Тринадцатый лишний

Номер канатоходцев Солнцевых усложнялся и, как говорится, «обрастал» буквально с каждым днем: придумали много новых трюков, один канат заменили теперь тремя, тянущимися от центрального мостка веером в разные стороны, и, наконец, количество исполнителей увеличили до тринадцати.

Последнее обстоятельство сразу было отмечено многими, номер даже окрестили «чертовой дюжиной», и частенько возникали разговоры о том, что тринадцатый канатоходец, пожалуй... лишний.

Понимая сложившуюся «ситуацию», руководитель номера, уже пожилой и седовласый Константин Степанович Солнцев, или, как все его называли, «дядя Костя», принял решение. А если уж он решал что-либо сделать — иначе быть не могло: ведь на арене прошло без малого полвека, и будь в цирке значки, какие выдают летчикам за налетанные километры, то на груди дяди Кости давно бы уже красовалась медаль «Канатоходец-миллионер».

Было решено, что впредь один артист, в данном случае речь шла о Коле Варенцове, во время номера должен находиться среди зрителей. После ряда трюков дядя Костя торжественно приглашал кого-либо из публики подняться под купол, пройтись по канату. Таковых, как правило, не оказывалось. И вдруг из дальних рядов поднимался молодой парень (это, конечно, был Коля) и медленной, развалистой походкой шел к манежу. В зале начинался смех, неслись реплики:

—Оставь адрес, дядя!

—Смотри, какой герой нашелся!

Как только Варенцов переступал барьер арены, к нему подходил шпрехшталмейстер и нарочито взволнованно предупреждал о предстоящей опасности. Выслушав его, «зритель» все же подходил к веревочной лестнице и, беспрерывно оглядываясь, неуклюже цепляясь за перекладины, добирался до площадки канатоходцев. Под общий шум зала с помощью одного из участников номера Коля совершал комический вояж по канату.

К всеобщей радости благополучно спустившись вниз, Коля забирал у униформиста пиджак и, победоносно выпятив грудь, возвращался на место. Это, конечно, был не новый прием, но он вносил много веселья и непосредственности в номер и давал необходимую передышку артистам. Да и у Коли все получалось естественно и смешно.

Случилось все в Рижском цирке, на очередном представлении. Кончился антракт. Под куполом была закреплена аппаратура, заиграл оркестр, и под звуки марша на арену выбежали двенадцать канатоходцев. Один за другим они ловко взобрались на небольшой мостик, откуда поочередно совершали прогулки по воздушным трассам. Все шло, как обычно, если не считать, что по болезни отсутствовал Коля, и некому было повеселить публику. Чтобы дать артистам привычную передышку, дядя Костя решил все же пригласить зрителей «пройтись по канату»: все равно смельчака не найдется. Так оно вроде и было, и он повторил традиционное объявление. Вдруг, о ужас, из амфитеатра к арене стал спускаться мужчина небольшого роста, в демисезонном полупальто и бобриковой кепке. По виду он был немолод.

Артисты не поверили своим глазам. А зритель продолжал смело двигаться вперед. Побледневший шпрехшталмейстер, заикаясь, стал уговаривать пришедшего отказаться от своей затеи. Поначалу это ему как будто и удалось, но вдруг, окончательно решившись, зритель сбросил на арену пальто и начал карабкаться по веревочной лестнице. Делал он это неуклюже, с остановками, то подтягивая комичным движением брюки, то поправляя лезшую на глаза кепку.

Зал хохотал, но канатоходцам в эти минуты было не до смеха. Дядя Костя и его ученики с замиранием сердца ждали своего тринадцатого «партнера», и, как только голова новоявленного артиста вынырнула над мостком, несколько пар ловких рук молниеносно втянули его наверх. Артисты дружно стали уговаривать гостя закончить воздушный эксперимент. Но теперь это было сделать уже трудно. Расхрабрившийся зритель громко, на весь цирк повторял одну фразу:

— Вы же сами звали!

Публика неистовствовала от восторга, а паника за кулисами нарастала. Дрессировщик собачек Алексей Бутончиков, заслуженный ветеран цирка, непреминул тут же заметить, что подобный переполох он наблюдал в Нижнем Новгороде в 1915 году, когда в цирке забыли запереть клетки и десять хищников вышли днем... погулять по ярмарке. В данной ситуации его «историческая параллель» была принята холодно.

Все участники представления, технический персонал, дирекция высыпали на арену. Врач приволок на манеж все оборудование своего медпункта, а перепуганные пожарники, надев каски, выстроились в проходах по команде «наготове».

Воспользовавшись некоторым замешательством, пришелец выхватил из рук рядом стоявшего артиста шест и рванулся к канату. Дядя Костя, даже видавший виды дядя Костя, зажмурился и жалобно застонал. А зал покатывался от смеха. Новоиспеченный канатоходец сделал несколько робких шагов и вдруг, выпрямившись, двинулся вперед.

—Смотрите, идет! — услышал дядя Костя и только тогда приоткрыл глаза. Как будто во сне, в тумане увидел он окутанную пеленой фигуру, то и дело спотыкающуюся, но шагающую по канату уже обратно. Еще одно мгновение, показавшееся вечностью, и тринадцатый партнер предстал перед дядей Костей. Лицо его светилось широкой улыбкой. Пожимая руки артистам, он спросил:

—Ну как, ничего?

И не дожидаясь ответа, лукаво добавил:

—Я ведь раньше сам по канату лет тридцать ходил, а вот теперь... на пенсии.

Л. Лосев
Журнал "Советский цирк" Октябрь 1962г.