Виталий Лазаренко – клоун новатор
Первомайская демонстрация праздничной рекой бурлила на московских улицах. В красочном людском потоке вспыхивали алые островки знамен, цветов, лозунгов. И вдруг над тысячами голов поднялась гигантская фигура на высоченных ходулях, в пестром клоунском, одеянии. Человек на ходулях поднес ко рту рупор и, перекрывая многоголосый говор, громко продекламировал:
«В день Первого мая я, разумеется.
Не пожалею ни сил, ни ног.
Рабочим, крестьянам, красноармейцам
Посвящаю свой лучший прыжок!»
Толпа мгновенно раздвинулась, образовав импровизированный манеж. Клоун сошел с ходуль, разбежался, и через секунду в воздухе мелькнуло его упругое тело. И снова Виталий Лазаренко шагает на ходулях в первом ряду колонны...
Сейчас этот эпизод, взятый из газеты примерно тридцатилетней давности, никого не удивит. Клоун прыгал на улицах, ну и что же? А представьте себе, что подобный случай произошел бы лет 45—50 назад. Цирковой шут, которого на потеху публике бьют по голове, обливают водой, всячески унижают, этот шут участвует в массовой политической демонстрации?! Да, тут есть над чем призадуматься. Кем был цирковой клоун до революции?
Эдуард де Перридоль в книге «Месье клоун» пишет: «Вы идете в цирк только затем, чтобы послушать шутки этого восторженного простофили, восхищаться его фантастическим кривляньем». Действительно, публика ждала от шута глупостей, шуточек, гримас. И вот мы видим, что толпа аплодирует клоуну и смолкает, когда он читает стихи-лозунги. Цирковой артист как равный участвует в праздничном политическом шествии. Поистине мы столкнулись с чем-то новым.
Приведенное выше четверостишие может стать эпиграфом ко всему творчеству Лазаренко — клоуна, посвятившего свое искусство широким народным массам. В первой в мире Стране Советов Лазаренко был первым клоуном нового типа.
Сложный творческий путь прошел Виталий Лазаренко: от балаганного зазывалы до клоуна — агитатора, трибуна. К моменту наступления Октябрьской революции он уже завоевал популярность. Он великолепно прыгал, был превосходным гимнастом, акробатом, наездником, жонглером. Но галерочная публика больше всего любила его острые, смелые шутки. В его репертуаре были злободневные репризы, за которые до революции исполнителя не раз штрафовали и высылали из города.
«В квартирах тесно, холод, голод...
С виду старик, хотя и молод...
Скверно живет из года в год
Рабочий бедный наш народ.
И дела до этого нет никому...
Скажите, братцы, почему?»
В то же время артист, подобно другим-клоунам, еще исполнял беззубые, плоские шутки, куплеты о злой жене, теще и т. д.
Наступила Октябрьская революция. Революция поставила перед цирком новые задачи. Лазаренко горячо поддерживает республику Советов и немедленно откликается на события, происходящие в стране:
«Наш цирк вступил на новый путь,
Отбросим пошлость, поднимем мы свое искусство,
Чтоб в цирке вы могли душою отдохнуть
И радость испытать и зрением и чувством...»
Но сам Лазаренко не мог сразу перестроить всю свою работу. Он по-прежнему выступает и со старыми шутками: «Знаете, для чего в зоологическом саду стоит пожарная машина? Это для слона: клизму ставить!» Не этого ждал от клоуна зритель, пришедший в цирк в дни великих событий. И Лазаренко чувствовал это. Отошли в прошлое губернатор, пристав, царизм. «Бессмертная» цирковая теща тоже уже не вызывала улыбок. Над кем же смеяться теперь? Наступает нэп, и артисту кажется, что вернулись старые порядки. Клоун приходит к выводу, что в жизни ничего изменить нельзя, и поэтому начало 20-х годов было для него периодом мучительного кризиса. Но постепенно артист понимает, что нэп — лишь этап в жизни страны. Артист пытается найти новый стиль и новые темы для выступлений. Он напряженно работает над репертуаром. Верное чутье, знание жизненного материала помогли ему найти выход из тупика. Большое значение для артиста имело содружество с Маяковским.
Маяковский любил работать для цирка. Арена предоставляла поэту широкую аудиторию. Когда Маяковский написал для воинов Красной Армии «Азбуку», Лазаренко включил ее в свой репертуар. Он показывал зрителям буквы и к каждой букве читал соответствующее двустишие:
«Антисемит Антанте мил,
Антанта — сборище громил.
Европой правит Лига Наций,
Есть где воришкам разыграться.
