Листая пожелтевшие страницы
Недавно мы перечитали мужественную и страстную книгу Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Как ярко встают перед нами величественные события предоктябрьских дней, сколько в книге интересных деталей, метких характеристик, точных сценок! Уделено внимание и вопросам литературы и искусства. Но мало, слишком мало:«жизнь шла своим чередом», «театры были открыты ежедневно», «толпы народа собирались у афиш», «в кинематографе шла итальянская картина».
На фото. Ф. Шаляпин после выступления у матросов
Промелькнули и отдельные названия, имена: «новый балет с участием Карсавиной», «пел Шаляпин», «возобновлена драма Алексея Толстого «Смерть Иоанна Грозного» «в театре «Кривое зеркало» идет шннцлеровский «Хоровод». Вот почти и все. А хотелось бы более подробно познакомиться с пестрым калейдоскопом тогдашней музыкальной и театральной жизни. Возьмем газеты и журналы, вышедшие за несколько дней до октябрьского восстания, и перелистаем их. Какие проблемы волновали тогда Мастеров искусства! Что за представления шли в театре, на эстраде и что писали об этом рецензенты! Если судить по политическим событиям, то они были грозные и тревожные. Возьмем наугад несколько сообщений из самых различных изданий: большевистского «Рабочего пути», буржуазных газет «Новое время» и «Биржееые ведомости», из кадетсиой «Речи». «Корнилов — Керенский это беззастенчивая шайка, держащая и сейчас в своих руках судьбы страны» («Рабочий путь»).
Что нужно рабочим и всей городской и деревенской бедноте! Нам нужно кончить грабительскую войну, предложив демократический мир!» («Рабочий путь»). «Разведчики Н-ского стрелкового полка, переправившись через реку 3., поставили на западной окраине села 3. австрийский плакат с надписью «Долой войну», после чего начали братание с немцами» («Речь»). «Губернская тюремная инспекция, ввиду ожидаемого вооруженного восстания большевиков, приняла срочные меры к увеличению караулов во всех тюрьмах» («Речь»). «Ефремовский уезд Тульской губернии переживает пугачевщину. Началось с Уиковских и перекинулось до Доломанова. Мужики громят имения, забирают не только хлеб, но и все имущество, постройки и барские дома» («Новое время»). «По распоряжению Временного правительства были разведены мосты, но матросы с «Авроры» и красногвардейцы их навели вновь» («Новое. время»).
«А. Ф. Керенский: я — человек обреченный, мне уже безразлично, и я имею смелость сказать, что это вторая загадочная сторона (кто-то куда-то ведет массы) есть совершенно невероятная провокация» («Биржевые ведомости»). И как апофеоз всем этим событиям краткое, но значительное для судеб всего мира сообщение из «Рабочего пути»: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона». Как видно из всех изданий, политические страсти накануне октябрьского восстания были накалены до предела. А как же вели себя деятели искусств? На чьей стороне баррикады они находились? Просмотрев сотни заметок, высказываний и статей по вопросам искусства и литературы, можно уловить несколько точек зрений, выделить из них несколько разных по мыслям и тенденциям групп.
Одни делают вид, что ничего особенного не происходит, и занимаются своим обычным делом, другие пытаются мучительно разобраться в событиях, сделать дня себя какой-то практический вывод, третьи поддались настроениям пессимизма, тревоги и открыто тоскуют по лучшей жизни. И только большевистские газеты ведут четкую и ясную линию по вопросам искусства и литературы. В «Рабочем пути» и «Солдате» критикуется политика Временного правительства в отношении культуры, подчеркивается, что искусство должно служить народу. «Ни цензовая царская Дума, ни временная Дума, созданная революцией, к сожалению, ничего не сделала для того, чтобы поднять культурный уровень населения, чтобы создать для него разумные развлечения». И действительно, многие культурно-просветительные учреждения в период керенщины закрылись или влачили жалкое существование. Типична следующая заметка:
«Пегроград. Консерватория вновь обратилась к Временному правительству с ходатайством о субсидии, ибо разно понизившееся количество учащихся решительно не дает возможности продолжать существование на свои средства». Центром большевистской культурно-просветительной пропаганды являлся в Петрограде цирк «Модерн». В его стенах выступали В. И. Ленин, А. В. Луначарский и другие видные деятели нашей партии. В канун Октября А. В. Луначарский прочитал здесь две лекции: «Пути к миру и текущий момент» и «О государстве». В рабочих клубах и Народном доме, в противовес обывательскому репертуару большинства театров, ставились классические произведения, а также и спектакли на современные темы. «Обозрение театров» сообщает, что «рабочие Выборгского района» приобрели пятьсот билетов на спектакли Ф. И. Шаляпина в Народном доме». Знаменитый артист пел в «Русалке» Даргомыжского и в «Дон Карлосе» Верди. Там же шли оперы «Князь Игорь» Бородина и «Садко» Римского-Корсакова».
