Памяти Леонида Енгибарова

Говорят, смерть бывает несправедлива. Лишний раз она это доказала, придя так рано за Леонидом Георгиевичем Енгибаровым, выдающимся мастером цирка и эстрады, артистом кино, литератором, которому в марте этого года исполнилось 37 лет.

Возраст творческого расцвета, когда многое доступно и все еще впереди. Буквально накануне смерти Енгибаров разговаривал с режиссером Московского цирка на Ленинских горах В. Головко о создании новой программы, и нет сомнений, что это была бы интересная и новаторская программа.

Право, искусство потеряло много. Енгибаров закончил Училище циркового и эстрадного искусства и сразу определил свое амплуа — стал клоуном. Ом восстановил и модернизировал маску шута; в разных обстоятельствах этот шут мог быть веселым или грустным, но всегда раздумывающим о проблемах жизни. Технически молодой артист был подготовлен безупречно; его акробатическому, жонглерскому, эквилибристическому мастерству поражались не только зрители, но и профессионалы. Марсель Марсо говорил об удивительном даровании Емгибарова-пантомимиста. Но техника никогда не была для него самоцелью; чем дальше, тем больше он стремился к созданию своими средствами философски насыщенных этюдов.

Енгибаров был мим, и слово почти не участвовало в его выступлениях; он не отражал в них злобу дня, но многие его номера приобретали подлинно общественное и философское значение. Гуманизм всегда составлял важнейшую сторону его искусства. И это очень важно в то время, когда в условиях буржуазной действительности все чаще утверждается идея человеческой некоммуникабельности, биологической врожденности зла, неверие в человека и, в конечном итоге, в возможности прогресса жизни. Енгибаров, как подлинный советский художник, всегда стремился показать то доброе, что есть в человеке, нес веру в победу добра над злом. Так было в его выступлениях и но манеже и на эстрадных подмостках.

Вспомните сценку «Бокс», когда, казалось бы, слабый человек побеждал силача, посмевшего оскорбить его любовь, наступить на розу, брошенную девушкой. Вся гамма чувств — oт изумления и обиды до ярости — передавалось артистом с громадной убедительностью. В этой сценке было много комических, даже фарсовых деталей, и в то же время она наполнялась лиризмом и романтикой, верой, что правда и любовь восторжествуют доже в самых трудных условиях. А сцена, показываемая на эстраде, когда итальянский безработный приносил молитвы Христу, показывая ему, конечно условно, пантомимически, но своих многочисленных детей и на беременную жену. А потом, убедившись в тщетности своих молений, этот человек сначала махал на Христа рукой, о потом даже грозил ему кулаком. Сколько в этом было подлинной жизненной правды!

Конечно, по многих сценах Енгибарова, которые, кстати сказать, он сам и сочинял, было что-то чаплиновское, он сам называл себя заочным учеником великого артиста, у которого за смешным всегда скрывается трагическое или драматическое. Но п то же время он был самостоятельный художник, со своим, гораздо более оптимистическим взглядом на жизнь, на окружающий мир; это в первую очередь определялось тем, что он был советским художником и не мог не понимать, не ощущать всем своим существом общего оптимистического настроя нашей действительности.

Енгибаров был и сатириком. Те, кому посчастливилось видеть его выступления в цирке, никогда, наверное, не забудут, кок, удерживая равновесие не доске, положенной на катушку, он тут же сам себя награждал медалью. Потом срывался с доски — и медаль убиралась в карман. Производилось еще несколько вольтов в жанре эквилибра, и все новые и новые медали появлялись сначала на груди, потом на спине и, наконец, даже из-под шляпы. Какая в этой сценке была заключена ирония, направленная против тщеславия, порока, увы, распространенного и в наших условиях!

А лирическая эстрадная сценка, когда мальчишка не мог раскусить косточку от абрикоса, с досадой бросал ес на землю, потом поднимал, вытирал о куртку и опять отправлял в рот. И все это озарялось открытой доброй улыбкой артиста, все показывалось с подлинным проникновением в душу ребенка. А цирковая сцена, когда артист преображался то в футбольного вратаря, то в хоккейного нападающего, то в джазового контрабасиста и еще во множество лиц, находя для каждого из них точную — и внешнюю и психологическую — характеристику, используя при этом свое поразительное умение владеть телом. Это была серия ярких зарисовок современных персонажей.

В нынешнем советском цирке есть хорошие и отличные клоуны, иные из них по праву добились всемирной известности. Получил ее и Енгибаров: в 1964 году в Праге на Международном конкурсе цирковых комиков он был удостоен первой премии — кубка имени известного писателя Э. Басса. В той же Праге Ладислав Фиалка, крупнейший мастер пантомимы, говорил мне, что он ставит Енгибарова кок мима очень высоко, в один ряд с мировыми корифеями этого жанра, а может быть, Енгибаров и превосходит их. И, конечно же, артист получил признание у себя на родине. Сперва заслуженный артист республики, он в 1972 году стол народным артистом Армянской ССР, а несколько раньше был награжден орденом «Знак Почета». И его очень любили зрители. Сколько раз мы бывали свидетелями, когда по окончании выступления Енгибарова публика устраивала ему овацию. И тут надо честно признать: ни один цирковой клоун не получал такого количества аплодисментов. Его благодарили за высокое мастерство, за художественную глубину показываемых сцен.

Ушел из жизни замечательный мастер цирка и эстрады, киноартист, снявшийся в фильмах "Путь на арену", «Тени забытых предков», «На манеже юность», «Знакомьтесь, Леонид Енгибаров», автор рассказов, публиковавшихся в журналах и выходивших сборниками. Смерть унесла артиста, но жизнь его не прошла бесплодно, он оказал очевидное влияние на развитие цирковой клоунады и эстрадной пантомимы, придал им особую выразительность, раскрыл новые возможности этих жанров. И нет сомнения, что опыт Енгибарова будет развиваться, что имя его навсегда вошло в историю цирка и эстрады.

Жизнь Леонида Георгиевича Енгибарова закончилась неоправданно рано, и теперь, стоя перед свежей еще могилой, мы говорим по старинному обычаю: мир праху его, слава его искусству! Искусству яркому и гуманистическому, искусству большого художника социалистической эпохи.

Ю. ДМИТРИЕВ

оставить комментарий