Клоуны Дмитрий Альперов и Аркадий Борисов

В конце прошлого века на манеже Московского цирка блистал замечательный клоун Сергей Сергеевич Альперов — гордость отечественной арены.

Позднее москвичи шли сюда на Дмитрия Сергеевича Альперова — сына. В наши дни на этом нестареющем «пятачке» выступает внук Сергея Сергеевича — клоун Дмитрий Альперов, продолжатель славной династии русских смехотворцев.

Волшебный круг манежа позвал его к себе еще в мальчишескую пору, позвал громко, определенно: не на лошадь, не на проволоку, не под купол, а только «как дядя Митя — веселить народ».

Вместе со своим однокашником Аркадием Борисовым (они одновременно закончили творческую мастерскую клоунских жанров при Московском цирке на Цветном бульваре и в группе «Ребята с Арбата» разъезжали по городам страны) составили комедийный дуэт, существующий уже более десятилетия.

Альперов и Борисов отказались от традиционных масок «рыжего» и «белого», не пожелали воспользоваться и обычной линией поведения этих двух так называемых классических персонажей: поучающий резонер и недотепистый бедолага...

Молодые артисты выносили в себе и воплотили самостоятельные и цельные характеры, каждый из них дал сценическую жизнь определенному персонажу своим темпераментом, своим ритмом, своей внутренней настроенностью и внешним рисунком роли. И все это пребывает в гармоничном единстве, раскрываясь в действии, я поступках, в столкновениях друг с другом. Это — живые люди, а не бесплотная абстракция, не «вообще» клоуны, каких так часто встречаешь на сегодняшней арене.

Образы, созданные Альперовым и Борисовым, социально узнаваемы, в них отчетливо проступают некоторые черты наших современников -— и в этом проявилась наблюдательность даровитых актеров. Борисов играет некоего заучившегося студента-очкарика, слегка застенчивого юношу из приличной семьи. Он мягок и вежлив, деликатен и добр, однако в своих убеждениях тверд и непреклонен и готов мужественно отстаивать их. Другого полета птица — его партнер. Альперов на арене — нагловатый крикун, из тех, кого в народе прозвали горлохватами. У него твердая энергичная поступь, хамовито-напористый тон, луженая глотка и острые локти, которыми «герой» Дмитрия Альперова прокладывает себе путь по жизни.

Интеллигент «очкарик» и его антипод «крикун» — слаженный, хорошо сыгравшийся клоунский дуэт, плодотворно взаимодействующий по законам комического контраста. И притом эти артисты отлично чувствуют ритм и дыхание современной жизни.

От своих фамильных знаменитостей Дмитрий Альперов наследовал не только громкое имя, не только профессию, но и приверженность к хлесткому слову. Оно для нашего дуэта — главное средство комедийной выразительности. Речь клоунов отточена, энергична, они прекрасно умеют доносить текст до зрителя — их слышно доже в последних рядах.

К разбору творческого почерка Альперова и Борисова, к анализу исполняемых ими сценок и их отличительных черт мы подойдем вплотную, но прежде отметим их творческую направленность — принадлежность к немногочисленной в сегодняшнем цирке группе разговаривающих клоунов. Подчеркивать это приходится потому, что в последнее время, увы, почти не слышно на цирковом кругу живого слова. Здесь воцарилось безмолвие, вместе с его жрецом — клоуном-мимом.

Хочется поразмыслить над судьбами нынешней клоунады, хочется уяснить для себя, почему текстовые интермедии из видных артистов исполняют лишь считанные единицы, каким образом возник столь явный жанровый перекос.

Цирк, наложив на свои уста печать молчания, заставил заговорить о себе большую печать: «Нынешний манеж притих, — писала не так давно газета «Правда». — Иногда, кроме стихов в прологе, ни единого слова за весь вечер»... «Наш цирк почти замолчал, — с болью говорит на страницах «Литературной газеты» и доктор искусствоведения Юрий Дмитриев. — Но молчащая арена, — продолжает он, — это противоестественно и никак не отвечает понятию «современный цирк».

