Встреча с цирком "Буш"

Так  получилось, что,  прилетев в Берлин, я не застал в столице Германской Демократической Республики ни одной цирковой труппы.

В цирке "Буш"

В ГДР три государственных цирка (кроме того, есть еще шесть частных), и все они в это время были в разъездах: коллективы «Аэрос» и «Беролина» гастролировали за границей, а цирк «Буш», приезжавший прошлым летом в Советский Союз, совершал очередное турне по городам республики.

И я, возможно, так и не выбрался бы в другой город на уже знакомую по московским гастролям программу, если бы не одна любопытная фраза, оброненная в разговоре редактором немецкого эстрадно-циркового журнала «Артистик» Майей Лопаттой. Заглянув в гастрольный график, она как бы между прочим сказала: «Сегодня труппа «Буш» дает последнее представление в Хальденслебене, а завтра начинает работать в Штендале».

Сегодня цирк заканчивает выступления в одном горо­де, а уже завтра открывается в другом — такая образцовая организация переездов заслуживала того, чтобы с ней познакомиться поближе. Между Хальденслебеном и Штендалем, как я прикинул по карте, добрых шестьдесят кило­метров — расстояние немалое. Но дело даже не в расстоя­нии. Надо ведь не просто перебросить на автомашинах и тракторах громоздкое цирковое хозяйство (слонов и хищ­ников в том числе), но и успеть разобрать в одном месте и установить в другом просторное шапито на две тысячи триста мест.

А тут еще мне рассказали, что дрессировщик цирка «Буш» Хакно Кольдам, выступавший у нас в прошлом году с десятью черными пантерами, подготовил — а, точнее, восстановил — оригинальный аттракцион, который еще не видели москвичи. Дрессировку львов артист совместил с игровой буффонадной клоунадой — эксперимент безуслов­но интересный и редкий   в практике циркового искусства.

Короче говоря, появилось достаточно оснований побы­вать в гостях у цирка «Буш». Но прежде я встретился с генеральным директором народного предприятия ГДР «Центральный цирк» Отто Нетцкером.

— У немецкого цирка, как вы знаете, большие и давние традиции, — рассказывает Отто Нетцкер, — и мы, естествен­но, стремимся достойно продолжать их. Начиная с января 1960 года, когда три наших цирка объединились в народное предприятие, в республике созданы наиболее благоприят­ные условия для развития циркового искусства. Кстати, именно в шестидесятом году состоялся первый выпуск четырехгодичной артистической школы, которая готовит молодых исполнителей нужных нам жанров. Сегодня в про­граммах государственных цирков успешно выступают око­ло семидесяти воспитанников этой школы. За время учебы они не только овладели профессиональным мастерством, но и получили общеобразовательную подготовку в объеме десяти классов. Никогда прежде немецкие цирки не знали таких всесторонне подготовленных артистов, как не знают их до сих пор цирки ФРГ.

Коротко о том, как мы работаем. С марта по ноябрь, то есть примерно в течение двухсот тридцати календарных дней, все наши цирки дают ежедневно по два представле­ния (в дни переездов — одно). Другими словами, каждый из грел: цирков должен побывать за это время в пятидесяти городах и дать в общей сложности четыреста пятнадцать представлений. Возникает вопрос: когда же наши артисты успевают репетировать и готовить новые номера? Какое-то время выкраивается по утрам и между представлениями, когда цирк два-три дня работает в одном городе. Но в основном подготовкой новых номеров артисты занимаются в зимние месяцы — с ноября по март. Для этой цели нами создана вблизи Берлина большая репетиционно-производственная база или, как мы называем ее, «зимняя квартира». Вы, очевидно, побываете там, поэтому рассказывать о ней я не буду.

И в заключение — о наших международных связях. Уже несколько лет мы обмениваемся номерами и програм­мами с цирками стран социалистического лагеря. Осо­бенно прочные творческие контакты установились у нас с Союзгосцирком, с которым мы успешно сотрудничаем с пятьдесят второго года. Авторитет советского цирка очень высок в Германской Демократической Республике, поэтому мы заинтересованы в том, чтобы наше содружество при­обретало все более широкий и всесторонний характер...

