Свой цирк. Юмористический рассказ
Я не против шефских представлений — совсем нет... Но мне нужны условия! Клоун или клишник выступят хоть в телефонной будке, а для меня должна быть дистанция. Я иллюзионист.
Я перепиливаю женщин, превращаю воду в ткань и вытаскиваю из огня живых голубей. Однако чем я удивлю публику, которая будет находиться не на почтительном расстоянии от моих чудес, а рядом с ними? Я считаю, что выступать надо или как следует, или не выступать вовсе. Поэтому, узнав о завтрашнем представлении в колхозе, я пошел отказываться. Инспектор манежа раскладывал маленькие бумажки, на которых значились номера нашей программы, и молча отвергал одну комбинацию за другой. Меня он поставил было вторым номером, затем четвертым, а потом я оказался в конце. Лишь после этого инспектор заметил мое появление.
— Я не поеду, — сказал я. — Мне там негде выступать.
— Поезжай как гость, — последовал ответ. — Колхоз знаменитый, скучно тебе не будет...
— Это — пожалуйста!
— Но на случай кое-какой реквизит захвати... Впрочем, если не хочешь, не настаиваю, — и инспектор, разорвав бумажку с моей фамилией, снова погрузился в свой пасьянс.
По приезде в колхоз выяснилось, что я отказался правильно: выступление должно было состояться прямо на улице.До начала оставалось несколько часов, и нам предложили осмотреть тракторный парк и птицеферму. Я вскоре почувствовал, как устарели мои представления о деревне. Особенно это бросилось в глаза при знакомстве с председателем колхоза. Я, конечно, не предполагал, что вылезет какой-нибудь бородач и, переминаясь с ноги на ногу, полюбопытствует, будут ли у артистов «хвокусы?». Но тем не менее я не думал, что перед нами предстанет совершенно городской человек и заявит, что считает меня «одним из лучших наших иллюзионистов«. Он так и сказал — иллюзионистов. (Кстати — для сравнения, — я знаю директора цирка, который за всю жизнь так и не научился правильно выговаривать это слово.) Когда инспектор сообщил о невозможности моего выступления, председатель разочарованно протянул:
— А Я думал, вы все можете... Объяснять ему необходимость «зарядки» несуществующего манежа не следовало, и я, может быть, не совсем кстати спросил: — А вы смогли бы посеять на камне?
— Посеять — нет. Но убрать камень постарался бы...
Инспектор засмеялся.
— Один ноль в пользу тружеников села!
Мы продолжали осмотр, и надо признать, что все показанное было чрезвычайно интересным. Но я не мог ни на чем сосредоточиться, Я чувствовал себя ужасно неловко. С одной стороны, пробовал я себя утешить, неужели артист не имеет права быть просто гостем? Разве он не такой же человек, как и все? Почему ж тогда стоит ему где-либо появиться, его обязательно попросят что-нибудь «исполнить»... Отчего, черт возьми, пригласив в гости, скажем, портного, никто не просит его что-нибудь залатать?! Но с другой стороны, думал я, здесь меня ждали как артиста... Ждали люди, бывающие в цирке не каждый день... Идиотское положение. И почему я не взял реквизит, как советовал инспектор? Честно говоря, я смог бы кое-что показать и в этих условиях. Немного, правда, но смог бы... Выручили меня наши коверные клоуны. В моем аттракционе они играли репризу «Свидание», которую я же им и придумал, Все необходимое для нее они привезли с собой и попросили меня «подыграть». Разумеется, я согласился. Все-таки не совсем праздный гость... И вот началось представление. На импровизированный манеж вышел инспектор и зычным голосом провозгласил:
—Труженикам сельского хозяйства труженики цирка шлют привет!..
Грянул оркестр, и вышла вся наша труппа. Положим, не вся... Я находился в публике. По ходу представления стал давать пояснения председателю и его друзьям. Надо сказать, что артисты наши трудились на совесть и приспособились к необычной обстановке с большим мастерством. Акробатов-прыгунов сменил жонглер, а после него пошли эквилибристы на вольно стоящей лестнице. Но вот под дружный хохот публики вышел наш клоун Федя. На нем был зеленый пиджак, рыжая рубашка и голубой бант. Он принялся себя освежать из огромного пульверизатора, попутно орошая восторженно визжавших ребятишек.
— Что здесь такое? — спросил, выбегая, его партнер Гога.
— Не мешай... Я иду на свидание и привожу себя в порядок.