Интеллигент не любит риска
И «красен» в меру, как редиска.
Попы занялись делом хлебным —
Погромщиков встречать молебном.
Юнцы охочи зря приврать...
Юденич хочет Питер брать».
Маяковский стал часто приходить в цирк, присматривался к работе Лазаренко. Нередко он заходил к клоуну, подсказывал темы реприз, делал замечания. Специально для Лазаренко он пишет антре «Чемпионат всемирной классовой борьбы». Маяковский пародирует чемпионат цирковой борьбы и под видом борцов выводит на арену политических противников. Лазаренко играл в антре известного циркового арбитра И. Лебедева («Дядю Ваню»). В чемпионате участвуют: «чемпион мира» —Революция, «чемпион Антанты» — Ллойд-Джордж, «чемпион Америки» — Вильсон, «чемпион Франции»— Мильеран, «чемпион Крыма» — Врангель. «Чемпионов» играли клоуны, одетые в трико, опоясанные лентами с «медалями»-жестянками. Грим придавал портретное сходство с изображаемыми лицами.
«Чемпионат» начинался парадом борцов. «Арбитр» Лазаренко представлял участников встречи и давал каждому исчерпывающую характеристику. Так, о «чемпионе Антанты» он говорил:
«Разжирел на крови рабочего люда,
Так что щеки одни по два пуда».
О Вильсоне:
«Попадется когда-нибудь, впрочем,
Собственным рабочим».
На манеж кидали золотую корону и мешок с надписью: «Прибыль от империалистической бойни». За этот приз разгоралась борьба. Наконец, выходил рабочий в красной рубахе. Это чемпион мира—Революция. Драться с ним рискует только Антанта. Ни один из противников не может победить. Тогда арбитр говорит:
«Перерыв на десять минут.
Все, кто хочет, чтоб
Красные победили «через 10 минут».
Пусть идут по домам,
а завтра на фронт добровольцами,
И Врангелю шею намнут,
А я уже сегодня туда же,
а для скорости —
в экипаже даже!»
Чемпионат всемирной классовой борьбы поражает не голой политической злободневностью, но и прекрасным знанием цирковой специфики. Антре шло с успехом. Оно явилось поворотным пунктом в творчестве Лазаренко.
Клоун-трибун берет курс на новый репертуар. Лазаренко понял, что всплывшая на поверхность в годы нэпа «дрянь» и есть объект для едкой, злой сатиры. Буржуазия, купцы, спекулянты, взяточники, дельцы жестоко осмеиваются им с арены. Не случайно нэповская публика не любила клоуна. Он обстреливает шутками кафешантаны, кабаре, увлечение западными фильмами — все, что пришло вместе с нэпом. Он агитирует за борьбу с разрухой и приветствует успехи Советской власти. Нет ни одного значительного события, мимо которого прошел бы клоун. Его интересует все — от политики, хозяйства и проблем искусства до рыночных цен и городского освещения. Целая галерея «героев» тех лет проходила перед зрителями в исполнении артиста. Здесь спекулянт, торговка самогонкой, халтурщик, пьяница, «нэповская барышня», лодырь и т. д. На одну доску с преступниками Лазаренко ставит и тех, кто забыл о своем долге перед народом. Это чинуша, бюрократ, взяточник, прогульщик.
Конец 20-х и начало 30-х годов были периодом наибольшего творчсекого расцвета артиста. Репертуар клоуна растет с каждым днем. В дневнике его записано свыше 320 реприз и 30 антре, и это далеко не полный список. Такого обширного запаса хватило бы больше чем на 20 программ! Вряд ли кто-нибудь из современных клоунов может похвастаться таким же творческим багажом. Значительную часть репертуара составляли репризы на политические темы. Например, инспектор манежа спрашивал Лазаренко:
— Скажите, что такое октябрь?
Лазаренко отвечал:
— Октябрь — единственный месяц, который может наступить в
любое время года в каждой стране. В календаре он бывает десятым, но для фашистов этот месяц будет последним!
В 1939 году на вопрос шпрехшталмейстера, каких он знает мировых чемпионов по бегу на короткую дистанцию, Лазаренко отвечал:
— Японских самураев. Они от озера Хасан обратно до границы пробежали в один момент.
Бурным темпом кипела в стране жизнь. Каждый день приносил вести о новых успехах. Репертуар клоуна-сатирика требовал беспрерывного обновления. Лазаренко трудится напряженно, чтобы не отставать от общего ритма жизни и даже быть впереди. В эти годы он создает не только репризы-«однодневки». но и номера, которые много лет шли с неизменным успехом. Таковы «Радио-сатира», «Как Иван Гуляев поднимал производительность труда», «Телефонная драма, или История о трех аппаратах», «Эволюция митингов», «Дискуссия о выеденном яйце», «Аркашка-неудачник», «Товарищеский суд» и другие.
