Юрий Никулин о Евгении Кузнецове

После гастролей в Варшаве мы начали работать в Москве с коллективом Валентина Филатова.

Время от времени мой партнер Миша Шуйдин заводил со мной разговор о том, что пора становиться коверными. Да и Гриша Титов из клоунской группы при Московском цирке чуть ли не каждый день внушал нам:

— Ребята, вы должны работать коверными. Вы оба смешные и разные. Начните с маленьких репризок. Вот увидите, поверьте мне, у вас получится.

Я этого не хотел. Считал, что трудно будет тянуть на своих плечах все представление, да и понимал: если выступать, то нужен репертуар, а его у нас нет. Нельзя же выступать с тем, что порой мы показывали на шефских выездных концертах. Например, старую репризу «Живой и мертвый» или клоунаду «Шашки». Хотя и смешные они были, но уж больно примитивные.

Поехали мы как-то с шефским концертом на строительство стадиона в Лужниках, показали «Живого и мертвого». Строители хохотали вовсю, а директор цирка Николай Семенович Байкалов после концерта вызвал нас к себе и сурово сказал, как отрезал:

— Чтобы с такими вещами от имени Московского ордена Ленина цирка вы выступали в последний раз!

И сколько бы со мной ни заговаривали Миша или Гриша Титов о том, чтобы начать работать коверными, я всегда либо отшучивался, либо отмалчивался, либо честно говорил, что не потянем, пока нужно просто работать, а там, мол, будет видно.

Но тем не менее я понимал: необходимо думать о новых клоунадах, ибо для профессионалов с десятилетним стажем выступать только с «Маленьким Пьером», «Сценкой на лошади» и «Черным Томом» — маловато.

Рассматривая карикатуры, читая юмористические рассказы, в тысячный раз перелистывая свою тетрадь в клеточку, я вдруг вспомнил рассказ Дмитрия Альперова о сценке «Рыболовы» клоуна Рибо. А что, если попробовать сделать что-то подобное? Рассказал об этом отцу, он пообещал что-нибудь придумать.

Окончательно же работать над «Рыболовами» решил после встречи с Евгением Михайловичем Кузнецовым. Я хорошо знал Кузнецова по книгам и статьям И вот неожиданно сам художественный руководитель всех цирков пригласил меня на беседу.

—    Вас вызывает Кузнецов,— сообщила мне секретарша.

Тут же, прервав репетицию, я пошел к Евгению Михайловичу, кабинет которого находился в здании цирка. До этого я видел Кузнецова только один раз — на собрании. Статный, импозантный, с аккуратно зачесанными назад седыми волосами, он выделялся своей необычайной интеллигентностью.

Как только я вошел в кабинет, он вышел из-за стола и, предложив мне сесть, начал разговор, во время которого сам ходил по кабинету. Говорил спокойно, по-доброму. Я не чувствовал себя на приеме у руководителя. Нет. Никакой бывающей при таких встречах скованности, неловкости я не ощущал. Со мной говорил приятный человек, благожелательно ко мне настроенный. Чувствовалось — действительно хочет мне помочь, искренне заинтересован в моей работе. Он тут же сказал, что давно и внимательно следит за нашей с Мишей работой и мы его, как материал, устраиваем, но нам нужно непременно помочь.

—    Какие у вас планы? Что вы xoтитe в жизни? Что вам нужно? — спрашивал Евгений Михайлович и тут же добавлял. — Я для вас все сделаю: найду авторов, художников, композиторов. Мы обеспечим вас реквизитом. Вы — перспективные артисты, я в вас верю.

Он говорил такие слова, каких я никогда и ни от кого в жизни не слышал.

Поделился с ним желанием сделать «Рыболовов».

Евгений Михайлович внимательно выслушал, а потом, затянувшись несколько раз папироской, сказал:

—    Не очень-то это эстетично, думается мне, появляться на манеже босиком... — и, выдержав длинную паузу, добавил, — хотя все может быть. Вот ведь Айседора Дункан танцевала на сцене босиком и ничего. Смотрелось красиво. Попробуйте, посмотрим.

(И я на секунду сразу представил Айседору Дункан в клоунском костюме, танцующей посреди манежа с удочкой в руках.)

Прощаясь, Евгений Михайлович крепко пожал мне руку и спросил:

—    Как поживает ваш папа? — оказывается, он помнил отца еще с довоенных времен по работе в цирке, — отцу вы доверяйте. Владимир Андреевич человек со вкусом.

Мне было приятно, что похвалили отца.

Из кабинета я вышел взбудораженный и окрыленный. Ведь не кто-нибудь, сам Кузнецов обратил на нас внимание и предложил помощь.

