Звучит русская песня

Это происходит безошибочно и всегда: в любое вре­мя суток, в любом месте, когда звучит радио или патефонная пластинка, магнитофонная лента, чело­век подымает голову и прислушивается, едва раз­дадутся первые слова неповторимого женского голоса — голоса низкого и значительного, исполненного скрытого волнения, часто даже тоски, свойственной русской песне...

Л. А. Русланова

Пусть до сего момента слух как-то привык уже к звукам, несущимся из радиорупора или щели проигрывателя... Этот голос  заставляет  всех  встрепенуться. Русланова. Забыть или спутать ее контральто с дру­гими голосами невозможно. Более тридцати лет радует сво­их слушателей заслуженная артистка РСФСР Лидия Ан­дреевна Русланова проникновенным и чисто национальным исполнением народных песен. Ее влияние на жанр, избранный ею смолоду, огромно. И попытка рассмотреть творче­ский метод выдающейся певицы, на наш взгляд, полезна не только для того, чтобы лучше постигнуть искусство Ру­слановой, но и затем, чтобы уловить и определить законы столь важного для нашей эстрады жанра — русской народ­ной  песни...

Итак, навстречу бурным аплодисментам зрительного за­ла выходит на эстраду величавая русская женщина. И те­перь, как и 35 лет тому назад, Русланова никогда не заигрывает с публикой на своих концертах. Она отвечает на приветствия зала уважительно: низкий поклон, который на Руси искони зовется «земным», совершает со старооб­рядческой, сказал бы я, степенностью. Уроженка старообрядческой саратовской деревни в За­волжье, Лидия Андреевна всеми корнями уходит в гущу народную. Если вы хотите узнать, как жила артистка в родной семье, прочитайте книгу Ф. В. Гладкова «Повесть о моем детстве»; писатель и артистка — земляки, оба — из одного села. Пишущий эти строки имел удовольствие по­казать Руслановой повесть Федора Васильевича. И Лидия Андреевна с возгласами радости узнавала родные места, мастерски описанные Гладковым. Она даже припоминала отдельных действующих лиц повести, с которыми встреча­лась сама.

Лидия Андреевна очень рано осталась сиротой. В го­родском приюте в Саратове, куда попала маленькая Лида, необыкновенный голос и слух выделили будущую артистку. Любители церковного пения говорили: «Пойдем в собор, там приютский хор, уж больно хорошо сирота поет!» У слу­шателей того периода Русланова не имела собственного имени; она звалась просто «сиротою»... Потом пришла молодость, и будущая артистка, как во­дится в нашей стране, приняла участие в самодеятельно­сти... Работница мебельной фабрики в Ростове, жена офи­цера стала из любительницы профессиональной певицей. С каждым значительным артистом на эстраде всегда происходит одно и то же: он становится создателем ново­го жанра. Хотя, казалось бы, этот вид искусства существо­вал задолго до появления новатора. Так было и с Русла­новой. Нельзя же, на самом деле, говорить, что до нее не пелись в концертах и спектаклях народные русские песни. Они и сейчас поются на десятки ладов — и соло, и малы­ми ансамблями, и большими хорами. Но Русланова и среди этого мощного потока русского мелоса стоит особняком... Вернее, стояла, потому что теперь бесчисленное количество подражательниц пытается повто­рить ее приемы и методы, ее репертуар и даже костюмы... Ох, уж эти подражательницы! Но можно говорить и о по­ложительном влиянии Руслановой на целый ряд одаренных артисток. Л. Зыкина, Л. Чиркова, Т. Воронец и другие луч­шие наши исполнительницы народных песен принадлежат к «школе Руслановой», не повторяя впрямую приемов и интонаций   Лидии   Андреевны.

Редкая и своеобразная индивидуальность Руслановой не могла не выразить себя в абсолютно своеобычных фор­мах. По мнению усердных ревнителей чистоты старинной рус­ской песни, артистка пользуется арсеналом цыганского во­кала. Это и верно и неверно. Верно потому, что Лидия Андреевна насыщает свое исполнение песни такой взвол­нованностью, таким проявлением подлинного и глубокого темперамента, что это пугает иных фольклористов, привык­ших к более чем сдержанной, чисто этнографической мане­ре исполнения русских песен. Верно и то, что интонации Руслановой близки к раскатной манере цыганского пения. А неверны упреки в «цыганщине» потому, что прямого сле­дования чисто цыганским тремоло у Руслановой нет и не было никогда. На наш взгляд, здесь надо толковать не о неуместном следовании неуместным образцам, а о том, что Русланова вывела лирическую народную русскую песню с пути сухо­ватого музейного фольклора на дорогу живого и взволно­ванного толкования эмоциональной стороны этой песни. А без волнения, без эмоций — какая же цена пению? Кому оно нужно, если оно не тревожит, не беспокоит, не застав­ляет сердце биться скорее!.. Повторяем: искусство Руслановой ни в малой мере не зачеркивает всех иных манер исполнения русской песни. И мы знаем на эстраде видных артистов, трактующих по-своему даже те произведения, что входят в репертуар на­шей певицы.

