Читать дальше, Вам интересно?

Когда я на что-то очень надеюсь, чего-то очень жду, куда-то иду по важному делу, то начинаю предполагать все самое нехорошее. И тогда это нехорошее всегда не происходит.

Вот, к примеру, если иду рвать зуб, то начинаю сразу с летального исхода, затем, что будет полно народу, не возьмет заморозка и прочее.  Но не дай бог, что-то пропустить. К примеру, что вырвут по случайности не тот зуб – все – так и будет.  

Все нехорошее перечислял я и по дороге к Утенковой: никакого там архива нет, ничего нового она мне не скажет, и вообще – она ничего не помнит… Вот и на этот раз ничего такого не произошло. Почти. Но это «почти» – архива там не было.  Немного фотографий и переплет со знакомым мне текстом, что лежит вторым экземпляром в Тарусе. Так может быть есть еще и другое «почти» - ничего нового?  Так думал я, записывая на DVD свое интервью. Иногда Утенкова отрывалась от чтения и спрашивала:

– Вам это интересно?
– Конечно, конечно – отвечал я, изображая  неподдельное любопытство.

И она читала дальше. Так было не один раз, пока я вдруг не услышал слова, которых в тарусском музее не было:

«В начале 20-х годов в Россию приехала танцовщица Айседора Дункан с ее свободными танцами, босиком, в греческой тунике. Вольная, не скованная никакими канонами движения под музыку Шопена, Бетховена, Вагнера, под знаменитую Марсельезу в шелковым красном шарфом знаменем. Все это заворожило Лену и не ее одну. Очарована и покорена  этим искусством была Валерия Ивановна Цветаева. Случай свел Валерию Ивановну с мамой. К тому времени Валерия Ивановна уже училась у Айседоры и преподавала в Москве в основанном ею училище. Валерии Ивановне в то время было около 40 лет, маме 22. Начинать карьеру танцовщицы было поздновато, но Лена начала заниматься. Упорно, с полной отдачей, как все, что она делала, тренировалась ежедневно по 12 часов в сутки. Все вокруг удивлялись, зачем ей это нужно. Не удивлялась только Валерия Ивановна. Она оценила увлеченность и упорство такой нестандартной высокой ученицы, свободной как ветер, без семьи, без родителей и приблизила ее к себе. Так родилась мамина дружба-поклонение, дружба-зависимость – иначе не назовешь на долгие, долгие годы. Почти до самой смерти Валерии Ивановны в 66 году. Тогда же состоялась  ее первая встреча с Тарусой через ту же Валерию Ивановну. И началась наша Таруская эпопея…»

- Читать дальше?

На этот раз я не соврал.

- Ну что вы, конечно читайте.

«Валерия Ивановна настолько увлекалась своим делом, что вообще полагала – спасение человечества – в свободном ритмической движении. Все должны двигаться, все должны этому учиться. Будучи сама невысокой и полноватой, она тем не менее одевалась в туники и какие то необычные фантастические платья. Как все Цветаевы, за редким исключением, она была талантливо музыкальна и обладала тем удивительным даром внушения, что ее убежденность передавалась другим, склонным ее воспринимать непререкаемо и абсолютно. Ее обожали ученики, а особенно ученицы. Высокая культура и образованность, а главное талантливость завораживали. Из ее класса действительно выходили артисты…»

–  Вам интересно?

И в ту же секунду я ответил, вернее, не ответил, а почти приказал:

– Ради бога, не останавливайтесь.

«Она сама составляла методики, подбирала музыкальное сопровождение, делала рисунок танца. Все это впоследствии ее наследница, вдова ее брата Андрея Ивановича – Евгения Михайловна, после смерти Валерии Ивановны отдала в цирк, не посоветовавшись ни с кем из ее последователей и учеников…»

–  Куда, куда? – невольно вырвалось из меня и Утенкова остановилась.
–  В цирк. Читать дальше, вам интересно?

Все, что она читала дальше, я  уже почти не слышал. В моей голове крутилось…

цирк… в какой цирк?.. Валерия умерла в августе 66-го… сколько тогда в Москве было цирков?.. тот, что на Вернадского –  открылся в апреле 71-го – значит он отпадает… остается один – Никулинский… в то время директором был Асанов… ему?.. а может быть, и это будет вернее, режиссеру Местечкину?..  но даже, если это и так, то где ее архив может быть теперь?..  у кого спросить?.. Асанов был директором до 80-го, затем сразу Костюк… недолго, до 82-го…

/буду честным, все это в моей голове могло крутиться, конечно же,  не в тот момент, когда Утенкова продолжала читать, а уже потом, когда я приехал в методкабинет и в очередной раз обложился книгами/

…затем, с 83-го  по 97-ой Юрий Никулин… теперь, его сын… итак…

Я достаю визитку и вынимаю оттуда все бумажки сразу. К моему удивлению, среди них, фотка.

На ней изображен какой-то парень в одних плавках. Высоко подбросив мяч, он так же прыгнул ему вслед. Как будто хотел улететь вместе с ним. Фотка черно белая, но пожелтевшая от времени. Ей по меньшей мере… И тут я прыгнул вслед за ним.

Если бы я делал про все это фильм, то в этот момент зритель увидел бы застывшие эпизоды с очумелым методистом:

1 …пинающего корзину, чтобы протиснуться в подвал…
2 …достающего из кармана очки и одновременно фотографию из корзины…
3 …пинающего корзину, чтобы выйти из подвала и закрыть дверь…
4 …сидящего на корзине и перебирающего на полу кипу бумаг…
5 …пинающего корзину яростно…
6 …несущего  корзину, бережно прижав к груди…


Из архива курсов «Искусство движения».
Е.П. Чернов, кандидат искусствоведения.

оставить комментарий