Пути создания номера исповедимы
Что бы ни говорили о молодых эстрадных артистах, как бы ни вспоминали прошлое эстрады и ее выдающихся мастеров, что бы ни писали о проблеме конферанса, о путях к яркой и современной эстрадной программе — основой нашего искусства, во многом решающей все проблемы, был, есть и будет «его величество номер».
Я не собираюсь открывать уже открытые Америки и тем более поучать кого-либо. Просто не могу отказать себе в желании коснуться вопроса, который меня волнует. Я имею в виду появление новых номеров на эстраде. Подчеркиваю: номеров, а не исполнителей.
Для артиста крайне опасно чувство удовлетворенности, творческого покоя, довольства собой, которому подвержены подчас даже весьма талантливые люди. «Самые выдающиеся дарования губятся праздностью», — мудро утверждал Лев Николаевич Толстой. К счастью, настоящим артистом такой недуг владеет недолго. Настоящий артист всегда в поиске. Да и, кроме того, сама природа эстрады — ее мобильность и короткометражность, частая повторяемость выступлений, быстрая амортизация номеров — заставляет даже успешно работающего артиста постоянно думать о будущем, неустанно заботиться об обновлении своего репертуара.
Правда, мне кажется, что с каждым годом у артистов эстрады остается для этого все меньше и меньше стимулов. У меня такое впечатление, что за последнее время многое делается, чтобы поставить в равное положение артистов думающих, изобретающих, напряженно ищущих новое, с теми, кто заботится только о количестве выступлений. Вопрос этот серьезный и сложный, касающийся творческой атмосферы в нашей организации. Это, разумеется, тема особого разговора. Я же остановлюсь сейчас на другом.
Интересный номер... Сколько за этими словами скрыто труда, сколько бессонных ночей и беспокойных дней проходит в поисках нужной темы, правильного решения, яркой формы! И несмотря на огромный труд, работа над новым номером всегда сопряжена с риском: «получится ли?!» Артисту эстрады необходимы помимо всего прочего такие черты характера, как настойчивость и сила воли. Иначе даже самый талантливый исполнитель, не подготовивший себе номера, вынужден будет уступить место на эстраде менее одаренному артисту, сделавшему номер.
«Артист, сделавший себе номер» — это звучит несколько странно. Но не следует забывать, что эстрадный исполнитель должен обладать и организаторскими способностями. Ведь, даже имея сложившийся замысел номера, необходимо отыскать людей, способных помочь этому номеру родиться, вдохнуть в него жизнь. Нужно найти такого автора, режиссера или балетмейстера, которые очень точно почувствуют индивидуальность исполнителя. Мне, в частности, не раз приходилось готовить номера, в которых участвовали литератор, художник, мастер кукол, композитор, режиссер.
С чего же все начинается? Мне, к примеру, несколько номеров придумывали авторы, но в процессе работы первоначальная задумка обычно значительно видоизменялась, переделывалась «под меня». В этом, кстати, еще одна из особенностей эстрадного артиста. Если актер театра стремится как можно глубже проникнуть в замысел автора, точнее воплотить его на сцене, то на эстраде чаще всего происходит обратное: автору приходится прилагать усилия, чтобы «понять» артиста, наиболее полно раскрыть его индивидуальность.
Но идея номера не всегда подсказывается автором. Инициатива может исходить и от режиссера или художника, от композитора или балетмейстера. И, конечно же,— от самого актера. Подчас даже трудно проследить рождение замысла номера. Это может быть реакция на что-либо прочитанное, увиденное или услышанное. Зажечь творческую мысль может какое-то важное событие, смешная карикатура, даже остроумный анекдот. У артистов оригинального жанра в основу замысла будущего выступления нередко ложится интересный трюк, у нас, кукольников, сначала может появиться всего лишь новая система кукол... Словом, пути возникновения идеи номера бывают самые различные.
Но вот номер всесторонне продуман, одобрен и запущен в работу. Между прочим, мне кажется, что сейчас ни одна интересная заявка не останется без внимания в творческих мастерских Москон-церта. А что касается мастерской художественного слова, то в этом я убедилась на собственном опыте и на примере своих товарищей. Разумеется, тех товарищей, которые не ждут, пока им «дадут» автора, «прикрепят» режиссера и «сделают» номер.
Итак, номер в работе... За это время актер переживает самые полярные состояния — от ощущения веры в себя до полнейшей неуверенности. То номер кажется ему очень интересным и оригинальным, то скучным, никому не нужным. Рано или поздно наступает, наконец, такой момент, когда исполнитель, что называется, с замиранием сердца показывает свою новую работу Художественному совету творческой мастерской. Предположим, что после отдельных замечаний или пожеланий (а возможно, только поздравлений) работа принимается. Номер родился! И вот тут-то конвейер, выпускающий творческую продукцию, словно застопоривается. Создается даже впечатление, будто актер переходит работать в другую организацию.
Номер родился в творческой мастерской. И хорошо, если он родился «в рубашке» — то есть сразу же благополучно «пошел» в концертах или попал в большую программу и, таким образом, не оказался под обстрелом всевозможных мнений и разнообразных вкусов. Сказанное, может быть, не совсем понятно артистам театра и цирка, которые, сдав свою работу руководству, в дальнейшем завоевывают только зрителей. Нам же, артистам эстрады, приходится преодолевать на пути к зрителю дополнительные барьеры в лице администраторов, редакторов, работников клубов и дворцов. У каждого из них свое отношение к искусству, свой вкус и свои требования. И преодолеть эти многоступенчатые барьеры удается далеко не всем. Тем более, если вспомнить, что речь идет о еще неокрепшем, хрупком и ранимом номере, который может расцвести, но может и завянуть.
