Листая пожелтевшие страницы

Недавно мы перечитали мужественную и страстную книгу Джона Рида «Десять дней,  которые потрясли мир». Как ярко встают  перед  нами величественные со­бытия предоктябрьских   дней,   сколько в книге интересных деталей,  метких  характеристик, точных сценок!  Уделено внимание и вопросам литературы и искусства. Но мало,  слишком мало:«жизнь   шла   своим  чередом»,   «театры были открыты ежедневно», «толпы народа собирались у афиш», «в кинематографе шла итальянская картина».

На фото. Ф. Шаляпин после выступления у матросов

Промелькнули   и   отдельные  названия,  имена: «новый   балет    с участием   Карсавиной»,    «пел Шаляпин»,  «возобновлена  драма Алексея  Толстого «Смерть   Иоанна   Грозного»  «в театре «Кривое   зеркало»   идет   шннцлеровский    «Хоровод». Вот почти и все. А хотелось бы более под­робно познакомиться с пестрым калейдоско­пом тогдашней музыкальной и театральной жизни. Возьмем газеты и журналы, вышедшие за несколько дней до октябрьского восстания, и перелистаем их. Какие проблемы волновали тогда Мастеров искусства! Что за представ­ления шли в театре, на эстраде и что писали об этом рецензенты! Если судить по политическим событиям, то они были грозные и тревожные. Возьмем наугад несколько сообщений из самых раз­личных изданий: большевистского «Рабочего пути», буржуазных газет «Новое время» и «Биржееые ведомости», из кадетсиой «Речи». «Корнилов — Керенский это беззастенчивая шайка, держащая и сейчас в своих руках судьбы   страны»   («Рабочий   путь»).

Что нужно рабочим и всей городской и деревенской бедноте! Нам нужно кончить грабительскую войну, предложив демократиче­ский   мир!»   («Рабочий путь»). «Разведчики Н-ского стрелкового полка,  переправившись через реку 3., поставили на западной окраине села 3. австрийский плакат с надписью «Долой войну», после чего нача­ли  братание  с  немцами»   («Речь»). «Губернская тюремная инспекция, ввиду ожидаемого вооруженного восстания больше­виков, приняла срочные меры к увеличению караулов   во   всех   тюрьмах»   («Речь»). «Ефремовский уезд Тульской губернии переживает пугачевщину. Началось с Уиковских и перекинулось до Доломанова. Мужики гро­мят имения, забирают не только хлеб, но и все имущество, постройки и барские дома» («Новое время»). «По    распоряжению    Временного    правитель­ства   были   разведены   мосты,   но   матросы   с «Авроры»   и   красногвардейцы их навели вновь» («Новое. время»).

«А. Ф. Керенский: я — человек обреченный,  мне уже безразлично, и я имею смелость сказать, что это вторая загадочная сторона (кто-то куда-то ведет массы) есть совершен­но невероятная провокация» («Биржевые ведомости»). И как апофеоз всем этим событиям крат­кое, но значительное для судеб всего мира  сообщение из «Рабочего пути»: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа  Петроградского Совета рабочих и солдатских  депутатов, Военно-революционного комитета,  стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона». Как видно из всех изданий, политические страсти накануне октябрьского восстания были накалены до предела. А как же вели себя деятели искусств? На чьей стороне бар­рикады они находились? Просмотрев сотни заметок, высказываний и  статей по вопросам искусства и литературы, можно уловить несколько точек зрений, вы­делить из них несколько разных по мыслям и тенденциям групп.

