Звездам не дано падать
Для широкого читателя Шолом-Алейхем — автор прежде всего юмористических произведений. Публика, пришедшая поглядеть эстрадный спектакль, сделанный по «Блуждающим звездам», жаждала посмеяться, вспомнить забавные эпизоды из жизни и быта старого бродячего еврейского театра, послушать милые песенки, которыми всегда бывает насыщено такого рода зрелище.
Было любопытно и то, как молодой режиссер Феликс Берман, имея в своем распоряжении всего четырех актеров, музыку и костюмы, сумел создать именно эстрадный спектакль. Оказалось, что это не так мало — четыре актера во главе с Анной Гузик. Публика увидела, что не обязательно городить на сцене декорации, что и без них можно идти по убегающей в даль песчаной дороге, вздымая густую пыль под жарким солнцем Бессарабии, ехать в хромой бричке, в которой бултыхается жалкий скарб кочующих из местечка в местечко комедиантов «труппы» Альберта Щупака. Да вот и они сами, одетые в кричащие яркие костюмы, пританцовывая и напевая, держа над головой пестрые зонтики, заполняют сцену. Эти четыре человека создают полную иллюзию большой шумной группы. Перед нами зримо возникает базарная площадь маленького бессарабского местечка Голонешты, пузатые важные богачи, голодные глаза бедных детишек, низкий дощатый сарай, наскоро превращенный в храм искусства.
Так уже в экспозиции режиссер убедительно раскрывает свои намерения: пользуясь средствами эстрады — словом, пением, музыкой, танцем, пластикой, костюмами, — он хочет рассказать о судьбах человеческих, показать их, этих людей, передать поэтичный и трогательный колорит чудесного произведения.
Следя за игрой Анны Гузик, видишь все краски спектакля – его романтику, лирику, драматизм
От сцены к сцене, от монолога к диалогу, от танца к песне спектакль движется темпераментно и импульсивно, точная композиционная спираль набирает высоту, и последний действительно массовый танец завершает произведение большого художественного содержания.
Автор инсценировки А. Рубинштейн и режиссер довольно легко обходятся без юных героев повествования. Это и понятно. Ведь их судьбы лишь помогают раскрыться судьбам и характерам других персонажей, драматически более выразительных — старого комика Гоцмаха, мастера всех театральных дел Муравчика, смешной стареющей «примадонны» Брайнделе-козак, надутого «принципала» Альберта Щупана. Здесь используется испытанный прием трансформации, в котором эстрадные актеры чувствуют себя как дома.
Анна Гузик среди нескольких ролей, сыгранных ею, больше всех, очевидно, полюбила Гоцмаха — недаром она была блистательной травести. Гоцмах болен, он говорит хриплым голосом, задыхается и кашляет, горе, одиночество и бедность преследуют его всю жизнь. Но вот он на сцене, в танце, в настойчивом рефрене «ай-яй-яй» прослушиваются нотки отчаяния, тоски, душевной боли. «Блуждающие звезды» — эстрадный спектакль об искусстве, о могучей всепобеждающей красоте его. Анна Гузик всю жизнь поет и танцует, и делает это замечательно. В образе крикливой, безвкусной и, в сущности, доброй Брайнделе-козак песня и танец — самые существенные элементы, раскрывающие характер.
Анна Гузик — лирик. Спектакль начинается и кончается двумя диалогами героев — это их первая и последняя встреча, их любовь, их совершенная мечта о театре. В эти диалоги Гузик вкладывает столько теплоты и волнения, что мы снова, повинуясь волшебству сцены, будто видим огромные глаза юной Рейзл, яркие южные звезды над головой влюбленных и слышим проникновенные слова юноши, утешающего свою подругу: «...звезды не падают, они блуждают...» А какой глубокий, горький и трепетный смысл заложен режиссером и Гузик в название спектакля «Блуждающие звезды»!..
Гузик стоит на пустой сцене, в черном строгом платье, окутанная легким газовым шарфом, с воздетыми к небу, к звездам руками. Сзади неё М. Якубович играет на рояле торжественную, как хорал, и надрывную, как плач, любовную песнь, в которой словно заклинание повторяются слова: «Я хочу видеть лицо твое, слышать голос твой, чувствовать губы твои»... И вы ощущаете с первой минуты, что перед вами пройдет художественное произведение, взволнованное и романтичное. Если Гузик соединяет все краски спектакля — его романтику, лирику, драматизм, то Э. Трактовенко ближе всего лирико-комедийная струя. Этот талантливый актер восхищает нас блеском и точностью мастерства. В спектакле ГОСЕТа он некогда играл того же Муравчика. Новая встреча с ним — это отнюдь не механическое перенесение старого рисунка. На эстраде Трактовенко ценит каждый выход, использует каждую секунду, чтобы побольше рассказать о своем герое и о том, что делается вокруг. Позы его скульптурно четки, движения танцевально выверены, во всем идеальное чувство меры.
Несколько ролей играет и способная артистка С. Амурова. Она, как и все, отлично поет и танцует, умело ведет сценическое действие. Среди трех ее ролей наиболее удачной оказалась роль матери Рейзл, старой канторши Леи. Хорошо вписывается в ансамбль и М. Чайковский, исполняющий роль Щупака, не очень удачливого «бизнесмена» от театра. Режиссер и артист весьма добродушны к нему. Да и в самом деле, хоть жилетка на нем и более новая и носки более пестрые, чем у его актеров, но, право же, он недалеко ушел по стезе процветания. Выразительно играет, а больше танцует Чайковский с Амуровой сцену из «Суламифи». Веришь, что именно так ее играли в старом бродячем театре — возвышенно, с непременным набором трагедийных штампов, но и музыкально, пластично, трогательно-наивно. Здесь надо отметить заслуги балетмейстера И. Слуцкера,
Одна из самых неоспоримых удач — костюмы Т. Сельвинской. Они театральны, колористичны, где-то даже символичны и дополняют сценическую метафору, открытую режиссером. Как интересна, например, находка — система зонтиков, Это и цветовые пятна, это и символ — единственная крыша над головой бродячего племени. Недаром предсмертный танец Гоцмаха, — в сущности, игра с последним другом, опорой, защитой. Черный зонт здесь — живое существо, печальное и страдающее; это и предмет для демонстрации блестящей пластики актеров. Подлинно музыкальную атмосферу спектаклю придает пианист М. Якубович; прелесть национальной лирики, веселого танца, драматизм судеб героев — вне подвластно и душе и рукам исполнителя. Звуки его рояля сливаются с игрой актеров, с событиями.
Режиссер Ф. Берман, получивший театральное образование, обнаружил ценное чувство эстрады — умение использовать любую секунду, «концертно» отшлифовывать каждую деталь. Думается, что этот эстрадный спектакль открывает новые возможности для знакомства публики с лучшими произведениями мировой прозы, поэзии и драмы.
Е. ФАЛЬКОВИЧ
Журнал Советский цирк. Сентябрь 1965 г.
оставить комментарий