От центра Берлина до «зимней квартиры», о которой упомянул в беседе генеральный директор, полчаса езды на машине. Она расположена в сосновом бору, куда не доно­сится шум большого города. Строительство этой репетиционно-производственной ба­зы, начатое в шестьдесят третьем году, будет закончено к осени следующего года.

«Зимняя квартира» — это прежде всего крыша над головой, квартира в буквальном смысле слова для артистов и работников цирка, которые восемь месяцев в году про­водят на колесах. Жилой многоэтажный корпус напоминает наши цирковые гостиницы; в каждой комнате три-четыре кровати — тесновато, правда, но после бесконечных переез­дов в кочевых вагончиках не так уж плохо. На этажах оборудованы душевые, есть кухня и столовая, построен клуб со сценой и киноустановкой.

Крышу над головой обретают в «зимней квартире» не только люди. В просторных, напоминающих ангары, зда­ниях — клетки для хищников, слоновник, конюшни. Живот­ные размещены так, что их легко вывести яа любой из трех репетиционных манежей. В соседних зданиях — гара­жи, различные мастерские, преимущественно ремонтные, складские помещения. В одном из корпусов налажено производство тех самых вагончиков, в которых артисты немецкого цирка путешествуют по городам республики.

Я был в ГДР летом, когда «зимняя квартира» под Берли­ном кажется вымершей и безлюдной. Работало лишь не­сколько мастерских. Пусто было и в цирковом зверинце. И только в одной из клеток лениво зевал лев — «артист» труппы «Аэрос», которого на сей раз почему-то не взяли на гастроли в Венгрию...

Около двенадцати часов следующего дня мы приехали в Штендаль, где вскоре должна была начать свои выступ­ления труппа «Буш». О том, что в Штендале готовится цирковая премьера, можно было догадаться сразу же, едва машина запетляла по узким улочкам горола. Рекламные щиты и тумбы, на которых летела в прыжке черная пан­тера, треугольные вымпелы и голубые полотнища, яркие листы плакатов с оскаленной львиной мордой буквально заполонили все вокруг. «Буш!», «Буш!», «Буш!» — казалось, реклама стреляет, ведет прицельный и беспрерывный огонь.

У плакатов немецкого цирка есть одна любопытная особенность: на них почти никогда не изображается чело­век, скажем, акробат или жонглер, эквилибрист или кана­тоходец (за исключением, может быть, клоунов в подчеркнуто «клоунских» гриме и костюме). Предпочтение отдается «звериным ликам», что нередко делает цирковые плакаты похожими на рекламу зоопарка. И объясняется это, разумеется, не тем, что здесь существует какое-то обидное пренебрежение к личности артиста, его труду и творчеству на манеже. Просто цирк в представлении немецких зрителей — это прежде всего номера и аттрак­ционы, в которых участвуют дрессированные животные. Генеральный директор Отто Нетцкер, помнится, заметил в разговоре: «Если в программе нет семи-восьми видов жи­вотных — это уже не цирк, а варьете». Неслучайно, в трех государственных немецких цирках насчитывается более четырехсот животных, в том числе 14 слонов, 24 льва, 18 тигров, 10 черных пантер, 50 обезьян, 160 лошадей, 60 зебр, кенгуру и страусов.

Настойчивое рекламирование животных, преимущест­венно редких, экзотических, продиктовано, как я убедился, еще одним обстоятельством. Когда мы подъехали к огоро­женной со всех сторон площадке, которую облюбовала для выступлений труппа «Буш», шапито еще «достраивалось», еще не все машины пришли из Ханденслебена (до начала первого, дневного, представления оставалось около трех часов) — а цирк уже принимал посетителей. Маленькие штендальцы в сопровождении мам и пап нескончаемой вереницей шли мимо клеток со львами и пантерами, подол­гу останавливались под брезентовым навесом, где громы­хали цепями, тяжело переступая с ноги на ногу, огромные слоны.