Одни делают вид, что ничего особенного не происходит, и занимаются своим обычным делом, другие пытаются мучительно разо­браться в событиях, сделать дня себя какой-то    практический    вывод,    третьи    поддались настроениям пессимизма, тревоги и открыто тоскуют по лучшей жизни. И только боль­шевистские газеты ведут четкую и ясную ли­нию по вопросам искусства и  литературы. В «Рабочем пути» и «Солдате» критикуется политика Временного правительства в отно­шении культуры, подчеркивается, что искус­ство должно служить народу. «Ни цензовая царская Дума, ни временная Дума, созданная революцией, к сожалению, ничего не сделала для того, чтобы поднять культурный уровень населения, чтобы создать для   него   разумные  развлечения». И действительно, многие культурно-просве­тительные учреждения в период керенщины закрылись или влачили жалкое существова­ние.  Типична следующая заметка:

«Пегроград. Консерватория вновь обрати­лась к Временному правительству с ходатай­ством о субсидии, ибо разно понизившееся количество учащихся решительно не дает возможности продолжать существование на свои средства». Центром большевистской культурно-просве­тительной пропаганды являлся в Петрограде цирк «Модерн». В его стенах выступали В. И. Ленин, А. В. Луначарский и другие видные деятели нашей партии. В канун Октября А. В. Луначарский прочитал здесь две лекции: «Пути к миру и текущий момент» и «О госу­дарстве». В рабочих клубах и Народном доме, в про­тивовес обывательскому репертуару большин­ства театров, ставились классические произ­ведения, а также и спектакли на современ­ные темы. «Обозрение театров» сообщает, что «рабочие Выборгского района» приобре­ли пятьсот билетов на спектакли Ф. И. Шаля­пина в Народном доме». Знаменитый артист пел в «Русалке» Даргомыжского и в «Дон Карлосе» Верди. Там же шли оперы «Князь Игорь»   Бородина   и   «Садко»   Римского-Корсакова».

На фото. Коктейль – танго

По рекомендации А. В. Луначарского в дра­матическом театре Народного дома готови­лась к постановке пьеса «Борьба труда с ка­питалом». На эстраде исполнялись и песни яркого ре­волюционного звучания. Можно было услы­шать,   например,   двустишие В. В. Маяковского: «Ешь ананасы,  рябчиков жуй, День  твой  последний приходит,  буржуй». По словам поэта, он создал эти строки  «такт какой-то разухабистой музычке». Петроградские газеты первых дней Октября писали, что с этой песенкой матросы шли на штурм Зимнего дворца. О тяге широких масс к искусству писал известный конферансье Е. Полевой-Мансфельд: «Живое   слово   легко   доходило   до   аудитории, его жадно просили голодные уши недав­них рабов. Я рассказывал о приближении ис­кусства к массам. Едва успел закончить, как на стол встал красногвардеец и обратился к присутствующим с предложением отблаго­дарить артистов». Долго пришлось убеждать отказаться от этой благодарности. Смотрели умоляющие глаза, а руки протягивали шапку, наполненную «керенками». Это была простая, искренняя,   от   души   благодарность. Позднее выступали у пожарных. Играли сюиту Аренского. Подходит пожарный, глаза лихорадочно горят. «Ну и музыка, тут хоть крикни — пожар! — все равно с места не дви­нутся...» В зтой буре событий неприглядно выгляде­ла группа буржуазных служителей искусства. Они делали вид, что ничего особенного не происходит, держались так называемой страу­совой политики.

«Театры имеют перед собой столь широкие культурные задачи, — читаем мы в журнале «Театр и искусство», — что было бы прямым непониманием своей великой роли впутывать­ся  в  борьбу  политических   партий». И они писали о чем угодно, только не о политике. Важным событием считали «возврвщение артистки Медеи Фигнер с кавказ­ских вод, где она провела лето». Или сле­дующее: «Завтра на рассвете в окрестностях Петрограда должна состояться дуэль между главным режиссером французской труппы Ми­хайловского театра г. Домри и артистом того же театра Камилем Бер» («Биржевые ведо­мости», 24 октября!). Большое место занимали в театральных из­даниях многочисленные обьявления, часто никакого отношения к вопросам искусства не имеющие: «покупаю придворные мундиры и ордена», «продается прибор против удушли­вых газов, необходим при налете цепеллинов», «я бросил курить — легко и свободно!», «продается альбом парижских красавиц»; рекламировались книги «Белые рабыни», «По­ловые влечения», «Анекдоты Эрота»; в раз­деле «Зрелища» фигурировали следующие фарсы и обозрения: «Фиговий листок», «Цар­ские грешки», «Женщина с сердцем змеи», «Купидончики», и «Федя-джентльмен», «Ой, что будет».