На фото. Коктейль – танго
По рекомендации А. В. Луначарского в драматическом театре Народного дома готовилась к постановке пьеса «Борьба труда с капиталом». На эстраде исполнялись и песни яркого революционного звучания. Можно было услышать, например, двустишие В. В. Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй, День твой последний приходит, буржуй». По словам поэта, он создал эти строки «такт какой-то разухабистой музычке». Петроградские газеты первых дней Октября писали, что с этой песенкой матросы шли на штурм Зимнего дворца. О тяге широких масс к искусству писал известный конферансье Е. Полевой-Мансфельд: «Живое слово легко доходило до аудитории, его жадно просили голодные уши недавних рабов. Я рассказывал о приближении искусства к массам. Едва успел закончить, как на стол встал красногвардеец и обратился к присутствующим с предложением отблагодарить артистов». Долго пришлось убеждать отказаться от этой благодарности. Смотрели умоляющие глаза, а руки протягивали шапку, наполненную «керенками». Это была простая, искренняя, от души благодарность. Позднее выступали у пожарных. Играли сюиту Аренского. Подходит пожарный, глаза лихорадочно горят. «Ну и музыка, тут хоть крикни — пожар! — все равно с места не двинутся...» В зтой буре событий неприглядно выглядела группа буржуазных служителей искусства. Они делали вид, что ничего особенного не происходит, держались так называемой страусовой политики.
«Театры имеют перед собой столь широкие культурные задачи, — читаем мы в журнале «Театр и искусство», — что было бы прямым непониманием своей великой роли впутываться в борьбу политических партий». И они писали о чем угодно, только не о политике. Важным событием считали «возврвщение артистки Медеи Фигнер с кавказских вод, где она провела лето». Или следующее: «Завтра на рассвете в окрестностях Петрограда должна состояться дуэль между главным режиссером французской труппы Михайловского театра г. Домри и артистом того же театра Камилем Бер» («Биржевые ведомости», 24 октября!). Большое место занимали в театральных изданиях многочисленные обьявления, часто никакого отношения к вопросам искусства не имеющие: «покупаю придворные мундиры и ордена», «продается прибор против удушливых газов, необходим при налете цепеллинов», «я бросил курить — легко и свободно!», «продается альбом парижских красавиц»; рекламировались книги «Белые рабыни», «Половые влечения», «Анекдоты Эрота»; в разделе «Зрелища» фигурировали следующие фарсы и обозрения: «Фиговий листок», «Царские грешки», «Женщина с сердцем змеи», «Купидончики», и «Федя-джентльмен», «Ой, что будет».
В рецензиях подробно, на полном серьезе, разбирались эти «постановки»: «Понравилась музыкальная картинка «Курочка и Петушок» в исполнении г-жи Зброжек и г. Радошанского. Кудахтанье директрисы-курочки оказалось довольно натуральным. В этом отношении петушок был слабее» («Биржевые ведомости»). Надо отметить, что рабочий и солдатский зритель реагировал отрицательно на дешевый репертуар тех дней. Даже буржуазные издания вынуждены были признать зто: «Ансамбль Троицкого фарса, прибывший в Кронштадт показывать «Царскую благодать», потерпел фиаско. Кронштадтский Совет рабочих и солдатских депутатов запретил играть этот фарс, как порнографический» («Театр и искусство»). Другие писаки из буржуазного лагеря жаловались на трудности, стремились удрать куда-нибудь подальше, мечтали о неземным радостях и неведомых странах:
«Хорошо на Гонолулу —
Ласка неба, ласка моря!
Там живешь, как в чудной сказке,
Позабыв былое горе.
Там вдали, на Гонолулу,
Продают и ром и виски,
Не из кошек, из свинины
Там готовятся сосиски…»
И без конца одни жалобы: «хлеб можно достать только по карточками, «трудно попасть в трамвай», «в наше время, когда лошадь зарабатывает больше верховного главнокомандующего». Накануне великого Октября раздавались среди деятелей искусств и трезвые голоса, многие искренне хотели разобраться в событиях тех дней. Известный артист Ю. М. Юрьев считал, что «теперь именно пришла пора для творчества во всех областях искусства». Ф. И. Шаляпин ратовал за возрождение русского национального искусства, выступая против слепого преклонения перед Западом. «Как русской березе милее солнце, небо и ветер Ярославской губернии, нежели вершины Альп или климат Тироля, так и русской душе свои авторы, свои композиторы ближе и дороже прекрасных иностранцев» (журнал «Зритель»).
Леонид Андреев с горечью жаловался на своих коллег-писаталей: «И литераторы молчат, каждый к своем углу. Хоть бы они сошлись вместе, как-нибудь объединились. Только нет общего дела, единства» («Речь»). Мы познакомились с музыкальной и театралъной жизнью за какую-нибудь неделю до начала октябрьского вооруженного восстания, отсюда неизбежна односторонность показа на все заметные, явления «уложились» в эти узкие рамки. Но мы и не ставили иной цели. Важно было дать хотя бы отдаленное понятие о сложности взаимоотношений в области искусства в те дни, о появлении ростков будущей пролетарской культуры, о зарождении новых явлений в этом океане уходящих в прошлое пошлости и убожества.
Надо учитывать, что вся музыкальная и театральная пресса тогда находилась в руках буржуазных издателей, которые упорно навязывали читателям свою идеологию, свои взгляды. Иногда и в этих изданиях просачивались живые мысли и слова, но только иногда, случайно. Эти журналы проводили свою определенную линию — отвлечь народные массы от политических событий, подсунуть им суррогат вместо настоящего искусства. Только после октябрьского восстания печать в своем огромном большинстве встала на твердые позиции, отстаивая лозунг — «Искусство принадлежит народу». Это было генеральной линией Коммунистической партии в борьбе с различными течениями — с аполитичностью, формализмом, абстракционизмом и прочими «измами». Искусство стало верным помощником нашей партии в строительстве нового, коммунистического общества.
В. ВИРЕН
Журнал Советский цирк. Ноябрь 1963 г.
оставить комментарий