Некоторые критики буржуазного толка говорили, что Лазаренко вел с манежа голую агитацию, которая всем надоела. Действительно, каждым словом, каждым своим прыжком Лазаренко агитировал. Но агитировал очень убедительно и находил для каждой темы интересную форму. Его выступления приносили огромную пользу и в то же время были веселы и остроумны. Например, Лазаренко выходил на манеж, съедал яйцо и бросал скорлупу. Вокруг пустой яичной скорлупы разгоралась дискуссия. Лазаренко «выступал» с речами от лица представителей различных профессий. То он снабженец, который считает брошенную скорлупу проявлением бесхозяйственности, то он доктор, который видит в скорлупе источник инфекции, то ценитель искусств Конструктив Футуристович Имажиненко, восхищенный яйцом и скорлупой, «его настоящей формой». Закрывая дискуссию, клоун делал вывод: «Товарищи, хватит слов, пора перейти к делу!».
Этой коротенькой сценкой он наглядно убеждал в том, как часто мы тратим время на переливание из пустого в порожнее.
Не менее убедительно выглядел чинуша, который разговаривал сразу по трем телефонам: по первому — с подчиненными, по второму — с начальством, по третьему — с женой:
«Как вы смели меня беспокоить,
Когда сами могли все устроить!
Для того я и держу секретаря,
Чтоб самому не работать зря...».
Но как меняются его интонации, когда звонит второй телефон:
«Ем, можно сказать, одну траву,
Пью только ключевую воду
И все отдам рабочим в угоду».
Для каждой темы артист ищет оригинальную доходчивую форму. Часто Лазаренко «читает» чужие письма, или рассказывает сны, или предлагает пословицы и загадки с остроумными ответами.
«Лежит в лесу спящая красавица,
Хороша, а никому не нравится:
Разбойник у нее под носом свистит,
А она во все горло храпит...
(Милиция)»
А вот новая пословица Лазаренко:
«Надоел звон — сообщили в район;
Церкви — под клубы,
Колокола — на
пионерские трубы».
Лазаренко умело пользовался реквизитом, бутафорией. Например, успех номера «Стол находок» и «Справочное бюро» решали реквизит и трюки.
В репертуаре Лазаренко было много сценок, в которых он играл сразу несколько персонажей. И на глазах у зрителей мгновенно возникали то пассажиры трамвая, то уличная очередь, то служащие учреждений.
В номере «Долой хулиганство!» клоун выводил на манеж трех отвратительных хулиганов, не подчиняющихся никаким правилам. Но едва появилась надпись «176-я статья Уголовного кодекса», как все трое моментально падали на колени.
Громадное значение Лазаренко заключается в том, что он первый перешагнул через замкнутый барьер манежа: теперь клоуна не только шли смотреть в цирк, а он сам пришел в цех, на полевой стан, на стройку. Лазаренко часто выступал перед красноармейцами, прыгал через полевые кухни и через тридцать солдат с заряженными ружьями. В Магнитогорске он отправился на ходулях к столовой мартена, где обедало свыше пятисот строителей, а в Перми появился в ярком клоунском костюме на базаре и выступил с лозунгами, призывая к культурному обслуживанию покупателей. На пароходе «Лев Кинчук» он отправился по Волге, давая представления в каждом колхозе. Свыше 20 тысяч зрителей в дни этой поездки впервые увидели цирковое представление.
После выступлений Лазаренко в городе чинились мостовые, улучшалось обслуживание в магазинах, некоторые учреждения и предприятия пересматривали свою работу, Впервые в истории выступления циркового артиста стали иметь конкретный действенный результат. Клоун стал активно вмешиваться в жизнь и вносить в нее свои поправки. Ему стали писать письма с просьбой помочь в устранении тех или иных недостатков. Цирковой клоун занял место в первом ряду тех, кто сквозь сегодняшние недостатки видит завтрашний день и ведет за собой народ.
Дореволюционные сатирики только порицали худшие стороны общественной жизни, не видя возможности перемен, а сатира Лазаренко носит характер утверждающий, позитивный. С позиции человека нового мира он утверждает советскую действительность. Его критика призывает к улучшению жизни, а не отрицает ее.
