Новаторство - это всегда поиск

В наше время много говорят о новаторстве. Толкуют этот термин по-разному, особенно в сфере искус­ства. А между тем новаторство — это прежде все­го открытие. Это может быть явлением малым и большим, может быть частностью или открывать дорогу в область широкую, ранее неведомую. Но это всегда — поиск.

Мне показалось необходимым сделать это вступление, чтобы то, о чем я хочу рассказать, сразу же обнаружило свою масштабность, глубину и значительность. Не бу­дет преувеличением, если я скажу, что в данном случае речь идет о новаторстве, которое открывает целую об­ласть, доселе неизведанную в цирковом искусстве, качест­венно новую и необыкновенно перспективную.

«Цирк на льду»! Пока я не увидел его впервые год на­зад, я, естественно, не мог оценить сущность этого собы­тия. Мне придется часто прибегать к таким определениям, как «качественно новое», но читатель, надеюсь, меня про­стит. Как иначе назовешь, например, сальто-мортале на льду? Валентина Ямщикова — первая в мире девушка, вы­полнившая этот трюк, открыла тем самым качественно новые возможности жанра, порожденные содружеством цирка со спортом. Как известно, это содружество сущест­вует давно, но теперь мы видим, как велики его возмож­ности и как они до сих пор еще далеко не исчерпаны. Все, что цирковые артисты делают на льду, требует от них особых решений, особого процесса творчества. Артист на коньках не может выполнить привычный трюк, не раз­работав при этом качественно иной его технологии. Когда участники «Цирка на льду» совершают, к- примеру, прыжки на батуде, они, разумеется, не только акробаты, но и обя­зательно конькобежцы со всеми вытекающими отсюда новыми для них требованиями. Все это не нуждается в до­полнительных пояснениях, но, когда далее будет идти речь о программе «Цирка на льду», читатель должен помнить, что решительно все ее участники — на коньках.

Отсюда возникает качественно новое явление в постро­ении всей цирковой программы — стремительность. Нельзя пройти на коньках от форганга к центру манежа обычным шагом, как нельзя просто ходить и двигаться на льду, иг­рая интермедию или клоунскую сценку. Нельзя! Это противопоказано самой природе цирка на льду. Забегая несколько вперед, надо сказать, что режиссер А. Арнольд своевременно учел это обстоятельство. Замед­ление темпа — смерти подобно. На льду сразу все вянет, если не будет выдержан стиль стремительности. И правильно сделал режиссер, что отказался от ведущего програм­му. Здесь классический инспектор манежа во фраке (пусть даже на коньках), солидно и импозантно объявляющий но­мера, выглядел бы чужеродной фигурой. Он не только затормозил бы все действие, но и разрушил бы весь стиль спектакля, всю его специфическую прелесть.

В цирке на льду артистов не представляют. Они появ­ляются, вызываемые ходом несложного сюжетного дейст­вия, которое ведет один из персонажей. В данном случае он «администратор» — лицо, отвечающее за спектакль. Не так уж важна его роль сама по себе, хотя в общем она вполне оправданна. Гораздо важнее, что этот персонаж не есть фигура служебная, а одна из самых главных в пред­ставлении, органически в него входящая, занимающая большое место в программе. Не случайно на эту роль взят Владимир Яновскис — превосходный акробат, при этом легко бегающий на коньках. Номера следуют один за другим без всякого перерыва. Связанные бесхитростным действием, они составляют как бы целостный каскад, разворачивающийся со стремитель­ностью, которая возможна только на льду. Зритель не ус­певает, что называется, рта раскрыть, как номер уже вы­полнен и его сменяет другой, еще более эффектный, а за ним — следующий.,, Быстрая смена впечатлений — красоч­ных, волнующих, ярких — и составляет одну из специфиче­ских прелестей «ледовой премьеры».

Нет нужды рассказывать о программе «Цирка на льду» в той последовательности, в какой идут номера. Надо толь­ко отметить, что построение ее достаточно продуманно, что учтена специфика жанров, что соблюдена мера, при которой один номер не заглушает другой. Кстати, об од­ном из номеров мне хочется сказать особо. В программе он значится скромно и просто — «Соло на трубе». Между тем за этой малоприметной строкой кроет­ся уникальное явление. Исчерпывающую оценку ему могут дать не музыканты, не тренеры по фигурному катанию, а медики и физиологи. Непостижимый Игорь Ямпольский! Совершая сложные и красивые эволюции на льду, он при этом исполняет на трубе концерт Ю. Сеульского — произ­ведение довольно сложное, которое не отнесешь к разря­ду легкой музыки. В этом зрелище нет ничего от штукарства, от нарочито­сти и навязчивости «кунштюка». Артистизм, художествен­ный вкус Игоря Ямпольского безупречны. И только нельзя постигнуть одного: как может человеческий организм вла­деть одновременно как бы двумя дыханиями, одно из которых надо затратить на фигурный бег, а другое — на духовой   инструмент.

