Звучит русская песня
Это происходит безошибочно и всегда: в любое время суток, в любом месте, когда звучит радио или патефонная пластинка, магнитофонная лента, человек подымает голову и прислушивается, едва раздадутся первые слова неповторимого женского голоса — голоса низкого и значительного, исполненного скрытого волнения, часто даже тоски, свойственной русской песне...
Л. А. Русланова
Пусть до сего момента слух как-то привык уже к звукам, несущимся из радиорупора или щели проигрывателя... Этот голос заставляет всех встрепенуться. Русланова. Забыть или спутать ее контральто с другими голосами невозможно. Более тридцати лет радует своих слушателей заслуженная артистка РСФСР Лидия Андреевна Русланова проникновенным и чисто национальным исполнением народных песен. Ее влияние на жанр, избранный ею смолоду, огромно. И попытка рассмотреть творческий метод выдающейся певицы, на наш взгляд, полезна не только для того, чтобы лучше постигнуть искусство Руслановой, но и затем, чтобы уловить и определить законы столь важного для нашей эстрады жанра — русской народной песни...
Итак, навстречу бурным аплодисментам зрительного зала выходит на эстраду величавая русская женщина. И теперь, как и 35 лет тому назад, Русланова никогда не заигрывает с публикой на своих концертах. Она отвечает на приветствия зала уважительно: низкий поклон, который на Руси искони зовется «земным», совершает со старообрядческой, сказал бы я, степенностью. Уроженка старообрядческой саратовской деревни в Заволжье, Лидия Андреевна всеми корнями уходит в гущу народную. Если вы хотите узнать, как жила артистка в родной семье, прочитайте книгу Ф. В. Гладкова «Повесть о моем детстве»; писатель и артистка — земляки, оба — из одного села. Пишущий эти строки имел удовольствие показать Руслановой повесть Федора Васильевича. И Лидия Андреевна с возгласами радости узнавала родные места, мастерски описанные Гладковым. Она даже припоминала отдельных действующих лиц повести, с которыми встречалась сама.
Лидия Андреевна очень рано осталась сиротой. В городском приюте в Саратове, куда попала маленькая Лида, необыкновенный голос и слух выделили будущую артистку. Любители церковного пения говорили: «Пойдем в собор, там приютский хор, уж больно хорошо сирота поет!» У слушателей того периода Русланова не имела собственного имени; она звалась просто «сиротою»... Потом пришла молодость, и будущая артистка, как водится в нашей стране, приняла участие в самодеятельности... Работница мебельной фабрики в Ростове, жена офицера стала из любительницы профессиональной певицей. С каждым значительным артистом на эстраде всегда происходит одно и то же: он становится создателем нового жанра. Хотя, казалось бы, этот вид искусства существовал задолго до появления новатора. Так было и с Руслановой. Нельзя же, на самом деле, говорить, что до нее не пелись в концертах и спектаклях народные русские песни. Они и сейчас поются на десятки ладов — и соло, и малыми ансамблями, и большими хорами. Но Русланова и среди этого мощного потока русского мелоса стоит особняком... Вернее, стояла, потому что теперь бесчисленное количество подражательниц пытается повторить ее приемы и методы, ее репертуар и даже костюмы... Ох, уж эти подражательницы! Но можно говорить и о положительном влиянии Руслановой на целый ряд одаренных артисток. Л. Зыкина, Л. Чиркова, Т. Воронец и другие лучшие наши исполнительницы народных песен принадлежат к «школе Руслановой», не повторяя впрямую приемов и интонаций Лидии Андреевны.