Клоун стал грозным оружием против дезертиров трудового фронта молодой страны. Один из рецензентов пишет об артисте: «Лазаренко—политик. Больше — он государственный деятель. Лазаренко — агитатор, и иногда и часто РКИ, и какая РКИ! Настоящая, рабоче-крестьянская!»
Этот коротенький отзыв очень точно подводит итог творчества Лазаренко.
Лазаренко необыкновенно любил свою профессию. Каждый день, выходя на манеж, он отдавал зрителям всю силу таланта, выдумки, обаяния. Тщательно работал он над каждой мелочью, деталью, над каждым словом. «А знаете ли вы, что я не сплю ночами, обдумывая каждый трюк?»— писал он. И рабочий зритель видел в нем не столичного гастролера, а своего друга, товарища. Даже его яркий клоунский костюм напоминал рабочую прозодежду. Лазаренко чувствовал свое единство со зрителем. В одном из монологов он говорил:
«Ведь все мы здесь наверняка
Одной семьи рабочей члены: Вы — от конторки, от станка,
А я рабочий от арены!»
В эти же годы в Америке пользовался успехом популярный клоун Эдди Кантор. Изображая ободранного и разболтанного бродягу, он, например, появлялся на манеже в восторженном настроении оттого, что его укусила за ухо рыжая девушка. Публика гоготала. Кантора и Лазаренко даже невозможно сравнивать. Глубокая пропасть лежит между ними. Когда-то и Лазаренко был по ту сторону пропасти. Но в 1917 году он совершил свой лучший прыжок вместе с революционным народом. И этот прыжок дал ему силы для громадного творческого роста.
Сценка «Три кинто» в исполнении К. Танти, В. Лазаренко и Л. Танти, Тбилиси, 1929 г.
В книге «Огни Парижа» Пьер Мак Орлан писал:
«Клоун и рыжий своими профессиональными возгласами приводят весь зал к одному знаменателю, сближая между собой поглупевших мужчин, женщин и детей... Исходя из того соображения, что игра клоунов возвращает нас к состоянию доисторического человека, я не думаю, чтобы это искусство было доступно преобразованию...»
Итак, клоунское искусство навек застыло и не доступно никаким переменам. Творчество советского клоуна Лазаренко перечеркивает утверждение буржуазного критика.
Лазаренко — клоун-новатор. В чем его новаторство? Прежде всего в том, что клоунское искусство он подчинил служению революции, сделал действенным орудием в борьбе с пережитками прошлого. Лазаренко прочно утвердил в клоунаде политическую сатиру, злободневность, актуальность. И эти черты легли в основу дальнейшего развития советской клоунады.
Лазаренко находил подлинно цирковое решение злободневных тем. Он откликался на каждое событие, волновавшее страну, и почти так же быстро, как газета. Он как бы издавал свою сатирическую газету на арене. Зоркий глаз артиста замечал все, что происходило в стране и за рубежом.
Артисты театра Синей Блузы в юбилейном поздравлении писали Лазаренко: «Вы установили мировой рекорд, перепрыгнув через трех слонов. Это, конечно, блестящее спортивное достижение. Нас не менее восхищает ваш другой рекордный прыжок, и тоже через трех слонов, стоящих на пути советского цирка. Из них первый — аполитичность, второй — безграмотность, третий — пошлость».
Казалось, что цирковой клоун не может существовать на манеже без пощечин, побоев. Лазаренко убедительно доказал, что в этом нет необходимости. Впервые в его лице на арену вышел не размалеванный фигляр, порой уродливый и жалкий, а человек умный и очень ловкий. У него открытое добродушное лицо, яркий, но простой костюм И этот человек обратился с манежа не к первым рядам партера, а ко всему многомиллионному населению. И его голос услышали во всех уголках страны.
Лазаренко первым из советских клоунов начал сотрудничать с авторами, композиторами, художниками. Его выступления были прекрасным сочетанием актерского мастерства с остроумным текстом, музыкой, художественным оформлением. С тех пор клоуны перестали только заполнять пустые паузы между номерами, а стали душой и вдохновителями всего спектакля.
Лазаренко создал свой оригинальный стиль выступления. Многие черты его творчества, проложившие путь советской клоунаде, должны быть внимательно изучены.
Нам дорог Лазаренко прежде всего тем, что он по-новому осознал задачи и цели советского клоуна как служение народу. Отвечая на вопросы юбилейной анкеты, он писал:
«Ваша профессия? — Смех.
Кто вас может рекомендовать?— Сотни тысяч рабочих зрителей.
Ваша служба? — Служу революции!»
Н. Румянцева,
Журнал Советский цирк. Ноябрь 1960 г
RSS 
