Встреча с Ефимом Шифриным
Первая встреча с Ефимом Шифриным произошла так: включив телевизор, я увидел на экране худощавого молодого человека с необычным голосом. Сразу привлекло внимание его лицо — чуть вытянутое с большими выразительными глазами. Он напоминал молодого Пастернака, про которого друзья шутили, что он похож на араба и одновременно на лошадь.
Молодой человек читал забавный монолог: доведенная до гротеска ситуация с неумехой мужем, все перекладывающим на плечи жены. Дребезжащий голосок, выводящий «Я тут кран сорвал...», был настолько искренен, а лицо артиста так выразительно, что, казалось, я слышал ответы жены на том конце несуществующего провода.
Как я позже узнал, он читал монолог В. Коклюшкина «Алло, Люся!». Не откровение, что зрители отождествляют исполнителя с его персонажем. И чем ярче сыграна роль, тем сильнее это слияние. Армен Джигарханян рассказывал, как после одной резко отрицательной роли, сыгранной им в театре, его друг, известный тренер Н. Симонян, стал разговаривать с ним сквозь зубы. Недотепа из рассказа Коклюшкина настолько сроднился с образом Шифрина, что при выходе его на эстрад зрители, радостно подталкивая друг дь /га локтями, шептали: «Это тот — муж Люси!»
Незнакомый «разговорник», появляющийся в эстрадном искусстве, всегда заметен. Хороший — бросается в глаза. Телевидение выступает мерилом возможностей исполнителя. В последнее время ТВ познакомило зрителей с молодежной эстрадой. Показав всесоюзный конкурс эстрадных исполнителей, оно помогло «открыть» широкой публике новые имена.
Почти все они запомнились, в том числе и Шифрин.
Слово «открыть» я не случайно поставил в кавычки. Конечно же, все участники конкурса были известны специалистам, не в первый раз вышли они на подмостки. Но как-то традиционно сложилось, что предоставляли им невыигрышные площадки, терялись они среди весьма посредственных номеров. После ряда творческих конкурсов к молодежи стали относиться внимательнее. Замелькали ранее редко встречающиеся фамилии. В столице прошла программа молодых артистов творческой мастерской сатиры и юмора Москонцерта «Павильон смеха». В ней участвовал и Ефим Шифрин.
Но всего этого в момент первого знакомства — заочного — я не знал. Видел лишь интересного исполнителя, не похожего ни на кого манерой исполнения, с оригинальными данными и похвальной искренностью. Таким он мне и запомнился...
Вторая встреча с Шифриным случилась на генеральной репетиции моноспектакля «Мое пальто». В подзаголовке афиши значилось: «Вечер эстрадного монолога в двух отделениях». Эстрадному артисту
выпустить сольный спектакль — все равно что драматическому сыграть Гамлета. Это вершина, о которой мечтают многие. И дойти до нее не просто. Шифрин дошел. Но груз ответственности так давил на плечи артиста, что генеральную — как говорят за кулисами, для пап и мам — репетицию он начал зажато, скованно. Но и при таком невыгодном для него «раскладе» выглядел неплохо. В программе прозвучали рассказы разных писателей-сатириков: Альбинина, Альтова, Жванецкого, Коклюшкина, Трушкина. И вот что удивительно — при всем разнообразии авторских стилей, языка, интонаций произведения их в исполнении Шифрина прозвучали как единое целое. Так совершенно разноголосые инструменты симфонического оркестра, подчиняясь взмаху дирижерской палочки, сливаются в единую мелодию. От произведения к произведению артист «разыгрывался». Теперь он вел спектакль уверенно и твердо, ни разу не позволяя залу отвлечься или расслабиться. Зрители хотят видеть на сцене личность, с которой интересно общаться. Именно общаться, ведь если между залом и артистом не протянутся невидимые нити, выступление его оставит аудиторию равнодушной, пассивной. И такая личность предстала перед ними.
Артист стремился не только к внутренней, но и внешней выразительности. Подчеркивал смешное и грустное, не боясь в некоторых местах доходить до гротесковости, граничащей с клоунадой. Но при этом он оставался интеллигентом: не позволял опускаться до пошлости. Точно чувствуя текст, не допускал при исполнении и малейшей неуверенности в произносимом. Он, как уверенный пловец, плыл по волнам слов.