Нужно ли доказывать, что однобокое увлечение бессловесной пантомимой в масштабах всего цирка обесцвечивает наше искусство, наносит урон интересам зрителей, многие из которых приходят на представление главным образом за меткой злободневной остротой. И ведь русский клоун-пересмешник от самых своих истоков был говорящим.

Известно, что директора цирков — иноземцы Саламонский, Годфруа, Труцци, Чинизелли, — строя свои программы на иностранных артистах, приглашали, как правило, русских клоунов. Опытные дельцы, они хорошо знали: какие добротные номера и аттракционы ни показывай, а без веселой шутки на родном языке, без колкого слова публика останется не удовлетворенной. Ломаная речь заезжих потешателей, пытавшихся потрафить зрителю, особым успехом не пользовалась. Замечательный клоун Павел Александрович Брыкин говаривал бывало ученикам циркового техникума: «Приезжали и хорошие «рыжие» — итальянцы там или французы, а все — не то. Вкусов наших не знают, нашенского духа не ухватывают, — и выразительно, по-брыкински цокнув языком, заключал: — Федот да не тот»...»

К таким находкам, например, относится искрометная клоунада «Новый метода (об изучении иностранного языка во сне) и развеселая интермедия «Однозвучно гремит колокольчик» (авторы обоих номеров С. Макаров и Д. Альперов). И поскольку смех здесь нацелен верно, а комические акценты расставлены точно, исполнители этих забавных миниатюр вознаграждаются дружным и громким смехом. И это хочется выделить особо, так как смех — непременное условие клоунской профессии. Когда-то на цирковых афишах клоуны-буфф не без основания титуловались: «профессора смеха», «магистры хохота», «обер-комики». Веселое оживление в последнее время, увы, не столь уж частый гость круглого зрительного зала. Сколько их, несмешных или малосмешных бродит по нашим новым современным циркам.

Альперов и Борисов умеют смешить. Жизнерадостные забавники, они способны сочно-бурлескно, с заразительной живостью разыграть немудрящую сценку в духе Зощенковских историй — «С легким паром». Или же по-детски озорно, словно дурачась, — развлекательную шутку «Стол».

Клоунский хлеб легким никак не назовешь! Бывает, что и выдумка налицо, и труда вложено не мало, и свежестью, вроде бы, интермедия наделена, а вот ожидаемого эффекта не получается. Взять хоть бы сценку «Друзья». В этой по-бесенному решенной миниатюре привлекает ие только новизна и значимость тематики, но и остроумие неожиданного сопоставления: люди не могут ужиться, а собака с кошкой — что твои верные друзья. Великолепная парадоксальность! Однако интересно задуманный номер не получил столь же яркого сценического воплощения, он, что называется, режиссерски «не дожат», не найдено четкой линии поведения артистов и их четвероногих партнеров. Такая клоунада, поставленная я эстетике плаката, требует помимо лаконизма еще и полной определенности, четких комедийных характеристик. В нынешнем же варианте смысл этой расплывчато поставленной аллегории прочитывается далеко ие всеми зрителями.

И в заключение несколько слов о номере «Танцы на льду». В жанровом измерении это пародия. Однако что же тут пародируется? О штампах в этом молодом виде спорта говорить вроде бы не приходится, виртуозная техника танцующих конькобежцев вызывает всеобщий восторг, и это справедливо. А пародия свои стрелы направляет, как известно, на смешное, на уродливое, во всяком случае на отрицательное. Поклонники цирка помнят, как на этой же самой арене блистательно исполнялись пародийные бурлески: «Отелло» — потешное обличение актерских трафаретов, или, скажем, «Иидийская гробница» — сатирическое высмеивание псевдоэкзотических кинофильмов, «Атлет» — развенчание дутых силачей-гастролеров, «Операция «Г» — пародирующая шаблоны детективной литературы.