Билет, дающий право посмотреть перед представлением животных, стоит пятьдесят пфеннигов. Для цирков ГДР, которые пока еще не полностью окупают себя, это состав­ляет одну из доходных статей (в прошлом году, например, в трех государственных цирках было продано 1.300 тысяч таких билетов). Но я подумал о другом... Право же, хоро­шо — и с познавательной и с воспитательной точек зре­ния, — когда зрители и, прежде всего дети, получают доступ «за кулисы» цирка, имеют возможность внимательно рассмотреть животных, которые затем быстро промелькнут перед ними в номере или трюке на манеже. Когда-то и в наших цирках, в частности в Московском на Цветном бульваре, маленькие зрители кормили в антракте морков­ками, которые продавались тут же, дрессированных: лоша­дей. С кормлением морковками или без кормления (неиз­вестно еще, как отнесутся к, этому дополнительному «вкусовому поощрению» животных наши современные дрессировщики), но, может быть, все-таки стоит подумать о том, чтобы снова открыть перед зрителями цирковые «кулисы».

В этой связи (позволю себе небольшое отступление) вспоминается посещение Берлинского зоопарка. Здесь, как и в наших зоологических садах, ребятишек катают на осли­ках и пони, но есть тут и нечто другое. На небольшой площадке установлен на штативе фотоаппарат, против аппа­рата низкая скамеечка; рядом в клетке — два живых и пока еще совершенно безопасных львенка. Юный посетитель зоопарка, затаив дыхание, садится на скамейку, служитель кладет ему на колени львенка, который смешно шипит и поводит усами — и любопытный снимок готов. Нетрудно представить, сколько маленьких москвичей и ленинградцев, киевлян и рижан были бы рады получить в подарок такую фотографию. И дело опять-таки не только в дополнитель­ных доходах, которые имеет зоопарк (три снимка стоят пять марок). Редкая возможность сняться в обнимку с «самим львом», как и увлекательная прогулка «за кули­сами» цирка, пробуждает у детей интерес к живой приро­де, воспитывает любовь к животным...

Но вернемся к цирку «Буш». Пока мы бродили меж клеток и наскоро сколоченных вольеров, автомашины свезли и разместили вокруг шапито все сто тридцать девять вагончиков, на которых цирк переезжает из одного насе­ленного пункта в другой. Кухня, столовая, душевая, пра­чечная, клуб, медицинский пункт — все на колесах. Есть даже школа, где парты привинчены к полу и где учитель­ница Нибур Урзуля ежедневно занимается с тридцатью учениками в возрасте от семи до четырнадцати лет. Немец­кий передвижной цирк — поистине городок в себе!

Заместитель директора труппы Теодор Бартке дает нам краткий хронометраж работы коллектива цирка за послед­ние сутки:

— Вчера в шесть часов вечера закончилось представ­ление в Хальденслебене, к девяти — сложили шапито, по­грузили реквизит и животных. Ночью переезжали. Сегодня рано утром основное оборудование было доставлено в Штен-даль. Сразу же приступили к установке шапито. Должны были закончить к двенадцати (на монтаж полагается шесть часов), но, как видите, немного опоздали. Особой беды в этом, правда, нет, так как первое представление начи­нается в половине четвертого, второе — вечером. В Штендале будем три дня, дадим за это время пять спектаклей. Что касается рекламы в городе, то она была вывешена неделю назад. Рекламу заказывает и распространяет ди­рекция цирка «Буш»...