Артистам хорошо известно, как непросто перестроиться с одного образа на другой. Но если драматический актер может раскрывать свою роль в течение всего спектакля, то эстрадный должен «рассказать» о своем персонаже за несколько минут. В сольном спектакле сложность эта усугубляется — ведь артист представляет в нем сразу десяток персонажей. Только что он был восторженным парнишкой, а через несколько минут, в другом монологе, убеждает зрителей, что перед ними равнодушный, немолодой «книжный червь».
В моноспектакле «Я хотел бы сказать» трансформации происходят каждые три-семь минут. И нужно сказать, что Шифрин с ними справляется в целом успешно. Есть еще огрехи, которые нужно подчищать, но это произойдет естественно, когда спектакль обкатается. Главное — что артист нашел нужную струну.
Хорошо легла на спектакль музыка. Музыкальные паузы, написанные композитором И. Тамариным, как бы продолжали только что отзвучавшую в словах тему. На некоторые мелодии артист напевал слова, не претендуя на славу вокалиста, негромко и задушевно. Да и весь спектакль в целом пронизан душевной теплотой. Для его определения очень подходит слово «камерный». Не знаю, останется ли это ощущение при выступлении артиста в больших залах...
Сольный спектакль требует решения многих творческих вопросов. Первостепенен подбор репертуара, его значимость. Шифрин и режиссер-постановщик Владимир Точилин, дабы не возникало монотонности, отобрали монологи совершенно разного плана: сатирические и юмористические, лирические и патетические. При этом стремились брать произведения авторов, которые по своему внутреннему настрою совпадают с личностью исполнителя.
Весьма важно было освоить сценическое пространство. Артист и режиссер подолгу выстраивали мизансцены, выискивая наиболее выигрышные точки.
От музыки в подобном спектакле также зависит очень многое. Оставаясь после репетиций, создатели спектакля совместно со звукорежиссером добивались идеально точного вступления фонограмм.
А стоит ли говорить, насколько важны сами репетиции? Многие часы на них отшлифовывалось каждое слово, оттачивался каждый жест. Правильно построенная и плодотворно проведенная репетиция — основа основ будущего успеха.
Безотлучно находиться на сцене два отделения далеко не просто. Эмоциональное и физическое напряжение столь велико, что артист уходит за кулисы буквально измочаленный. Шифрин вспоминает, как однажды удивился его отец, профессия которого далека от искусства, увидев сына после концерта: «Ефим, почему ты такой измученный? Ты же не дрова колол?» Но то был обычный концерт. Как же артист, не обладающий атлетическими данными, выдерживает на сцене два часа? Как утверждает сам Шифрин, благодаря зрителям. Их внимание, чуткость вселяют в него дополнительную энергию, она-то и позволяет вести спектакль в едином высоком темпе.
Эстрадных артистов, выступающих с собственными сольными концертами, можно перечислить по пальцам, причем' хватит одной руки. Появление еще одного не просто позволяет порадоваться за него, оно становится очередным шагом вперед отечественного эстрадного искусства.
...И, наконец, третья встреча. Теперь уж мы были с Шифриным с глазу на глаз. Первое, что я сделал — это поздравил его сразу с несколькими событиями. Комиссия Москонцерта приняла спектакль «Я хотел бы сказать», и он вошел в репертуар артиста. Ефим защитил диплом режиссера в ГИТИСе. К тому же на днях получил ордер на новую квартиру.
Но было бы ошибочно считать Шифрина баловнем судьбы. Она не всегда была к нему благосклонна: вспомним, например, неудачный ленинградский конкурс, оставивший в душе артиста рану. Но он залечил ее, став лауреатом сразу двух конкурсов артистов эстрады: Московского, Всесоюзного и смотра творческой молодежи. Причем везде он занял первые места.
Сценой Ефим увлекся еще в школе. Поступив на филологический факультет Рижского университета, продолжал занятия в драмстудии. Первым его педагогом стал артист одного из театров Риги, бывший вахтанговец К. Титов. Он привил юноше любовь к театру, эксцентрической игре. Поэтому никто особенно не удивился, когда Ефим оставил университет и уехал в Москву и поступил на эстрадное отделение ГУЦЭИ. Там кроме основных дисциплин, студентов обучали жонглированию, фехтованию, пантомиме. Появилась пластика, координация движения, столь необходимая на сцене. И еще одно дало ему училище: учась рядом с цирковыми артистами, Ефим имел перед глазами пример самоотверженного отношения к репетициям, выступлениям. А это очень важно для становления личности, характера, если бок о бок с тобой увлеченный человек.
