Поговорим о клоунаде

Смешон ли клетчатый пиджак.

Как-то я спросил одного из клоунов, какой образ он создает? Вопрос его искренне удивил. — Коверного, — ответил он. Тогда я снова спросил:

— Вот вы на манеже. Над кем и над чем должен сме­яться зритель?

Мой собеседник пожал плечами.

— Как над чем? У меня костюм комика. Выразительный грим. Смешные репризы.

Позвольте, что значит «костюм комика»? Желтый клет­чатый пиджак не по росту? Но на клоуне может быть и чер­ный фрак. Что значит «смешная реприза»? Одну репризу я возьму в свой репертуар, другую отвергну, но ее с успехом исполнит кто-то из моих коллег. А в чем выразительность грима? Красный нос с загорающейся лампочкой или томная бледность?

Что же все-таки должно вызывать смех?

Кажется, не такая уж оригинальная мысль, но приходит­ся повторять ее. Объектом смеха является какое-то отрица­тельное явление, носитель его, определенный типаж, дейст­вующий согласно своему характеру и обстоятельствам. Успех достигается, если артист создает выразительный образ. Но самый нелепый костюм — еще не образ. Мало поможет физиономия, измалеванная яркими красками. Остроумная реприза у разных исполнителей прозвучит по-разному — у одного ярко и остро, у другого невыразительно. К сожалению, всего этого не учитывают иные артисты, вроде уже упоминавшегося моего собеседника. Они легко­мысленно берут на себя функции режиссера, художника и т. д., хотя оснований для этого, как потом выясняется, у них нет. В костюмерной они сами подбирают себе наряд, который им кажется посмешнее, гримируются, чтоб нос был покраснев, улыбка пошире.

Репертуар? Они используют «проверенные» репризы, ко­торые исполняет кто-либо из популярных комиков. Такому артисту кажется, что все в порядке, что успех обеспечен. И он искренне удивляется, когда зрители его холодно встре­чают и холодно провожают, а рецензенты осуждают. В недо­умении он говорит: «Помнится, когда я подбирал себе костюм, товарищи смеялись». И невдомек ему, что товарищи только что видели его в обычном костюме, в обыденной об­становке, и вдруг вместо скромного серого пиджака — огромный клетчатый пиджак: это неожиданно и забавно. А перед зрителями он сразу появляется в клетчатом пиджаке, и пид­жак в таком случае должен подсказать публике, что за пер­сонаж перед нею. Но только костюм не помогает найти ответ на этот вопрос.

Много сомнений у моего собеседника и по поводу репризы. В самом деле, с этой репризой долгое время выступал такой-то комик, все его хвалили. «А меня нет», — сетует мой собеседник. И не понимает, что реприза звучит только тогда, когда артист «живет» в определенном образе, — в ином слу­чае она теряет свою выразительность и остроту. Вся беда в том, что артист не смог сделать главного: добиться орга­ничности своего облика. В другом случае внешне все вроде бы обстоит благопо­лучно — к работе привлекаются художник, литератор, ре­жиссер. Но только внешне. Что же происходит? Художник садится за стол и в поте лица своего стремится сделать костюм красочным и нелепым — «посмешнее». Берется ре­приза, написанная профессиональным литератором, но напи­санная вообще для Союзгосцирка, без точного адреса испол­нителя. Далее выступает на сцену режиссер. Раньше он с этим комиком не работал, его возможности знает слабо и в дальнейшем, судя по всему, иметь с ним дело не соби­рается. Его забота — поставить одну оценку.

При такой ситуации о создании какого образа может идти речь?! Нет ничего целостного: костюм сам по себе, грим сам по себе, характер речи клоуна сам по себе. Одно с другим не связано. Облик коверного невыразительный, неглубокий. А ведь прежде всего нужно было решить, кто выйдет на манеж? Добродушный глупец-неудачник, лукавый пройдоха или же носитель народной мудрости, кто-то вроде Иванушки-дурачка. Тогда и костюм, и грим, и характер репризы — все будет служить раскрытию образа, решаться в определенном плане.

Создать образ нелегко, во всяком случае, значительно труднее, чем выбрать в костюмерной костюм «почуднее» или позаимствовать у коллеги репризу. Чтобы создать свой ори­гинальный образ, надо внимательно всматриваться в жизнь. Уверяю вас, она несет богатый материал — столько встреча­ешь выразительных, своеобразных характеров, колоритных типов! Только наблюдай, анализируй, обобщай. И только тогда, когда определился образ, — только тогда можно думать о репризах, о костюме, о гриме. Я пишу о тех, кто мне ближе — о комиках, о коверных. Но мои рассуждения относятся в известной мере и к арти­стам других жанров. Грим и костюм (можно добавить — и музыка) должны всегда соответствовать характеру трюков, существу номера, помогать созданию цельного образа.

Мне вспоминается выступление одной дрессировщицы собачек. Артистка выходит на арену в высоком пышном парике, в кринолине — ну прямо-таки XVIII век! Ждешь, что и в номере все решено в определенном стиле, что сейчас зазвучит полонез, но... Но оркестр играет какие-то джазовые ритмы. И собаки вовсе не «аристократических пород», а обыч­ные дворняжки. От таких несоответствий всегда проигрывает артист, даже если он владеет высокой техникой. И в заключение я снова обращаюсь к моим коллегам — коверным. Единственный верный путь к успеху в творчест­ве — поиски своего, только вам присущего образа, со своим характером, поступками, со своей манерой речи, с определен­ным костюмом и гримом. Такого клоуна зрители полюбят, и в зале непременно будет звучать смех. И тогда на вопрос: «Вот вы на манеже, над кем и над чем должен смеяться зритель?» — клоун  ответит точно, осмысленно, определенно.


Журнал Советский цирк. Февраль 1968 г.

оставить комментарий