найденное в «неудобных материалах», а этот текст, скаченный из Интернета.

«Умерла Валерия Ивановна Цветаева - сестра Марины Цветаевой. Как-то так случилось, что последние годы ее жизни я стала ей близким человеком, к которому она хорошо относилась. Я виделась с ней за несколько дней до ее смерти. Хочу написать об этом.

Таруса – 13 августа 1966-го года.

Грязь в комнате была ужасная. Валерия Ивановна лежала на каком-то тряпье, на рваных и грязных наволочках. Лежала на спине, дышала с трудом.

Долго Валерия Ивановна лежала молча. Я тоже молчала. Потом она неожиданно сказала: "Все мы, Цветаевы, уроды. Каждый на свой лад..." Потом, помолчав: "Иссушила меня эта женщина... Я была бы совсем другая..." (Я поняла, что она говорит о мачехе.) Потом опять наступило молчание. Наконец она снова заговорила: "О студии написать надо..." Ведь это было большое дело...  200 человек... Выступали и здесь, и в Серпухове, и в других местах... У меня это все лежит в шкафу, в комнате, в Москве..."

На другой день, 14 августа, я уезжала. Днем, часов в 12, зашла к Валерии Ивановне проститься. Я нашла ее в ужасном состоянии. Совсем одна она сидела на своем ложе, уронив голову на стол. Говорить она не могла.

Я поставила на стол открытку, сказала, что уезжаю, и спросила, не будет ли каких-нибудь поручений. Валерия Ивановна с трудом выдавила: "Евгении Михайловне... (большая пауза)... Москву..."

Я повторила: "Вы хотите, чтобы я позвонила Евгении Михайловне и она увезла вас в Москву? Валерия Ивановна кивнула. Потом сложила руки крестом на груди и указательным пальцем правой руки четко и определенно показала на землю. Я поняла - чтобы похоронили в Москве. Но спрашивать не стала. Я обняла ее бедные худые старческие плечи и поцеловала ее. Она уже не могла поднять головы и только несколько раз нежно погладила меня по левой руке выше локтя.

Так мы с ней простились. Когда через несколько часов мы ехали на автомобиле - увидели доктора Александрова, выходившего от Валерии Ивановны. Мы остановились, и Юрий Михайлович подошел.

- Ну, как Валерия Ивановна?
- Очень плоха. Вопрос дней.

17-го она умерла»

Если сохранить последовательность и не забегать вперед, то я, прочитав эту запись, еще не мог знать, кто такая Евгения Михайловна и какую роль она сыграет в моем рассказе о Цветаевских курсах.

А пока передо мной лежали свежий лист мелованной бумаги с текстом воспоминаний актрисы Натальи Львовны Дружининой и изъеденный временем и крысами  листочек, подписанный самой Валерией Цветаевой.

Первый говорил, что архив в Москве, в каком-то шкафу, а второй, что его не сохранилось. Если еще раз посмотреть на документ с «архивом не сохранилось», то можно увидеть, что на нем помимо текста еще даны и цифры с московским телефоном для возможного дозвона. Еще это -  

«Если нужно что-либо дополнительно, то не раньше декабря. К тому времени могут быть присланы и фото». Даты нет, но совершенно очевидно, что написано это было гораздо раньше, чем сказанное за несколько дней до смерти о том, что архив есть. Чему верить? Думается, последнему.

Итак, архив есть. Где-то есть. Возможно, где-то есть. Блокнот:

1. Музей  Цветаевых в Тарусе
2. Музей Цветаевых в Таллицах
3. Музей Цветаевых в Москве
4. Пушкинский
5. им. Бахрушина
6. РГАЛИ

Из анекдотов мне мало какие нравятся. А все потому, что я почти всегда угадываю финал. Но есть такие…

Повесился парикмахер.
Оставил записку:
«Всех не перебреешь!»

К чему?

Да  к тому, что я не повешусь. Просто – перебрею всех.

Из архива курсов «Искусство движения».
Е.П. Чернов, кандидат искусствоведения.

оставить комментарий