О батонах по 13 копеек

Никогда раньше этого со мной не было, а сейчас по любому вопросу у меня есть суждение.

И кажется оно мне весьма верным, и спешу я его высказать. И, представьте, какая странность: одно мне на эстраде не нравиться, другое не подходит, а что касается третьего — оно просто никуда не годится. И стал я понимать; зреет во мне критик. Однако в этой статье я решил держать себя в руках, чтобы не смахивала она на обыкновенный фельетон. Читатели должны в ней заметить и глубину мысли, и широту взгляда, и высоту стиля. К сожалению, автор не может все это умножить на длину печатного листа, поскольку журнал у нас тонкий, поэтому монументально-кубического сооружения не получится. И решил я копать вглубь.

Надо написать, думаю, о роли мышления в творческом процессе. Тема замечательная и применительно к эстрадному артисту почти свежая. И только я взялся за авторучку, тут же затруднение. Когда бы шла речь об известных артистах, уже что-то положивших в сокровищницу искусства, можно бы развернуться на все триста шестьдесят, но я-то могу писать только об обыкновенном эстраднике. Как же быть?

Бели завести разговор о роли его мышления в его творческом процессе, то некоторым эта затея покажется бесполезной, а иные согласятся, что писать об этом нужно и печатать необходимо, но на последней странице «Литературной газеты».

И действительно, спроси иного из нас: на чем зиждется ваша творческая концепция, что вы можете сказать о своем творческом методе, влияли ли на формирование вашей личности предыдущие поколения, каковы ваши взаимоотношения с социалистическим реализмом? — растеряешься и подумаешь: лучше бы с этим обратиться к Г. А. Товстоногову.

Ирония сия не относится, конечно, ко всем моим коллегам. На эстраде есть настоящие артисты, любимые народом, сознающие свой актерски-гражданский долг, умные, труженики и подвижники. Но о них чуть-чуть ниже.»
Каким же все-таки образом складывается, формируется мысль эстрадного артиста? Где начинаются ручейки ее истоков, где они сливаются в полноводную артерию или хотя бы в обыкновенную речушку, пересыхающую знойным летом? Я собирался ответить на этот вопрос, не раздумывая, без запинки, с цитатами и выдержками из трудов признанных авторитетов, но что-то вот не получается...
Поскольку я обитаю в самой гуще эстрадной практики, мне легко оперировать примерами.
Песня на эстраде. Ах, какое у нее ныне завидное, наипервейшее положение среди других наших жанров. А если она к тому же сопровождается звоном до предела электрифицированных гитар, никакой нынешний Смирнов-Сокольский противостоять ей не может.

Опыт создания и воспроизведения песни богат.

Раствор насыщен, и уже выпали красивые оригинальные кристаллы — «Подмосковные вечера», «Бухен-вальдский набат» и другие. На дне стакана, однако, много свободного места.

Стою за кулисами в ожидании своего выхода. На сцене известный певец. Он поет три песенки. Начинает с песни Брехта — Таривердиева и заканчивает «Чертовым колесом». Первая песня антивоенная, трагическая баллада. И авторы и исполнители — выше всяких похвал. А заключительная?! А ведь как было бы хорошо, если бы среди пяти номеров пения в одном концерте был один, состоящий только из публицистических песен! И не обязательно, как принято, в начале программы. В исполнении этого темпераментного певца две-три политические песни будут иметь успех в любом месте концерта.

Через два номера вышел еще один певец. И тоже хороший. Вначале он пел «Русское поле», а в конце «Дорогой длинною»... Опять какие-то нелады в отборе репертуара, то есть неустойчивость мысли, опасливая оглядка на зрителя, жажда скандированного аплодисмента. Ну, а если будет на один хлопок меньше, тогда что?

Политическая песня не может служить единственным критерием сложившегося мировоззрения актера. Мы знаем известнейшую исполнительницу лирических песен, песен о любви. Она эти песни исполняет лучше всех, ей это всегда «шло», и это тоже осмысленная творческая позиция. Если не стремиться к большой изобретательности в формулировке, то можно сказать, что хорошую (хорошую!) лирическую песню нужно рассматривать как активный способ пропаганды нашего образа жизни.