Темпы, что и говорить, завидные. Сказано это не в упрек нашим передвижным циркам, которые, как из­вестно, работают в совершенно других условиях, хотя кое-что им, может быть, и следовало бы перенять у немецких друзей. Правда, с нашей точки зрения, несколько чрезмер­ной кажется нагрузка, которую несут артисты немецкого цирка: ведь кроме частых переездов и выступлений без выходных дней на них еще лежит обязанность участвовать всякий раз в разборке и сборке шапито (нехватка постоян­ных кадров обслуживающего персонала — серьезная труд­ность, переживаемая сегодня цирками ГДР). При таком темпе гастролей далеко не всегда удается подготовить хо­рошее покрытие манежа — на мягком грунте тяжело вести конные номера, ноги акробатов-прыгунов «вязнут» в рых­лых, наспех утрамбованных опилках.

Впрочем, о всех трудностях и неполадках, о том, что артисты, вероятно, еще не отдохнули как следует после переезда, а манеж «не пружинит», — обо всем этом невольно забываешь, едва начинается представление. Профессионально крепкая программа идет в стремительно нарастаю­щем темпе, когда каждый последующий номер как бы развивает успех предыдущего. В представлении было при­ятно увидеть гостей цирка «Буш» — наших искусных «икарийцев» под руководством Владимира Ушакова, кото­рых очень тепло принимали зрители Штендаля.

Цирк «Буш», как мы уже говорили, выступал в прошлом году в Советской стране, и журнал сравнительно недавно писал о нем *. Поэтому я не буду разбирать всю програм­му, которая в общем-то осталась прежней, расскажу лишь о новой работе дрессировщика Ханно Кольдама. В первом отделении артист несколько раз выходит на манеж в группе клоунов. У него смешной «лысый» парик с венчиком красно-рыжых волос, густо раскрашенное лицо. Ничего сколько-нибудь примечательного он не делает, да это, очевидно, и не нужно. Дрессировщику Кольдаму важно убедить зрителей, что он — клоун и что именно в этом амплуа он выступает в сегодняшней программе.

Мистификация продолжается и тогда, когда на манеже устанавливается клетка. Вместе с Кольдамом выходит его партнер, одетый «львом», усаживается «по-львиному» на тумбу, и два клоуна смешно разыгрывают сценку укроще­ния свирепого зверя. Но далее происходит неожиданное. Кольдам отходит в сторону, и в это время на арену выпускают хищников. Ряженый партнер успевает «выскочить» из клетки — его место занимает лев. Кольдам об этом якобы не знает и, приблизившись к тумбе, пытается продолжить прерванную интермедию.

Ситуация весьма любопытная. Артист очень достоверно играет недоумение и растерянность человека, которого вдруг перестал понимать его партнер. И независимо от того, верят зрители во всю эту трагикомическую историю или не верят (убежден, что многие, особенно поначалу, верят), — независимо от этого происходящее на манеже смотрится с большим интересом. Уже сам по себе рыжий клоун, кото­рый с эдакой наивной непринужденностью повелевает хищниками, — зрелище забавное. К тому же и трюки хоро­ши. Помимо традиционных «пирамид» и «бумов», прыжков животных через препятствия Кольдам демонстрирует ори­гинальную комическую дрессуру. Он, например, бреет льва, предварительно намылив его морду молочным кремом, и даже правит бритву на львином хвосте.

После представления мы встретились с Ханно Кольда­мом в его вагончике. Разговор, естественно, зашел о новом аттракционе. «Я впервые показал его несколько лет на­зад, — рассказывает дрессировщик, — но потом погиб мой лучший лев-комик, и все пришлось начинать сначала. Мне дорог этот аттракцион. Почему зрители непременно должны волноваться за судьбу дрессировщика — пусть они лучше смеются! Ведь люди приходят в цирк за радостью, а не за страхом...».

Когда мы уезжали из Штендаля, над цирковым город­ком с домами-вагончиками дребезжал звонок, приглашая зрителей на вечерний спектакль. Завтра еще два представ­ления, послезавтра одно, а там — снова в дорогу по ноч-юму пустынному шоссе. Счастливого вам пути и новых творческих удач, неуто­мимые кочевники цирка «Буш»!

НИК. КРИВЕНКО

Журнал Советская эстрада и цирк. Сентябрь 1968 г.

оставить комментарий