Открытие учебного цирка

На традиционных выпускных спектаклях ГУЦЭИ всегда ждешь открытий. Пусть небольших, нс сразу бросающихся в глаза, но непременно открытий. И веришь, что они будут, должны быть! Да и где рождаться им, как не на манеже учебного цирка. создающем безграничные возможности для смелых экспериментов, для ломки привычных границ и канонов жанра. Здесь есть время для поиска, есть влюбленные в свое дело режиссеры-педагоги, умудренные богатым практическим опытом, есть, наконец, неутомимая, преисполненная желания работать молодежь — твори, выдумывай, пробуй!

Говоря об открытиях учебного цирка, я не имею в виду встречи с яркими артистическими индивидуальностями, такими, как, скажем, жонглер С. Игнатов, чье выступление на экзаменах 1969 года сразу же обратило на себя внимание любителей циркового искусства. Такие встречи сравнительно редки. Редки хотя бы потому, что подавляющее большинство номеров выпускной программы составляют обычно групповые выступления, в которых трудно бывает «разглядеть» творческое своеобразие того или иного исполнителя.

И не только поэтому. Практика многих лет показывает, что сколько-нибудь полное раскрытие дарования артиста происходит обычно уже после того, как он покидает училище. Вспомним, что М. Румянцев к «Карандашу» и О. Попов к «солнечному клоуну» пришли не на выпускных экзаменах, а значительно позже. И это естественно: ГУЦЭИ профессионально готовит будущего артиста к служению цирковому искусству, а свое творческое лицо он чаще всего обретает уже потом, в процессе самостоятельной работы на манеже.

Но если речь в данном случае идет не о встрече с яркими артистическими индивидуальностями, какие другие открытия могут быть на манеже учебного цирка? Чтобы ответить и а этот вопрос и заодно прояснить тему начатого разговора, я позволю себе сослаться на «Вертикальный полет», выпущенный училищем в прошлом, 1974 году.

Известно, что трюковые комбинации воздушных полетов издавна строятся по горизонтали — между мостиком, трапецией и ловитором. Так было, и, казалось, так будет всегда. Однако эту традицию неожиданно нарушил режиссер-педагог ГУЦЭИ Ю. Мандыч. Он создал номер, аппаратура которого позволяет выполнять воздушные полеты по вертикали — сверху вниз и снизу вверх (сегодня этот номер под руководством И. Сарачева с успехом демонстрируется в наших цирках).

Открытие? Несомненно. И дело не только в том, что творческий поиск режиссера привел к созданию оригинального выступления, подобного которому еще не было в цирке. Можно нс сомневаться, что элементы этого номера, сам принцип его построения будут со временем широко использованы при подготовке новых произведений циркового искусства, помогут заметно расширить рамки воздушного полета.

Вот об открытиях такого рода, пусть не столь значительных, как «Вертикальный полет», о том новом, что привнесено в знакомые номера и жанры, и хочется поговорить применительно к выпускной программе учебного цирка нынешнего года.

Но первый взгляд, что может быть традиционнее так называемого партерного полета. Из номера в номер кочует одна и та же аппаратура. Да и трюки в общем-то не новы: переброска партнеров от одного лоаитора к другому, встречные перелеты, всевозможные «приходы» из рук ловитора на манеж. Все это мы не раз видели — и притом в отличном исполнении — у Арнаутовых, у Ленковых.

И тем не менее "Партерный полет", который демонстрировался минувшим летом в выпускном спектакле ГУЦЭИ, не повторяет того, что мы видели прежде. Трюки «в воздухе» остались, но к ним еще прибавились трюки «на земле». Режиссер-педагог Н. Бауман и педагог Н. Акимов так построили номер, что трюковая работа в партере дополняет н обогащает трюковые комбинации полета. Дополняет и обогащает — в этом главное.

Оригинальный аппарат для трех партерных гимнастов предложил режиссер-педагог Г. Сеничкин. Номер строится как бы в нескольких плоскостях, на разновысотных точках. По ходу выступления артисты поднимаются все выше и выше; их беспрерывное восхождение придает номеру особую динамичность.

Не помню, было это прежде или не было, но очень уместным показался в номере акробатов-прыгунов (режиссер-педагог — И. Федосов) наклонный батут, установленный в конце беговой дорожки. Если даже и было — почему не вернуть на манеж незаслуженно забытое?

Упругая сетка батута помогла разнообразить трюковые комбинации, дала возможность «раскручивать» прыжки в обратную сторону.

Номер «Акробаты-прыгуны» запоминается еще и потому, что в нем ощутимо участие талантливого балетмейстера П. Гродиицкого. Вообще следует пожалеть, что ноши режиссеры-постановщики все еще редко обращаются к помощи хореографов. Между тем подлинно цирковой танец, умело привнесенный в действие на манеже, может в значительной мере улучшить выступление, придать ему новые краски.

Интересно сочетание двух жанров в номере «Игра с обручами на проволоке» (режиссер-педагог — Л. Штульман). Ничего «сверхнеожиданного» вроде бы нет в таком сочетании, но оно придало выступлению молодых артисток взволнованную трепетность и грациозность; «игра с обручами» смотрится особенно хорошо, будучи приподнятой над поверхностью манежа.