Л. Зыкина исполняет только русскую песню, старинную и современную, достигнув в этом искусстве совершенства. А ведь с ее тембром голоса можно неплохо исполнять и русско-цыганские романсы. Но мышление и эстетика исполнительницы — в русской песне. И любая из ее песен звучит как законченная строфа из эпоса о любви к Родине. А если артисту удается достойно воспеть Родину, — о лучшей актерской доле мечтать не надо, лучшей нет!

Можно только сожалеть, что исполнителей типично эстрадной песни, песни «вообще» — множество, а русской — единицы, и притом неравноценного качества.

Людмилу Зыкину приводить в пример легко и приятно — совершенно безошибочное занятие. А попробуйте разглядеть в молодых людях, ежегодно вступающих на эстрадную сцену, будущего мастера, не просто повзрослевшего работягу, профессиональный середняк, не портящий концерты, а индивидуальность со своим мышлением, родоначальника нового жанра или хотя бы артиста, обогатившего неповторимым исполнением, оригинальным репертуаром уже существующий жанр.

Мне нравится Е. Камбурова. Не голосиста она и внешности самой обыкновенной, но есть в ней завидное упрямство в поисках своего репертуара. Отдана дань модным недавно поэтам-фрондерам — и вот уже есть отлично исполненная «Гренада», хорошая песенка «Труба и гитара», а на подходе и другие.

...Зеленый театр ВДНХ. Публика самая разная, собранная отовсюду. Здесь и провинциал с сумкой, наполненной покупками, и интеллигентный москвич, приехавший подышать почти загородным воздухом. У Е. Камбуровой нет «пробойного» успеха, но слышно, как какие-то люди  хлопают t громче и дольше других.

Эстрадные зрители, как и артисты, делятся на разборчивых и прочих. Мы повинны в том, что «прочих» пока больше, чем разборчивых.

Кто-то очень мудрый сказал: первый шаг мудрости — нападать на все, последний — все переносить. Если брать критиков и эстрадных артистов, то первые держатся первого шага, последние — последнего. Становясь критиком, я все же не сумею сделать первых шагов на этом поприще, я слишком люблю эстраду.

И все же, говоря о моих коллегах юмористах и сатириках, от которых я не смею отделять себя, придется сделать начальный шаг и при этом с левой ноги.

Год тому назад молодой автор позвонил мне по телефону и стал читать куплеты на мотив песни Б. Фомина «Дорогой длинною...». В выборе мелодии легко просматривалась глубина авторского замысла: лифт сломался, и я пошел «дорогой длинною»; узнав, что я провинциал, таксист повез меня той же дорогой. Я слушал куплеты и чувствовал себя обиженным, Чуть позднее я встретился с моим товарищем по работе, тоже артистом эстрады, и он прочитал мне свои куплеты опять же на мотив «Дорогой длинною». В них тоже говорилось о лифте, о таксисте, о жалобе, шедшей по инстанциям вышепоименованной дорогой. Я слушал и чувствовал себя обиженным. У меня лежали на столе куплеты, написанные мною самим на тот же мотив и о том же!
А сколько раз я слышал с эстрады о торте, который называется «Отелло»? (Он так называется потому, что вечером его едят, а ночью он душит.) Шутка как шутка — я не о ней. Покойный конферансье Дубров, придумавший ее, не знал, что она станет почти «бессмертной» благодаря репертуарной всеядности, смывающей признаки актерской индивидуальности, освобождающей актера от необходимости думать.

Мною взят крайний пример недоединомыслия. Этому можно поставить организационно-дисциплинарные препятствия. Трудность заключается в другом.

Если многие-многие артисты, в том числе и столичные, так дружно и долго говорят о страшном торте, что он начинает душить уже вечером, и, поспешая за модной мелодией, всю жизнь исполняют куплеты об одном и том же, то с какой же стороны к ним подойти с темой: роль мышления в творческом процессе? Ни процесса, ни мышления. Что делать?

Один из рецензентов «Вечерней Москвы», наслушавшись на наших концертах повторов, предлагает юмористам собраться вместе, как «сыновья лейтенанта Шмидта», и заключить конвенцию — кому что. Кто про то, а кто про это. Что ж, шутка неплохая, хотя и неприятная для нас. Но свой репертуар, никем кроме тебя не исполняемый, еще не определяет направление твоей мысли. И наоборот, репертуарный дубль не может помешать мыслящему артисту. Если чтецы, каждый по-своему, читают на эстраде классическую литературу, — это же чудесно.

