Ирина Шестуа и братья Асатурян

То, что делают на арене Ирина Шестуа и братья Асатурян — это произведение искусства.

Не номер, как его представляют иные практики цирка, — чередование трюков по степени их сложности, с комплиментами, паузами и т. д. Пожалуй, это акробатическая миниатюра. А тема — «он — она — он», вечный треугольник. Впрочем, ситуация лишена драмы, она явно комедийна. Оба партнера — как две капли воды — близнецы.

И два металлических шеста, их реквизит, протянутые параллельно между двойниками, читаются как знак равенства. Юмористический подтекст налицо. Какой же может быть выбор, если оба одинаковы? А Ирина пересекает эти параллели, заставляет линии скрещиваться и сомневаться в их тождестве. Она единственна и неповторима.

На двух нотных линейках она блестяще исполняет свою сольную партию, с половинными и восьмыми нотами, триолями и пассажами. И с музыкальными смысловыми паузами — перерывы и переходы у нее очень естественны. А партнеры делают все, чтобы ей было легче взлетать и шутить в воздухе. Европейская галантность, и предупредительность, и красивая восточная внешность.

Стройные смуглые Асатуряны и гибкая Ирина, как будто из арабской сказки. Надо только повернуть на пальце кольцо — и мгновенно  появляются два высоких джина, готовых выполнить любое приказание. Они подхватывают на руки принцессу и переносят ее бережно по воздуху, куда ей заблагорассудится...

Партнеры и в самом деле очень бережно относятся к Ирине. И даже говорят Асатуряны о ней бережно. Они убеждены, если что-то не выходит у нее, вряд ли это получится у другой акробатки.

Ирина Шестуа — один из авторов этого оригинального номера.

Ужасно обидно, когда подлинная ценность трюка скрыта от непрофессионала и выглядит он проще, чем другие, отделанные «для продажи». Рафаэль Асатурян объяснил, что комбинации на двух шестах гораздо труднее, чем финальные прыжки с одного шеста, хотя две опоры всегда выглядят надежнее одной.

— Не получится, — сказали наши мэтры, услышав, что Ира репетирует сальто с двух палок. И ждали: не получится — «я же говорил!» Получится — поздравят.

Поздравили и очень скоро.

Прыгать с двух шестов труднее, потому что приходится уравновешивать между собой две шаткие основы и так же искать равновесие в момент прихода.

Как бы ни были точны движения рук партнеров, разница импульсов передается палкам. А сбалансировать эту разницу надо Ирине. И то, что выглядит возрастанием сложности — прыжки с одной палки, — уступка житейскому опыту зрителей.
Внешне шесты похожи на брусья. Но не те, которые пребольно наказывают спортсмена, если он ошибается, а живые брусья, делающие за акробатку добрую половину работы.

Впрочем, о номере можно рассказывать и без ассоциаций. Переложить то, что совершают на манеже Ирина, Борис и Рафаэль, на язык цирковых формул. Тогда это будет записано так. Курбет с палок с приходом в стойку. Курбет с рук с приходом на ноги. Сальто. Стойка в руках, форденшпрунг с приходом на ноги. С ног полфлик-фляка в руки, с ног курбет с полпируэтом в руки, курбет с рук — ногами в руки партнера. Сальто в обруч. Еще одно сальто. Двойное сальто на сход. Прыжок с одного шеста. Прыжок с приходом в арабеск. Курбет с приходом на одну руку...

Слишком просто описать, как по утрам они приходят на репетицию, как при выцветшем свете безупречная акробатка вдруг неловко падает, и они, раздраженные, возвращаются в гардеробную. И слишком просто объяснить, что только благодаря ежедневным тренировкам появился такой изысканный номер. Наверное, он подготовлен не только годами их работы, а веками предшествующего развития цирка. Подготовлен десятками поколений акробатов и плясунов, которые однажды безжалостно бросали ремесло и дом, и, не оглядываясь, уходили по дорогам, жертвуя спасением своей души и не рассчитывая ни на достаток, ни на славу, ни даже на похороны по всем правилам. Обреченные быть изгоями, они выставляли напоказ руки и ноги и наслаждались свободой своих крепких тел. И знатные девушки в железных обручах, в стискивающих шею слоеных воротниках украдкой завидовали уличным танцовщицам и акробаткам.

Поверим Виктору Гюго, что это было так. Должны были смениться десятки поколений таких независимых актеров, у которых свобода тела стала свободой духа, чтобы в середине нашего столетия появилась на арене эта девочка, дерзко пренебрегающая болью, житейскими огорчениями и правилами своего жанра. И как удивились бы они, канувшие в Лету, увидев ее в сверкающем наряде в окружении тысяч людей, которые специально пришли посмотреть на ее торжество в воздухе. И тогда бы они поняли, что блестящая принцесса и ее рыцари — это и есть их наследие, их безвестные слава и труд. Впрочем, довольно о предках. Кто знает, действительно ли век или два назад прародители Ирины Шестуа были акробатами. Но мысль эта возникает, потому что в ней столько заложено внутренней гибкости, столько благородства цирковой природы и столько акробатической сообразительности, как только и может быть у правнучки танцовщиц и акробаток.

Трюк не отвлекает Ирину и Асатурянов от их внутреннего диалога настолько, чтобы перед его исполнением остановиться, напрячься, как бывает, когда человек делает то, что ему несвойственно. Если артист не может исполнить трюк так легко, чтобы зрители не смогли заметить всю его профессиональную сложность, он начинает, наоборот, утрировать и подчеркивать эту сложность — смотрите, как невероятно трудно то, что вы сейчас увидите! Отсюда и появляются предтрюковые паузы, чтобы сконцентрировать все силы, сосредоточиться и осмыслить то, что предстоит, как обязательная остановка в конце взлетной полосы, когда самолет «собирает силы», — железу ведь несвойственно летать. Мне кажется, что во многих номерах остановки перед трюками являются не смысловыми паузами выступления, а происходят от того, что артист берет на себя ненужную нагрузку. У Ирины, Бориса и Рафаэля исполнение трюков не вызывает запинок. Это их стихия, и в ней они чувствуют себя свободно. Это та ступень мастерства, когда профессиональные навыки стали их природой.

В этом номере есть мысль и новое жанровое и реквизитное решение. И мысль не исчерпалась этим единствен' ным решением, ее возможности богаче. Поэтому номер породил не только подражателей в разных странах, но и дал перспективные варианты. Например, знаменитых Солохиных. Кстати, первые партнеры Ирины, исполнители и соавторы этого номера — Исаевы, сдублировали его с другой партнершей. Но, по-мо-му, это не больше чем хороший номер, распадающийся на отдельные трюки. Диалога в нем нет.
Что еще рассказать об истории номера? Привести восторженные отзывы? Вспомним о двадцатилетней карьере Ирины, которая началась, когда ей было пять лет, как раз столько, сколько сейчас ее дочери? Но артисты на арене всего несколько минут. За это время я успеваю прочесть подтекст миниатюры, заметить движения исполнителей и увидеть свои собственные ассоциации, удивиться необычайной легкости их обращения с трюками. А за эти несколько минут на арене они сами рассказывают о себе гораздо больше.

Н. РУМЯНЦЕВА



оставить комментарий