Искусство, шагавшее с нами в строю
Август 1943 года в Мальте выдался на редкость солнечным. Сразу же оговорюсь: Мальта — это не остров в Средиземном море, а небольшая станция на Великой транссибирской магистрали, примерно 70—80 километров не доезжая Иркутска.
Дружеские шаржи И. Шмидта на В. Нечаева и Г. Орлова
Пристанционный поселок крохотный, какой-нибудь десяток домишек, а углубишься в бор из вековых корабельных сосен — и не сосчитать казарм-землянок. Стояла в Мальте стрелковая дивизия, в состав которой и входил наш энский полк. Рота, в которой я служил, только что вернулась из трудного перехода. Солдаты сильно устали, и командование выделило день отдыха. Пронесся слух, что после обеда состоится концерт полковой художественной самодеятельности.Сама по себе возможность побывать на этом концерте радовала, но, если говорить честно, я немногого ждал от него. Все мы были заняты трудной боевой учебой, маршами, чисткой оружия, строевыми смотрами. Казалось, что если руки когда-то и держали баян, то сейчас они не смогут исполнить самые элементарные пассажи.
Мы пришли строем к месту концерта. Летний «театр» оказался довольно-таки уютным: эстрада раковиной, множество скамеек на врытых в землю столбах. Лучи закатного солнца пробивались между стволами сосен, как свет прожекторов в настоящем театре... На сцену вышел сухощавый младший сержант и объявил:
— Дорогие товарищи! Начинаем концерт художественной самодеятельности. Держался младший сержант уверенно, просто, говорил четко и без лишних жестов — в общем сразу вызвал к себе уважение: знает человек дело, которым занимается. К тему же, хотя он и был одет так же, как и мы в «бэу» — то есть в обмундирование, ношенное кем-то, уже ушедшим на фронт, выглядело оно на нем щегольски.
Выступали певцы, музыканты и даже жонглер. А сухощавый сержант в отутюженной форме и начищенных хромовых сапогах вел конферанс, пел куплеты, подыгрывал себе на гитаре. Все с нетерпением ждали его нового выхода на сцену, глядишь, и скажет что-нибудь острое, повеселит душу... Пел он и про Гитлера, и про его тогда еще здравствовавших генералов:
«Гитлер Герингу сказал:
Давай поедем на базар,
Купим лошадь карию,
Накормим всю Германию».
Гитара в руках певца своим звучанием выразительно подчеркивала язвительность строк, бивших по врагу. Спроси меня тогда, кто вел концерт, я не смог бы ответить, как и сотни других бойцов-слушателей. В этот же год наш ансамбль художественной самодеятельности под руководством того же худенького, как спичка, младшего сержанта показал и целое театрализованное представление — «В прифронтовом лесу». Как сейчас помню: через зал, с духовым оркестром во главе, идут молодые солдаты на сцену — в лес, на полянку, где у них привал. И начинается как бы импровизированный концерт. Выступают в творческом соревновании бывалые и молодые воины. Хор, исполнивший «Славное море, священный Байкал», сменил вставной номер — пляска поваров... Два часа бойцы смеялись, радовались жизни, хорошей песне.
Тогда мы и узнали, что сухощавый младший сержант — это Нечаев. Он окончил рабочий факультет Московской консерватории, был до мобилизации в армию эстрадным артистом — играл на музыкальных инструментах. В нашем полку у него нашелся хороший помощник — начальник клуба сержант Потехин (из Черемховского драматического театра), взявший на себя всю драматургическую часть. И не случайно полк стал занимать первые места на смотрах художественной самодеятельности Забайкальского фронта. Его «артисты» выступали настолько уверенно, что остальные участники боролись с самого начала лишь за второе и последующие места, «первое, конечно, за Алиевым» (фамилия командира полка) — шутили в других подразделениях.