В их желании раскрыть слушателю гуманный смысл высокой литературы заложена прекрасная идея. И можно много-много раз читать В. Маяковского и Р. Рождественского, заботясь только о том, чтобы было побольше желающих много-много раз слушать.
Чем больше я углубляюсь в статью, тем больше убеждаюсь, что открыть новые истины мне не удается. Что же делать — не каждому дано быть светочем, удобные подсвечники тоже нужны.

Буржуазная идеология предстает ныне перед нами и в облике откровенного открытого антикоммунизма и, трансформируясь, как сказочный лицедей, в других будто бы безобидных и даже соблазнительных видах. Борьба мировоззрений с каждым годом становится все более непримиримой. В ней нам полагается нападать, а не отбиваться как попало. Я никогда не перестану удивляться упорству И. Набатова, посвятившего свою жизнь политическому публицистическому куплету. А ведь насколько легче писать и исполнять бытовые куплеты. И по успеху—«верняк!». Вот и артист К. Яницкий почти не касается теперь мелкой бытовой темы. Его репертуар стал более содержательным, юмор поумнел. Этим я не хочу сказать, что, забросив бытовую тему, ты сразу становишься артистом-мыслителем. В нашем быту много временных и хронических изъянов, и если в выступлении сатирика просматривается второй план — искреннее желание избавить общество от этих изъянов, — тоже неплохая цель.

Совершенствование артиста — процесс длительный. У высокоталантливых людей — нескончаемый.

В программе «Светофор» А, Рай-кин преподнес нам поразительный сюрприз — сценку «Доктор». В моей памяти слились воедино все восемь или десять комических персонажей, как всегда великолепно исполненных артистом, а «Доктора» я помню до сих пор. В чем причина? А в том, что здесь в наличии более широкий и внимательный взгляд на явления человеческой жизни. В данном случае можно говорить не просто о мышлении артиста, а о философском мышлении Вот ведь чего может достигнуть эстрадный артист!
Не думаю, что Л. Утесов мог бы быть эстрадным лидером в течение сорока с лишним лет, задержись он на репертуаре своей юности: куплетах, песнях «Кичман» и другие. Такое длительное царствование на эстраде стало возможным только благодаря качественным скачкам мышления, позволившим артисту запеть песни, созвучные народу.

Я не теоретик и не могу назвать и проанализировать причины, по которым один артист «зреет» быстрее другого, а третий остается, каким он был. Но одна причина известна хорошо — обилие практики, опыта. Ребенок обжигает палец и к огню старается не прикоснуться. Для него это эксперимент, равный в нашем деле попытке прочесть по-своему «Похвалу глупости» Эразма Роттердамского.

Есть и другие причины. Гвворят, например, если артист-юморист не будет подолгу и без основания толкаться в коридорах своего учреждения, а использует это время, чтобы перечесть А. Чехова, Джером К. Джерома или «Комический роман» Поля Скаррона, то, приблизившись к своей профессии, он станет ближе и к графику. Говорят еще, что периодическая печать, внимательно читаемая, поддерживает в художнике тонус самой близкой современности. И если еженедельник «Футбол — хоккей» из лидеров перевести в аутсайдеры, то, кроме пользы, ничего не будет.

Сейчас все говорят о потоке научной и технической информации, обрушившемся на человека. Скептики в науке утверждают, что придет время, когда человек будет создавать институты по восстановлению былого невежества. Будем надеяться, этого не произойдет. А если это случилось бы, то люди будущего вспомнят об иных деятелях нынешней эстрады.

Люди, призванные руководить эстрадой, хорошо понимают, что мышление и практика многих артистов отстают от требований времени, но организовать настоящее воспитание актера не могут и в их распоряжении остаются только решительные рекомендации по уже готовому репертуару. А самая первичная эстрадная клетка, создающая репертуар, живет, по моим наблюдениям, тем же незатейливым образом, каким жила всегда, ориентируясь на однолошадную тягу. И клетка иногда недоумевает, почему это раньше все простенькое на каждый день, что она создавала, «проходило», а теперь, увы, нет?

Однако недоумение длится недолго, оно не потрясает клетку до основания, и это тем более странно, что клетка-то числит себя мыслящей.

Прочитав эту статью, вы спросите меня: а при чем же здесь батоны по тринадцать копеек? Не знаю. Я хотел написать об актерах поверхностных, действующих, но не думающих и потому очень похожих друг на друга, а упомянул только хороших и разных...

Так что батоны, пожалуй, ни при чем.

оставить комментарий