В рецензиях подробно, на полном серьезе, разбирались эти «постановки»: «Понравилась музыкальная картинка «Курочка и Петушок» в исполнении г-жи Зброжек и г. Радошанского. Кудахтанье директрисы-курочки оказалось довольно натуральным. В этом отношении петушок был слабее» («Биржевые ведомости»). Надо отметить, что рабочий и солдатский зритель реагировал отрицательно на деше­вый репертуар тех дней. Даже буржуазные издания   вынуждены   были   признать   зто: «Ансамбль Троицкого фарса, прибывший в Кронштадт показывать «Царскую благодать», потерпел фиаско. Кронштадтский Совет ра­бочих и солдатских депутатов запретил играть этот фарс, как порнографический» («Театр и искусство»). Другие писаки из буржуазного лагеря жаловались на трудности, стремились удрать куда-нибудь подальше, мечтали о неземным радостях  и  неведомых  странах:

«Хорошо на Гонолулу —
Ласка неба, ласка моря!
Там живешь, как в чудной сказке,
Позабыв былое горе.
Там вдали, на Гонолулу,
Продают и ром и виски,
Не из кошек, из свинины
Там готовятся сосиски…»

И без конца одни жалобы: «хлеб можно достать только по карточками, «трудно по­пасть в трамвай», «в наше время, когда ло­шадь зарабатывает больше верховного главнокомандующего». Накануне великого Октября раздавались среди деятелей искусств и трезвые голоса, многие искренне хотели разобраться в собы­тиях тех дней. Известный артист Ю. М. Юрьев считал, что «теперь именно пришла пора для творчества во всех областях искусства». Ф. И. Шаляпин ратовал за возрождение русского националь­ного искусства, выступая против слепого пре­клонения перед Западом. «Как русской бере­зе милее солнце, небо и ветер Ярославской губернии, нежели вершины Альп или климат Тироля, так и русской душе свои авторы, свои композиторы ближе и дороже прекрасных  иностранцев»   (журнал   «Зритель»).

Леонид Андреев с горечью жаловался на своих коллег-писаталей: «И литераторы молчат, каждый к своем углу. Хоть бы они сошлись вместе, как-нибудь объединились. Только  нет  общего  дела, единства»   («Речь»). Мы   познакомились с  музыкальной   и   театралъной жизнью за какую-нибудь неделю до начала октябрьского вооруженного восстания, отсюда неизбежна односторонность показа на все заметные, явления «уложились» в эти узкие рамки. Но мы и не ставили иной цели. Важно было дать хотя бы отдаленное понятие о сложности взаимоотношений в области ис­кусства в те дни, о появлении ростков буду­щей пролетарской культуры, о зарождении новых явлений  в этом океане уходящих в прошлое пошлости и убожества.

Надо учитывать, что вся музыкальная и театральная пресса тогда находилась в ру­ках буржуазных издателей, которые упорно навязывали читателям свою идеологию, свои взгляды. Иногда и в этих изданиях просачивались живые мысли и слова, но только иногда, слу­чайно. Эти журналы проводили свою опреде­ленную линию — отвлечь народные массы от политических событий, подсунуть им суррогат вместо настоящего искусства. Только после октябрьского восстания пе­чать в своем огромном большинстве встала на твердые позиции, отстаивая лозунг — «Искусство принадлежит народу». Это было генеральной линией Коммунистической партии в борьбе с различными течениями — с аполи­тичностью, формализмом, абстракционизмом и прочими «измами». Искусство стало верным помощником нашей партии в строительстве нового, коммунисти­ческого общества.
 

В. ВИРЕН

Журнал Советский цирк. Ноябрь 1963 г.

оставить комментарий