Еще учюсь в девятом классе, я вместе с книгой Дмитрия Альперова «На арене старого цирка» прочел с большим интересом другую книгу — «Цирк» Евгения Кузнецова.

Сын хирурга, профессора Варшавского университета, Евгений Михайлович Кузнецов знал и любил цирк как никто. Среди артистов он пользовался огромным авторитетом. Большинство книг о цирке выходили непременно с предисловиями или под редакцией Кузнецова.

Эрудированный, свободно говоривший по-немецки и по-французски, получивший образование в Царскосельском лицее, Евгений Михайлович обладал удивительнейшими знаниями по литературе, театру, кино, музыке и живописи. Но больше всего и лучше всего он знал, а главное, любил цирк.

Приходит к нему артист и рассказывает, что задумал сделать новый номер, перечисляет трюки, которые хочет использовать. Евгений Михайлович внимательно слушает, затягивается папироской, а затем, чуть подняв глаза кверху, спокойно говорит:

—    В 1889 году в цирке Саламонского этот трюк впервые показали артисты, приехавшие на гастроли из Голландии. Придумали же трюк китайцы.

Дальше шел подробный рассказ о трюках, кто и как их делал, как их принимали. Разговор обычно заканчивался встречным предложением самого Кузнецова.

—    Слушайте, а стоит ли вообще браться за это? Вот я сейчас предложу вам абсолютно забытый и действительно интересный трюк, который, как мне кажется, даст возможность наилучшим образом использовать ваши данные и технику.

И Кузнецов долго говорил о предлагаемом трюке. Артист после такой встречи выходил из кабинета потрясенный и удивленный. А самое главное, он получал дельный совет и поддержку.
... В тот день я передал отцу, Мише и Татьяне весь разговор с Евгением Михайловичем. Отец сказал:

—    Ну, Кузнецов - человек удивительный. Таких людей, как он, мало. Это хорошо, что Евгений Михайлович обещал вам помочь. Он - человек слова.

Отец написал нам сценарий, репетировали мы в Москве. Сложность номера — мы назвали его «Веселые рыболовы»— заключалась и том, что воды как таковой, в манеже не было.

В процессе репетиций, даже если работаешь по готовому сценарию, нередко рождаются трюки и неожиданные повороты, ранее не предусмотренные, как, например, мы заказали себе ведро. Мастер перепутал размеры, и когда и, явились в мастерскую, нам вдруг вынесли ведро громадного размера. Мы были огорчены: что можно делать с такой нелепой посудиной?! Но когда несли его в цирк, все прохожие смеялись. И тогда мы решили использовать это огромное ведро в номере — оно оказалось вполне уместным.

Готовили мы свою сценку более трех месяцев. Репетировали в основном по ночам. Мне все хотелось, чтобы Кузнецов хотя бы одни раз побивал на нашей репетиции. Но бесконечные командировки, совещания не позволяли ему прийти к нам, и он сообщил через секретаршу, что будет смотреть готовый номер..

Но на просмотре «Веселых рыболовов» Евгений Михайлович не присутствовал, вновь оказался в командировке - его к этому времени назначили редактором журнала «Советский цирк», который был создан по его инициативе.

Последний раз я встретился с Кузнецовым в цирке, на премьере пантомимы «Юность празднует». После представления он зашел к нам за кулисы... Пожал всем руки и поздравил с премьерой. (Мы показывали «Рыболовов»). Он, долго сидел в нашей гардеробке, интересно говорил о будущем клоунады о судьбах клоунов.

—    Буффонадных клоунов скоро не будет, — сказал Евгений Михайлович, — и клоунада как таковая отойдет. На манеже будет царство коверных.

Он не ошибся. Уже к началу шестидесятых годов, в цирке остались в основном коверные

В тот вечер Евгений Михайлович много говорил о цирке. Он вспоминал массу имен, забытых номеров, при этом помнил не только биографии мастеров, но подробно рассказывал, где, в  каких цирках, с какими номерами выступают дети этих артистов

Прощаясь с нами, он сказал:

—    Успех ваш в том что вы ни на кого не похожи. Продолжайте в этом же духе, ищите свое. И напишите — обратился он ко мне, обязательно статью в наш журнал. Напишите, что вы думаете о клоунаде, о пантомиме в цирке.

Просьбу я выполнил. Но, к сожалению, статью мою Евгений Михайлович не успел прочесть. Он вскоре после вашего разговора ушел жизни.

А «Веселые рыболовы» надолго задержались в нашем репертуаре. И каждый раз, показывая их, я вспоминал удивительного, доброго человека — Евгения Михайловича Кузнецова.

ЮРИИ НИКУЛИН, народный артист СССР

оставить комментарий