...Теперь позвольте вернуться к тому моменту, когда артистка строгим земным поклоном приветствует своих слу­шателей. Вот она остановилась у рояля, или около пульта дирижера (Русланова часто выступает с оркестром народ­ных инструментов), или чуть впереди баяниста, аккордео­ниста, гармониста, балалаечников или домбристов. В на­ступившую тишину зала вступает музыкальный аккомпанемент... Глубокое и сильное контральто овладевает залом сразу же. Ее темперамент... Но не менее (а может быть, и более) важно: что имен­но сообщается аудиторий с таким темпераментом? Репер­туар Руслановой, если взять весь ее сценический путь, очень велик. Она поет и пела не только старинные песни, остав­шиеся нам з наследство от народного искусства былых вре­мен Русланова начиная с 20-х годов являлась пропагандисткой советской песни. Напомним, что она ввела в нашу эстраду выве столь популярную песню «Партизан Железняк» (музыка М. Блантера, слова М. Голодного) и многие другие. Но все-таки наибольшую часть репертуара певицы составляют старинные русские песни — деревенские и городские, созданные безымянными авторами в глубине сел и деревень, в домишках городских окраин или написанные теми из композиторов (и поэтов), что бережно доносят в своем творчестве мелодии и слова народного творчества. Самый отбор репертуара представляет интерес для того, кто намерен изучать искусство Руслановой. Эта артистка точно знает, чего она хочет, чего ждет от музыки и слов в песне, которую она намерена исполнять. Чувство стиля присуще Руслановой в высокой степени.

У нее можно учиться тому, как надо соблюдать под­линную стилистику русской песни — и в напевах, и в манере произносить слова (у Лидии Андреевны и в жизни чудесные среднерусский говор, присущий Саратовской области в той же мере, что и Москве, черноземной полосе РСФСР. Смоленщине — словом, самому сердцу России), и в манере вести себя на эстраде, и в движениях и же­стах — словом, во всем. Это относится и к одеянию певи­цы. Чаще всего Русланова выступает в национальном ко­стюме русской крестьянки. Ее цветастая и нарядная панёва принадлежит к подлинным образцам одежды жительниц саратовской деревни. Платок, скрывающий волосы, — непременная деталь для замужней женщины — дополняет панёву. Но, чтобы иметь право носить на эстра­де подобное одеяние, надо уметь вести себя соответствен­но. Если сочетать народный костюм с кокетливостью лукавых городских «женок», можно добиться только ярлыка, гласящего «безвкусие». Наша артистка вправе пользоваться платьем своих землячек, ибо все ее поведе­ние перед зрителями сливается с неискательным покоем, свойственным русской женщине из народа.

Лидия Андреевна, обладая отличным чувством стиля, вся меняется в зависимости от содержания исполняемой в данный момент песни. Она поет и трагедию, и драму, н былину, и комедию. Но даже внутри одной из таких форм — допустим, драмы — Русланова держится по-раз­ному, в соответствии с конкретным содержанием и стилем данной песни. Руслановой доступны и эпос былины, и па­тетика патриотических народных напевов, и лирическая грусть любовных песен. Кстати, в русской старинной пес­не любовь чаще всего показана с драматической и даже трагической стороны. В этом сказывается печальная судь­ба простого русского человека в прошлом. Не случайно в репертуаре нашей артистки песни на слова Н. А. Некра­сова («Средь высоких хлебов затерялося», «Коробейники» и др.). Мы упомянули комедию, перечисляя жанры песен, ис­полняемых Лидией Андреевной. Что при этом имелось в виду? Прежде всего частушки, «саратовские страда­ния», которыми обычно заканчивает свое выступление пе­вица. Эти блестки народного юмора. Русланова передает в интонации игривой деревенской женственности — весь­ма иронической и комичной в одно и то же время, но окрашенной девичьим озорством ее молодых землячек — саратовских девушек. Артистка вся меняется, как только зазвучал резвый мотив частушки (его играет саратовская гармошка, снабженная колокольчиками). Своеобразный ритм возникает не только в движениях, но и во всей фи­гуре артистки, в ее лице, в постановке фигуры. И вот не­ожиданно веселый голос, удивляющий   слушателей   после «серьезного» репертуара предыдущих номеров, начинает говорить под музыку задорный текст запевки. Именно — говорить, ибо дело тут, разумеется, не в вокале. Сильный голос певицы обнаруживается здесь только в комическом фальцете, там и сям украшающем частушки. Русланова не то, что танцует, а скорее — на манер Марьи Дмитри­евны Ахросимовой из «Войны и мира» — показывает по­воротами тела, движениями рук и мимикой, как надо было бы плясать в таком случае. Стоит ли говорить, что успех эти частушки имеют огромный?