И, как всегда, порадовал Ю. Мандыч. Порадовал неистощимостью творческой выдумки и фантазии, своим всегдашним стремлением сделать нечто такое, чего еще нс видели зрители цирка.

Номер называется «Эквилибристы на оригинальной переходной лестнице». Лестница и в самом деле оригинальна. Она то перемещается в вертикальной плоскости, как бы уподобляясь гигантской часовой стрелке, идущей от цифры «девять» к цифре «три». То поднимается и снова опускается на пьедестал. То повисает вдруг на твердо закрепленной трапеции и медленно вращается вокруг нее. И каждая эволюция аппарата сопровождается трюками эквилибристов — трюками необычными, поскольку необычна сама лестница...

Особо выделяя перечисленные выше выступления, я вовсе не хочу сказать, что только эти номера выпускной программы заслуживают доброго слова. Хорошее впечатление оставили, в частности, «Акробаты-вольтижеры» (режиссер-педагог — Б. Белохвостов), «Акробатический дуэт» (режиссер-педагог — С. Лахтерман), «Плечевые акробаты (режиссер-педагог— Л. Шляпии). Мне же хотелось сосредоточить внимание на выступлениях, которые в той или иной мере отмечены новизной режиссерского решения, несут в себе хоть маленькое, но открытие.
Специального разговора заслуживают, на мой взгляд, комические номера выпускного представления. Тем более что их несколько в программе, и все они очень разные.

Так сложилось, что нашему цирку остро не достает последнее время номеров буффонадной клоунады, клоунов, выступающих с дрессированными животными, музыкальных клоунов и музыкальных эксцентриков. Нередко даже в представлениях центральных манежей (а на так называемой периферии и подавно) клоун-коверный — единственный представитель мастеров веселого цеха. Хорошо еще, если он при этом одаренный артист и может, как говорится, держать программу. Но ведь зачастую бывает, что и коверный слабый и других комических номеров нет в представлении. В проигрыше оказывается зритель: ему в цирке скучно.

В дефицитном для нашего циркового искусства жанре музыкальной клоунады выступил не экзаменах М. Орлов (режиссеры-педагоги — Т. Гаврилова и С. Петров). Выступил удачно, еще раз подтвердив, что жанр этот не умирает и умереть не должен, что клоун со скрипкой или концертино а руках нужен сегодняшнему цирку.

Про музыкальных эксцентриков говорят: они играют или на инструментах необычных, эксцентрических или по-цирковому необычно — на инструментах обыкновенных. Наверное, это в полной мере относится и к музыкальным клоунам. Что касается Орлова, он с равным успехом делает и то и другое: мелодия «Синего платочка» на пиле сменяется у него игрой на концертино, которое он не выпускает из рук во время исполнения самых замысловатых трюков. При этом — что также очень существенно — Орлов по-настоящему смешон на манеже; в его торопливой деловитости, увлеченности, забавной сосредоточенности угадываются штрихи вполне определенного комического образа.

Запомнилась и большая группа музыкальных эксцентриков, дважды выступавшая в представлении (режиссеры-педагоги — В. Шпак и К. Швабауэр). Оба номера поставлены весело, со вкусом. Особенно хорош, на мой взгляд, «сборный концерт», где в ход идут самые необычные «инструменты»: решетка от кровати, батарея центрального отопления, доска для стирки белья, консервные банки. Очень смешна невозмутимая серьезность, с которой «музицируют» молодые артисты; каждый из них как бы играет миниатюрную, но достаточно выразительную роль.

Нс слишком удачным показался дуэт коверных, подготовленный режиссером-педагогом В. Земцевым. Думается, что менее всего повинны в этом сами исполнители. Впечатление такое, что молодых артистов неправильно сориентировали, сосредоточив их внимание на бесконечном и потому становящемся утомительном пародировании номеров программы. Ни один из коверных даже не пытается как-то определить себя в дуэте с партнером, наметить характер своих взаимоотношений с ним. Все их усилия направлены на то, чтобы любой ценой рассмешить зрителей, а это как раз тот путь, который никогда не приводит к успеху. К тому же совершенно непонятно, почему клоуны обряжены в русские рубахи, никак не связанные с тем, что они делают на манеже, — если это мода, то мода дурная. Молодым коверным следует, очевидно, продолжить работу и над репертуаром и над определением тех клоунских образов, которые позволят им успешно выступать на манеже профессионального цирка.

Обычно, когда идет разговор о каком-либо экзамене, принято называть фамилии тех, кто этот экзамен держит. Я сознательно отошел от правила, не назвав, кроме М. Орлова, ни одного из молодых артистов, получивших минувшим летом дипломы циркового училища.

А впрочем, отошел ли? Ведь я назвал фамилии режиссеров-педагогов, готовивших этих артистов к выпуску,— для них недавнее представление не манеже учебного цирка тоже было своеобразным экзаменом...

НИК. КРИВЕНКО

оставить комментарий