Не за один — два вечера, а на протяжении многих выступлений новый номер выверяется на зрителе: переставляются найденные трюки и репризы или придумываются новые, отрабатывается финальная точка, имеющая немаловажное значение для успеха. Да что говорить, иногда даже приходится менять название номера, все заново переосмысливать, расставлять новые акценты. И в это время, пока номер, повторяю, только выверяется, о нем уже создается мнение, складывается определенное к нему отношение. Причем отношение это, к сожалению, не всегда высказывается прямо, а чаще всего лишь ощущается актером в той или иной форме.
В подтверждение сказанному приведу факты. Много огорчений и мытарств доставил артистам балета Ю. Волковой и Л. Кондратьеву их танец «Негритянские игрушки» (напомню, что за создание этого номера Волкова и Кондратьев были удостоены впоследствии звания лауреатов Всероссийского конкурса артистов эстрады). Тернистый путь прошла новая, теперь признанная всеми работа Г. Дудника и Е. Арнольдовой «Туристское бюро». Еще труднее актерам, имена которых неизвестны. Н. Голубев, Ю. Смирнов и Т. Стародубова сделали интересную работу, принятую с высокой оценкой Художественным советом мастерской художественного слова. Большим успехом пользуются их выступления на гастролях. Но как труден и долог их путь на московские площадки!
Процесс обкатки номера волнителен и труден для актера. И как нужны ему в это время моральная поддержка, доброе административное вмешательство. Да, да! Я не оговорилась — именно доброе административное вмешательство. Никто так, как редакторы и администраторы, не способен помочь в это трудное время актёру, если его новый номер не пользуется успехом. Помочь хотя бы в том, чтобы по возможности оградить еще неокрепший номер от субъективных и убийственных оценок. Ведь именно в это время исполнитель особенно болезненно переживает неудачи и может в любой момент бросить борьбу, опустить руки и снова вернуться к старому, но зато проверенному номеру. А такие срывы, помимо всего прочего, рождают у слабовольных людей некую духовную лень, которая переходит затем в обывательское, а точнее, в потребительское отношение к творческой работе.
Разумеется, в любой работе могут быть неудачи. Случается порой и такое, что номер, хорошо принятый Художественным советом, пройдя обкатку, в конечном итоге не получается или, как у нас говорят, не проходит. Но даже при таком прискорбном случае следует, как мне кажется, попытаться спасти номер. Трудно себе представить, чтобы и режиссер, и руководство мастерской, и Художественный совет — все настолько заблуждались, что выпустили безнадежно плохое и нежизнеспособное произведение эстрадного искусства.
Короче говоря, очень хотелось бы, чтобы успех или неуспех номера был не личным делом артиста, а радостью или огорчением всей организации. Надо, обязательно надо помочь исполнителю, который, подготовив новый номер, не только выходит на очень трудный, но радостный «бой» со зрителями, но и вынужден вести далеко не радостное, зачастую унизительное «сражение» с работниками клубов и дворцов культуры. Я убеждена, что помочь артисту в этом «сражении» можно совместными усилиями творческой мастерской и редак-торско-административного отдела. Правда, художественным руководителям мастерских и отделов из-за крайней перегруженности административной работой заниматься этим непосредственно, пожалуй, трудно. Так, может быть, стоит подумать о том, чтобы принимать номер у режиссера не после Художественного совета, а после обкатки на зрителе? Это обяжет режиссера-постановщика внимательно следить за судьбой неокрепшего еще номера, интересоваться, какой резонанс вызвала его работа, пользуется ли она спросом. При доброжелательном, заинтересованном отношении к общему делу можно устранить многие недоразумения.
Необходим регулярный показ новых номеров и исполнителей, на котором присутствовали бы не только работники Мос-концерта, но и руководители клубов, дворцов культуры (или, как у нас говорят,— «заказчики»). Разумеется, я вовсе не хочу представить дело так, будто новый номер артиста нужно вообще оградить от какой бы то ни было критики. Нам, артистам, надо научиться выслушивать правду, даже если она очень горькая. Но пусть это будет именно правда, аргументированное заключение, а не субъективный приговор, который чаще всего выносится на основании таких предпосылок, как «мне нравится» или «мне не нравится».
Эстрада по самой природе своей не может быть консервативной, застывшей. Она— в постоянном движении. И питать ее, как питают быстро текущую реку ручейки, должны новые номера. Уже по афишам открытых концертов должно быть ясно, что нового сделал тот или иной артист, а следовательно, что нового появилось на эстраде. Эти концерты восполнят эстрадному исполнителю то, чего он (почему-то!) лишен: ведь у нас нет открытых дебютов. Лишены мы и естественного, необходимого для актера чувства премьеры. Премьеры — праздника, где исполнитель с радостью и ответственностью выносит на суд зрителей свою новую работу!
Нет слов, на нашей эстраде периодически появляются новые номера. Но их все же значительно меньше, чем нужно и чем могло бы быть. Убеждена, что новых оригинальных выступлений может быть во много раз больше: ведь пути создания номеров — исповедимы!
МАРТА ЦИФРИНОВИЧ, артистка Москонцерта
Журнал Советский цирк. Январь 1967 г.
оставить комментарий