Острословие неизменно оставалось гвоздем программы и нашей советской арены. В стенах этого же самого цирка на Цветном бульваре слышались раскаты громового хохота, вызванные комедийно-сатирическими сценками Виталия Лазаренко, братьев Таити, Бим-Бомов, Карандаша, Лавровых, Ролана и Дубино, Антонова и Бартенева, Бугрова и Ротмистрова, Альперова и Мишеля. К слову заметить, истый рыцарь звучащего текста — Дмитрий Сергеевич Альперов — не уставал повторять молодой клоунской поросли: «Цирк без острого слова, что обед без хлеба»...

Как же все-таки получилось, что говорящий клоун стал марктвеновским бедным принцем, о клоун-мим завладел короной? Быть может, произошло это оттого. что авторы перестали поставлять творцам смеха остроумные сценки, «высокий, по словам А. В. Луначарского, в своем комизме репертуар»? Но ведь проведенный цирком в прошлое лето конкурс не лучшее произведение для мастеров веселого цеха дал, как отмечалось, неплохие результаты. Были премии, были и громкие речи по этому поводу. Так в чем же дело? Может быть, отсутствие спроса не рождает предложений? А может быть потому, что с бестекстовым юмором меньше хлопот?

И если уж доискиваться первопричин, то не лишне заглянуть хоть на минутку в день вчерашний. Думается, что утвердившаяся мода на молчаливых исполнителей юмористических миниатюр родилась как слепое подражание большому таланту. Вспомним Леонида Енгибарова. Это был артист ошеломляющего дарования, имевший такой огромный успех, что не приходится удивляться порожденной им лавине последователей и еще большему числу заурядных копировщиков. Не его ли неотразимое обаяние дало толчок к повальному увлечению безмолвными интермедиями, решенными в лирическом ключе, не всегда, положим, оправданном и далеко ие всегда художественно плодотворном.

А вот и еще один канал, по которому шел приток комиков-молчальников: лет пять-шесть назад цирковое училище выпускало преимущественно клоунов-мимов. (Ныне положение изменилось к лучшему.) Наличествует, положим, и еще одно обстоятельство: некоторым артистам кажется, что если их репертуар будет строиться исключительно на мимике и жестах, то они обретут «интернациональное звучание» и будут пользоваться за рубежом большим успехом.

Итак, в сегодняшнем цирке образовался ненормальный крен в сторону безмолвной клоунады. Не раз отмечалось это в статьях, не раз о том же — о значении слова на манеже — говорилось на совещаниях по проблемам искусства смешного. Однако перемен каких-либо что-то не наблюдается, воз, как говорится, и ныне там. Создается впечатление, что видовые процессы развития клоунады происходят стихийно, неуправляемо...

А теперь давайте вернемся к разговору о клоунах Дмитрии Альперове и Аркадии Борисове. В творчестве этих артистов привлекает поиск новых сюжетов для комедийных интермедий.

Приходится еще напомнить, что для этого вида циркового лицедейства обязательны комическая заостренность и высокая исполнительская техника. Кому неизвестно: артист-эксцентрик, изображающий неумелого гимнаста, или, допустим, трусливого балансера, — всегда и искусный мастер избранного жанра. Непрофессиональное владение роликами и туманный замысел при неточном адресе не позволяют причислить этот номер к творческим удачам дуэта. А вообще говоря, актерское дарование ищущих смехотворов, их речевое и комедийное мастерство, по моим наблюдениям, значительно выше того, что они «выдают на гора», гораздо богаче их сегодняшнего репертуара. Репертуар же, как утверждал Виталий Лазаренко, — это творческое лицо артиста.

Молодые художники арены еще в начале своего пути, еще в развитии своего творчества. При большой, серьезной требовательности к себе, их вне сомнения ожидает большое плавание.

Р. ЕВГЕНЬЕВ

оставить комментарий