А вот еще пример. Старинная шуточная песня о слезе, которая скатилась из глаз извозчика, протекла по его «сентетюревым * штанам», попала в валеный сапог, про­жгла насквозь подошву и ушла в землю. Самое интерес­ное, что эта песня носит двойственный характер: за па­родийным текстом и шуточной мелодией как бы вторым планом подымается извечная тема народной тоски по счастью, по правде, по разделенной любви. Неизвестно, отчего загрустил извозчик (персонаж сам по себе коми­ческий в городском фольклоре: это — не ямщик, у кото­рого всегда есть в послужном списке и подвиги, и «страсти», в смысле — опасности, и лирика). И опять-таки Русланова проявляет тончайшее чувство стиля. Она и смеется вместе со зрителями над жестоким романсом извозчика и воистину печалится его печалью... Как достигается такой двойной план? Вместе с сильным голосом большой темперамент позволяет Руслановой среди пародийных (и потому смешных) интонаций спеть не­сколько тактов, несколько нот всерьез. Рядом с речитати­вом, главенствующим в песне, соседствуют короткие и внезапные раскаты кантабиле, форте, даже тремоло... И на эти-то островки неиронических звуков и слов — слогов — падают лирические частицы романса. Наверное, надо было бы отдельно остановиться на выступлениях Руслановой с оркестром народных инстру­ментов. Голос певицы в аккордах оркестрового звучания обретает опору для своих модуляций. И с эмоциональной стороны богатое изложение мелодии, доступное только оркестру, усилило воздействие музыкального произведе­ния. Песня как бы обретает мощные крылья именно в этом сопровождений национальных русских инструментов. Разнообразие в звучании и слаженность большого и ква­лифицированного коллектива меняет весь характер песни. Она обретает убедительность и новые горизонты, если можно так выразиться.

Большинство наших чтецов, мастеров вокала, не го­воря уже о разговорниках и представителях иных жан­ров, работает с режиссерами. Обычно артист имеет дело с одним и тем же постановщиком на протяжении ряда лет. У Руслановой никогда не было и нет режиссера. Это кажется невероятным, если учесть, какое разнообразие приемов и стилей, какую точность, отработанность во всех компонентах выступления обнаруживает наша певица. Но это — так: самой Лидии Андреевне органически присуще и чувство стиля и чисто режиссерское дарование. Она сама ищет и находит все те приемы, которые организуют и украшают ее номер, составляют его постановочную сто­рону. Афиша, возвешаюшая концерт с участием Л. А. Рус­лановой, всегда радостно встречается зрителем: народ спешит послушать любимую певицу. Такая пылкая и стой­кая — на протяжении более чем 30 лет — любовь народа есть лучший ответ ее критикам и тем ученым фольклористам, которые изучение и исполнение русской песни при­равнивают к функции магнитофона: надо-де изучать и за­писывать предельно точно, как поют в той или иной гу­бернии (именно — в губернии, а не в области, ибо эти товарищи с большим интересом изучают прошлое, неже­ли — настоящее). Ладно, пусть изучают — это дело по­лезное. Но к живой и оперативной сегодняшней эстраде такое «магнитофонное» направление относится, так ска­зать, только косвенно.

А. Русланова — вся от сегодняшнего дня, от нашей советской аудитории, от требований и вкусов нашего на­рода.


Виктор Ардов

Журнал Советский цирк. Январь 1964 г.

оставить комментарий