За каких-нибудь неполных три года коллективом были подготовлены четыре большие тематические программы. Действовать Нечаеву, Потехину и другим энтузиастам приходилось во всем самодеятельно: сами подчас писали тексты, сами сочиняли музыку. Подготовили даже собственного, коллективного сочинения оперетту. Я не случайно выше поставил слово «артисты» в кавычках: это были прежде всего бойцы. Несколько человек (трубачи-сигналисты, Потехин — начальник клуба, Нечаев — по должности капельмейстер) занимались искусством как бы «по штату». Но и они жили в казарме-землянке, выскакивали морозным утром в шесть часов, когда было еще совсем темно, на плац на физическую зарядку, занимались строевой подготовкой, изучали оружие. А впереди —ждали бои с гитлеровцами. Однако на западе нам не довелось повоевать: в мае 1944 года полк перебросили из Мальты на восток. Еще напряженнее стала боевая учеба. И, как часто бывало, впереди полковой колонны появлялся духовой оркестр во главе с младшим сержантом Нечаевым, подбадривая и давая новые силы уставшим солдатам.
В августе 1945 года Забайкальский фронт, усиленный соединениями, переброшенными с запада, перешел в наступление. Оно развивалось стремительно. Нечаева, к тому времени уже сержанта, я потерял из виду. Помню только, одним и тем же приказом командира дивизии от 30 августа 1945 года мы были награждены: я — медалью «За отвагу», он — медалью «За боевые заслуги».
Выступают В. Нечаев и Г. Орлов
Конечно, читатель уже догадался, что неспроста идет речь о сержанте Нечаеве. Да, это был ныне заслуженный артист РСФСР Вениамин Петрович Нечаев. Новая встреча с ним произошла совсем недавно, в Ленинграде. Собрались товарищи по службе, однополчане в канун 20-летия победы советского народа в Великой Отечественной войне. В дружеском разговоре выяснилось, что я многого не знаю из армейской жизни Нечаева. Разумеется, он и не предполагал заниматься в армии художественной самодеятельностью: шел бой — кровавый, суровый, «ради жизни на земле», тут уж не до самодеятельности. И когда в Хабаровске в 1943 году у него кончилась броня, он сказал себе: «Хватит болтаться, пора и на фронт!» тНо в Мальте его неожиданно вызвал к себе заместитель командира стрелкового полка по политической части майор Татаринов:
— Нам нужен руководитель художественной самодеятельности. Возьметесь?
Так Нечаев стал штатным капельмейстером нештатного духового оркестра стрелкового полка. Первое «боевое» задание — написать походную песню нашего стрелкового полка. Написал. Песню эту мы пели, не подозревая, что автор ее находится среди нас. В армии Нечаев стал коммунистом. Вениамин Петрович при нашей последней встрече сказал:
— Если хотите знать, меня сделала тем, что я есть, армия. Ведь до военной службы я был только инструменталистом. Боевая жизнь, работа с художественной самодеятельностью в полку заставили стать и «разговорником» и исполнителем куплетов. Мой первый партнер — Павел Васильевич Рудаков — руководил художественной самодеятельностью в соседней, саперной части. Сначала наши подразделения обменялись концертами, потом дали совместное представление, а затем мы решили выступать вдвоем.
Недавно В. П. Нечаеву исполнилось 50 лет, но, видно, ему не дано стареть. Он, артист, выступавший на многих и многих ответственнейших концертах, объездивший всю нашу страну, полон сил и творческой энергии. Едва закончив выступления с театрализованным представлением «Тысяча почему», Нечаев участвует вместе со своим партнером Г. Орловым в подготовке новой программы — «Майскими короткими ночами», посвященной двадцатилетию нашей победы в Великой Отечественной войне. Не забывает он и о помощи друзьям из самодеятельности. Об этом лучше всего говорят строки из многочисленных писем артистов-любителей.
В заключение — маленький, но яркий эпизод. Когда мы ехали с Вениамином Петровичем на очередной концерт в одну из воинских частей Ленинградского гарнизона — дело было в праздничный день, — в вагоне метро, переполненном пассажирами, вдруг поднялся с места пожилой мужчина, по виду рабочий. Он поздоровался с артистом и усадил его меж собой и женой, вежливо потеснив соседей. А когда прощались, рабочий сказал:
— Люблю вас. Будьте всегда таким же острым сатириком!
Ради этого, ради признания народного, стоит жить и трудиться!
Б. БАРИНОВ
Журнал Советский цирк. Август 1965
оставить комментарий
RSS 
