За людей, дарящих радость

Что делают в новогоднюю ночь? Конечно же, сидят за праздничным столом, пьют искристое вино и говорят, говорят. Говорят о приятном, значительном, радостном, мечтают о будущем.

Думаю, что и в новогоднем номере журнала по­зволителен такой разговор, как бы среди своих, без официальностей... без пиджаков. Словом, разрешите произнести тост, под­нять бокал за клоунов. У меня превосходное настроение: на­шего полку прибывает. Прибывают клоуны, хорошие и разные. Нет, нет, речь идет не об очередной свежей партии этаких весе­леньких и бодреньких, готовых тотчас же «остро отреагировать» на плохую работу бани. Нет, все идет, как и должно быть: постепенно, со временем — но непрерыв­но! — появляются  настоящие  клоуны. Между прочим, вы, наверное, заметили, что приумолк довольно досадливый хор той части ревнителей клоунского искус­ства, которые постоянно и во все времена года твердят: «Клоунада отстает!». А от чего и от кого она, собственно, отстает? Тут какое-то недоразумение. Давайте раз­беремся.

Олег Попов у Останкинской телевизионной башни
Возле Московского цирка

Клоун, на мой взгляд, это вовсе не за­писной остряк, поспешающий откликнуться на все и вся. Клоун — это значительно серьезнее, это, если хотите, особый склад личности, сумевшей вобрать в себя и по-своему отразить определенные стороны жизни. А если это так — а мне представляется, что это именно так! — то о каком отставании может идти речь? Ведь такие клоуны есть и, повторяю, появляются. Это непреложный факт.

Конечно, истинный клоун в силу спе­цифики своей профессии и особенностей своего дарования не всегда может, так сказать, непосредственно отражать события дня. Но клоун находится не в безвоздушном пространстве, он живет и дышит теми же мыслями и чаяниями, что и все наши люди. А потому не торопите клоунов. И если не сегодня, то завтра наверняка клоун скажет по-своему о том, что взвол­новало всех нас в утренних газетах. И тогда мир предстанет пред вами чуточку иным, неожиданным и удивительным. Наверное, ради этого люди, пришедшие в цирк, и ждут появления  клоуна.

Ох, как трудно быть клоуном. Иной и нос наклеил смешной, и костюм надел диковинный, но вот вышел он в манеж, ч все увидели — не клоун он, а просто ряженый. За все-то он берется, до всего ему есть дело. Однако все под его рукой становится каким-то мелким, случайным, подчас даже пошловатым. Потому что пуст он, сам клоун, словно вынули из него что-то главное, сокровенное, то подчас неуловимое, что и делает клоуна клоуном. И не образ у него, не маска — просто гум­моз, просто грим положен на лицо, крас­ный, белый, черный.

Такие ряженые, как правило, очень «предприимчивы». Это и понятно: раз нет своего, надо поспеть взять у другого, а не подойдет, не велика беда — можно взять у третьего. И вот приезжает клоун в город, а его репертуар по частям уже сыгран расторопными гастролерами. Мне думает­ся, нашим работникам, ведающим, так ска­зать, репертуарной тактикой, следует обра­тить особое внимание на этаких «копи­истов». Жалко ведь, портят хорошие вещи. Но, с другой стороны, что им, этим ряже­ным бедным делать... Да, трудно быть клоуном. Но зато когда зритель отметит тебя своим вниманием — какая это награда! И хочется работать и  работать,   И  хочется  оправдать  доверие зрителей. Скажите мне, кстати, кто больше, чем клоун, связан со зрителем? Связан прочными нитями симпатий, общим него­дованием и общим восхищением. Клоун властвует в цирке. Клоун движет представ­ление, придавая ему ритм, тон и краски...

Я, видимо, увлекся. Но представители других жанров поймут меня и не обидятся. Цирк такое дело, что каждый должен счи­тать свой жанр самым главным. Только в этом случае в цирке можно чего-нибудь достичь. Если бы меня спросили, кто из клоунов мне нравится, я бы затруднился ответить. И право же, дело не в пренебрежении коллегами. А вот в чем. Мы очень при­страстны, ибо каждый из нас идет своим путем. А впереди видится какой-то собст­венный идеал. Отдавая дань многим ма­стерам, ценя их, думаешь, что ты бы сыграл не так. Нам трудно быть объектив­ными друг к другу — слишком высокого накала наше искусство, слишком оно индивидуально. А поэтому нам особенно нужны взаимное уважение и дружба. Дружить, как бы разно ни искали мы!

Я знаю, что рекомендации в искусст­ве — вещь ненадежная. Искусство тем и прекрасно, что всегда неожиданно, неповторимо, и настоящий талант сумеет в конце концов доказать свою правоту. Но уж раз я заговорил о пристрастности, хочу все-таки высказать несколько своих... при­страстий. Мне представляется, что в творческий круг клоуна входит не только он сам и то, что он делает, но и вещи, его окружаю­щие. Они, эти клоунские вещи, способны проявлять вдруг неожиданные свойства, подчеркивая тем самым закономерность любых, подчас самых невероятных по­ступков клоуна. Эти обыкновенные привыч­ные вещи с необыкновенными свойствами как бы создают атмосферу, в которой дей­ствует клоун, помогая ему творить свой особый мир...

Я очень люблю реквизит, почти всегда его делаю сам. Это дает мне возможность понять «душу» вещи: ведь потом она ста­новится моим полноправным партнером на манеже. Меня всегда можно застать в цир­ке днем, где я что-то пилю, строгаю, при­колачиваю. Может быть, любовь ко всему этому осталась с той поры, когда я был сле­сарем... но я, в сущности, никогда и не переставал им быть. Только теперь мою слесарную работу видят зрители, пришед­шие в цирк.

Олег Попов: «Я очень люблю реквизит, почти всегда его делаю сам»...

Жаль, что сейчас потерян вкус к рекви­зитным пантомимам, антре. А ведь они сделали бы жизнь многих клоунов на арене значительно разнообразнее, интереснее и веселее. И дело не в том, что вы выез­жаете на машине, которая на ходу разва­ливается, стреляет и тем самым удивляет и даже поражает зрителей. Но в том, что она, эта клоунская машина, заставляет вас действовать, действовать, действовать. То есть быть клоуном... если вы клоун!

И еще. Какой бы образ не был создан клоуном, каким бы подчас неуклюжим он не выглядел, под его костюмом должно быть тренированное, сильное и гибкое тело. Цирк есть цирк, и клоун обязан, на мой взгляд, хорошо владеть хотя бы одним каким-нибудь жанром. А еще клоун дол­жен быть музыкальным. А еще... Если меня не остановить, я отдам все самое лучшее, умное и прекрасное, что есть в цирке, клоунам.

Вот я перечислил некоторые качества, какими, мне думается, среди прочих ка­честв должен обладать клоун. Откуда я их взял? Я их не изобрел, не сочинил — я их видел. Они есть у многих клоунов. Но мне хочется, чтобы этими качествами в полной мере обладали все наши клоуны, потому что, как хорошо сказал старейший наш ре­жиссер Арнольд Григорьевич Арнольд, приезд клоуна в город должен быть праздником. Итак, позвольте мне заключить мой не­сколько затянувшийся тост. Поднимем бо­калы, содвинем их разом за праздник, который всегда с нами! За клоунов! За людей, дарящих радость! За всех тех, кто рождает улыбку, смех, хорошее на­строение!
 

ОЛЕГ ПОПОВ, народный артист РСФСР

Журнал Советский цирк.

оставить комментарий