— Ты идешь на свидание? В таком виде? Ха-ха-ха! — залился звонким смехом Гога и прямо с манежа обратился ко мне: — Олег Иванович, вы видите это чучело?
Публика с некоторым недоумением посмотрела на меня, а Федя жалобно произнес:
— Олег Иванович... Может, у меня бантик не к лицу?
— У тебя лицо не к 6антику! — издевался Гога.
Я вышел на манеж. — Ничего, Федя, — сказал я, — сейчас мы все исправим... Я сделал «таинственный пасс» — и голубой бантик мгновенно превратился в черный. Клоуны ахнули. Но черный бантик мне тоже не понравился, и я таким же пассом придал ему зеленый цвет.
— Вот теперь хорошо! — обрадовался Гога.
Минутку,.. — спросил я у Феди. — Зачем ты идешь на свидание с палкой?
— А вдруг во дворе злые собаки...
Я взмахнул палкой, и она превратилась в носовой платок. Я положил платок в верхний карман Фединого пиджака.
— А что ты подаришь своей девушке?
— Все в порядке! — широко улыбнулся Федя и вытащил из кармана бутылку вина.
Я укоризненно покачал головой и превратил бутылку в огромный букет.
— Вот с чем надо ходить на свидание!
— А чем же мы будем закусывать? — промямлил Федя.
Я велел Гоге подать коробку с тортом и открыл ее. Из коробки аппетитно выглядывал розовый крем. Федя поблагодарил за подарок, но, когда раскрыл сам, коробка оказалась пустой. Я взял ее обратно , и в ней снова оказался крем. В конце концов я схватил «с воздуха» палку, вручил ее Феде, и мы вместе с Гогой проводили его на свидание. Я вернулся в публику, а униформа стала устанавливать реквизит для выступления канатоходца. Вдруг раздался истошный крик. На манеж вбежал Федя в разорванном костюме, с поломанной палкой и с тортом, надетым на голову…
— В чем дело? — спросил его Гога.
— Муж оказался дома!
Зрители дружно захохотали. Впрочем, на лице председателя я особого восторга не уловил... Когда представление окончилось, председатель исчез. Поблагодарил артистов его заместитель, но вскоре не стало и заместителя. Рассосались и колхозные мальчишки, обступившие до этого нас. Мы остались одни... Честно говоря, все здорово проголодались. Если артисту ничего нельзя есть до выступления, то после него он съест быка. Наконец появился председатель, но вместо того, чтобы пригласить нас к столу, пригласил в машину. Мы недоумевающе переглянулись и выехали в темную беспросветную ночь. Ни огонька на горизонте... Кругом — тьма! Надежды на колхозный ужин лопнули. Председатель молчал, и я подумал о том, что наше выступление ему не понравилось. Хотя и в этом случае следовало бы нас накормить... И вдруг автобус встал. Прямо посреди непроглядной тьмы.
— Выходите, товарищи! — пригласил председатель.
— Почему? Куда? Испортилась машина? — послышались недоумевающие голоса.
Однако все вышли. И тут председатель торжественно прокричал:
— Артистам, достигшим в искусстве побед, колхозные люди шлют дружный...
И вдруг какой-то рев потряс тьму:
— Привет!
Мы ничего не понимали. Председатель же продолжал:
— Одним словом, камень всегда можно убрать! И теперь мы вам пакажем свой цирк... Раз, два, три...
Грянули баяны, запел хор и два десятка автомобильных фар вырвали из тьмы огромный стол, переполнений всевозможными яствами. Вокруг стола стояли колхозные девушки и парни в нарядных костюмах, Банкет в нашу честь был сооружен на полевом стане...
— Пять — ноль в пользу тружеников села! — заорал наш инспектор.
Но председатель поправил его:
— Зачем же так?.. Правильнее будет пять - пять!
— Пять — четыре... — вмешался я и пожал председателю руку.
...Когда на рассвете мы, усталые, но счастливые, полные незабываемых впечатлений, возвращались в автобусе домой, артисты только и говорили что о председателе. Все решили, что он агроном, который еще в своей «Тимирязевке» был душой студенческой самодеятельности. Не принимал в разговоре участия только я. Сидя в углу машины, я обдумывал план нового иллюзионного номера, который можно было бы показать и на цирковом манеже, и на клубной сцене, и на колхозной улице.
Юрий Благов
Журнал Советский цирк. Ноябрь 1963 г.
оставить комментарий