Хотя свободного времени студентам ГУЦЭИ всегда не хватало, Шифрин выкраивал тем не менее два-три часа для занятий в знаменитой театральной студии ДК МГУ. Семидесятые годы стали для самодеятельного студенческого театра своеобразным ренессансом. Из него вышло немало популярных актеров и режиссеров, с успехом выступающих сегодня на профессиональной сцене. Ефим сыграл в студии одну из главных ролей спектакля «До свиданья, мальчики!». А затем режиссер Роман Виктюк предложил ему роль в пьесе итальянского драматурга А. Николаи «Муж и жена». Эта трагикомическая пьеса — яркий образчик итальянского реализма. Все драматургическое действие в ней — монологи мужчины и женщины, рассказывающих о своей жизни. Партнершей Шифрина стала Елена Об-леухова, впоследствии артистка Москонцерта. Репетировали пьесу долго — почти два года. Но зато она избежала участи других «проходных» работ и прочно вошла в репертуар артистов. Время от времени Шифрин и Облеухова освобождаются от выступлений в концертах и играют ее, но теперь уже как профессионалы.
По словам Шифрина, профессии артиста его научил Роман Виктюк, а вот специальности «разговорника» — Владимир Точилин. Он преподавал Шифрину в ГУЦЭИ, а затем и в ГИТИСе, так как перешел на работу в этот вуз. И, наконец, они соединились в спектакле «Я хотел бы сказать». Десять лет совместной работы немалый срок, чтобы притереться друг к другу и понимать с полуслова.
Еще учась в ГУЦЭИ, Шифрин твердо знал, что будет заниматься эстрадным монологом, и тщательно изучал творчество таких мастеров жанра, как Смирнов-Сокольский, Гаркави, Миров. Он понимал, что выбрал нелегкий путь. Эстрадный монолог в какой-то момент зашел в тупик. Публику отвернул от «разговорников» их невзыскательный материал, перестали волновать темы, поднимаемые авторами: слишком мелкотравчаты и поверхностны они были. К тому же обилие театральных артистов, начавших активно выступать на эстраде и, пусть меня простят, делающих это не всегда профессионально — их ведь учили другому, — снизило интерес к жанру.
Шифрин решил найти «своих» авторов. На его счастье в этот момент взошла звезда Михаила Жванецкого. Студент четвертого курса идет к маститому сатирику, и... они находят общий язык. В результате первым произведением, исполненным им со сцены, стал монолог Жванецкого «Лев и воробей». Но встреча эта имела еще один результат: артист понял, какие монологи он должен читать. А уж от этого он пришел и к авторам, о которых упоминалось, и к манере исполнения. Михаил Жванецкий высоко оценил возможности Шифрина и охотно с ним сотрудничает, в спектакле «Я хотел бы сказать» есть несколько его монологов.
Пожалуй, мало найдется артистов разговорного жанра, которые откажутся включить в свой репертуар любое произведение Жванецкого. Шифрин разборчив. Он не берет первое попавшееся, хотя слабых вещей у писателя практически нет — каждый его рассказ бьет по крупным мишеням, бичуя не частный случай, а явление. Но Шифрин вполне резонно замечает, что из-за разницы в возрасте он не может читать личностные, если так можно выразиться, монологи писателя. Такие звучат правдиво и не натянуто лишь в авторском исполнении.
...После окончания ГУЦЭИ Ефим Шифрин работает в Москонцерте. Его начинают приглашать на солидные столичные площадки. Потом первые места в конкурсах, признание. Но неуспокоенность — его основная черта. Артист поступает на режиссерский факультет ГИТИСа. И здесь проявляется новая черта характера — тяга к педагогике. На пятом курсе ему поручают ставить номера выпускникам дневного отделения, готовящего эстрадных артистов. Это, кстати, был первый подобный выпуск. Шифрин поставил восемь номеров, которые теперь можно увидеть на эстрадных подмостках.
А совсем недавно он получил приглашение от Центрального телевидения вести цикл детских передач, объединенных общим названием «Автограф». Он же будет их и ставить.
Итак, в активе артиста Ефима Шифрина моноспектакль «Я хотел бы сказать», спектакль «Муж и жена», постоянные выступления в дивертисментных программах, постановка эстрадных номеров, приглашение на телевидение... Немало! Но, думаю, и это не предел его возможностей. Талант расцветает в движении!
АЛЕКСАНДР ДРИГО
оставить комментарий
RSS 