«Парашютистка» И. Люляковой — это вихревая танце­вальная миниатюра, где неизвестно, чему больше удивлять­ся — искусству ли танцовщицы, мастерству ли спортсмен­ки. Превосходно! С таким же блеском исполняет Н. Булашевич танец «Ми­страль». Танцезально-акробатическое трио «Погоня» (Н. Костромичева, В. Редин, Б, Яковлев), танец «Ревнивый бык» (Б. Яковлев, И. Булашевич, Г. Холопова, А. Пучков, В. Калиниченко, В. Васенин, Т. Тамм), групповой эксцентри­ческий танец «Кошечка и коты», хореографическая сценка «У самовара» — все это образцы, где сочетается фигурное катание и отлично отработанная акробатика.

А как не оценить прыгунов на батуде! Ведь Н. Попова, В. Ямщикова, В. Быков, Ю. Макаров и В. Яновскис соверша­ют все упражнения на коньках! Еще более сложные эволю­ции выполняет акробатическое трио с шестом (Т. Лебедева, Ю. Киселев, Ю. Макаров) и большая группа гимнастов на канате, которые в равной мере виртуозны как под купо­лом, так и не льду. С большим вкусом поставлен «Пушкинский вальс». Он радует, но не удивляет, ибо такие хореографические кар­тины мы уже видели в постановке «Балета на льду». Но «Масленица» — это и ново и необыкновенно живописно. Здесь мастерски использованы традиции народного рус­ского гулянья со скоморохами, плясунами, веселыми за­тейниками, с остроумно, чисто по-цирковому устроенными «гигантскими шагами», придающими всеобщему веселью масштаб широкого праздника.

И, наконец, о медведе Кузьме и его «партнерах»: они стоят специального разговора. Если бы Кузьма не был мед­ведем, я мог бы подумать, что он руководствуется настав­лением М. Щепкина. Великий мастер сцены предупреждал своих собратьев — комических актеров: «Ради бога, только никогда не думайте смешить публику». Кузьма потому и смешон, что «не думает смешить». Он все делает всерьез. Больше того, он делает все со страстью, темпераментно, сверхстарательно, увлеченно. И именно потому, что он (по природе своей, в силу данных ему от рождения умствен­ных способностей) комиковать и не собирается, он вызы­вает неудержимый хохот. Надо было видеть, как работники цирка, опытные, не­молодые, всего наглядевшиеся на своем веку, не склон­ные что-либо переоценивать и восторгаться, скорее скеп­тики, чем легковерные зрители, — надо было видеть, как они заразительно смеялись, когда Кузьма мчался за шай­бой, вздыхая и сопя, надрывно гудел басом, размахивая клюшкой. И ведь не бесцельно он размахивал, а упорно настигая шайбу, бил по ней с чувством и толком, прице­ливаясь вполне сознательно.

Этот номер — «Медвежий хоккей на льду» — порази­тельное достижение молодого дрессировщика Анатолия Майорова. Двенадцатилетним пареньком он уже начал ра­ботать в Уголке имени В. Дурова и теперь, в двадцать шесть лет, талантливый артист вправе называться масте­ром. Обучить медведей — четырех больших и четырех малышей — действовать, играть, выполнять трюки на конь­ках — это по плечу только  незаурядному дрессировщику. Остается заключить эту краткую рецензию добрым сло­вом в адрес заслуженного деятеля искусств РСФСР Ар­нольда Григорьевича Арнольда.

«Соло на трубе» исполняет И.  ЯМПОЛЬСКИЙ

Я говорю о добром слове не только потому, что наш старейший режиссер является автором сценария и постановщиком всей программы «Цирка на льду». В этом качестве Арнольд проделал ог­ромную и сложную работу, хотя и в ней можно найти слабые места (в частности, мне кажется пробелом клоуна­да — она могла быть более выразительной и оригинальной).

Но главная заслуга Арнольда в том, что он, взяв на себя многотрудную и рискованную роль застрельщика, перво­открывателя циркового зрелища на льду, сумел неуемной энергией и непреклонной верой в успех увлечь весь кол­лектив «ледовых» энтузиастов. Прошел всего год, как был выпущен этот темпераментный спектакль, но Арнольд Гри­горьевич продолжает работать над ним, вводит новые но­мера и новых исполнителей. Успешному рождению «ледяного спектакля» во многом способствовали балетмейстер народный артист РСФСР В. Бурмейстер и режиссер-педагог Н. Степанов. Открывать неоткрытое, идти непроторенными путями, не уставать в поисках — это и есть истинное творчество.
 

И. АДОВ

Журнал Советский цирк. Январь 1966 г.:  

оставить комментарий