Редкая и своеобразная индивидуальность Руслановой не могла не выразить себя в абсолютно своеобычных формах. По мнению усердных ревнителей чистоты старинной русской песни, артистка пользуется арсеналом цыганского вокала. Это и верно и неверно. Верно потому, что Лидия Андреевна насыщает свое исполнение песни такой взволнованностью, таким проявлением подлинного и глубокого темперамента, что это пугает иных фольклористов, привыкших к более чем сдержанной, чисто этнографической манере исполнения русских песен. Верно и то, что интонации Руслановой близки к раскатной манере цыганского пения. А неверны упреки в «цыганщине» потому, что прямого следования чисто цыганским тремоло у Руслановой нет и не было никогда. На наш взгляд, здесь надо толковать не о неуместном следовании неуместным образцам, а о том, что Русланова вывела лирическую народную русскую песню с пути суховатого музейного фольклора на дорогу живого и взволнованного толкования эмоциональной стороны этой песни. А без волнения, без эмоций — какая же цена пению? Кому оно нужно, если оно не тревожит, не беспокоит, не заставляет сердце биться скорее!.. Повторяем: искусство Руслановой ни в малой мере не зачеркивает всех иных манер исполнения русской песни. И мы знаем на эстраде видных артистов, трактующих по-своему даже те произведения, что входят в репертуар нашей певицы.
...Теперь позвольте вернуться к тому моменту, когда артистка строгим земным поклоном приветствует своих слушателей. Вот она остановилась у рояля, или около пульта дирижера (Русланова часто выступает с оркестром народных инструментов), или чуть впереди баяниста, аккордеониста, гармониста, балалаечников или домбристов. В наступившую тишину зала вступает музыкальный аккомпанемент... Глубокое и сильное контральто овладевает залом сразу же. Ее темперамент... Но не менее (а может быть, и более) важно: что именно сообщается аудиторий с таким темпераментом? Репертуар Руслановой, если взять весь ее сценический путь, очень велик. Она поет и пела не только старинные песни, оставшиеся нам з наследство от народного искусства былых времен Русланова начиная с 20-х годов являлась пропагандисткой советской песни. Напомним, что она ввела в нашу эстраду выве столь популярную песню «Партизан Железняк» (музыка М. Блантера, слова М. Голодного) и многие другие. Но все-таки наибольшую часть репертуара певицы составляют старинные русские песни — деревенские и городские, созданные безымянными авторами в глубине сел и деревень, в домишках городских окраин или написанные теми из композиторов (и поэтов), что бережно доносят в своем творчестве мелодии и слова народного творчества. Самый отбор репертуара представляет интерес для того, кто намерен изучать искусство Руслановой. Эта артистка точно знает, чего она хочет, чего ждет от музыки и слов в песне, которую она намерена исполнять. Чувство стиля присуще Руслановой в высокой степени.
У нее можно учиться тому, как надо соблюдать подлинную стилистику русской песни — и в напевах, и в манере произносить слова (у Лидии Андреевны и в жизни чудесные среднерусский говор, присущий Саратовской области в той же мере, что и Москве, черноземной полосе РСФСР. Смоленщине — словом, самому сердцу России), и в манере вести себя на эстраде, и в движениях и жестах — словом, во всем. Это относится и к одеянию певицы. Чаще всего Русланова выступает в национальном костюме русской крестьянки. Ее цветастая и нарядная панёва принадлежит к подлинным образцам одежды жительниц саратовской деревни. Платок, скрывающий волосы, — непременная деталь для замужней женщины — дополняет панёву. Но, чтобы иметь право носить на эстраде подобное одеяние, надо уметь вести себя соответственно. Если сочетать народный костюм с кокетливостью лукавых городских «женок», можно добиться только ярлыка, гласящего «безвкусие». Наша артистка вправе пользоваться платьем своих землячек, ибо все ее поведение перед зрителями сливается с неискательным покоем, свойственным русской женщине из народа.
Лидия Андреевна, обладая отличным чувством стиля, вся меняется в зависимости от содержания исполняемой в данный момент песни. Она поет и трагедию, и драму, н былину, и комедию. Но даже внутри одной из таких форм — допустим, драмы — Русланова держится по-разному, в соответствии с конкретным содержанием и стилем данной песни. Руслановой доступны и эпос былины, и патетика патриотических народных напевов, и лирическая грусть любовных песен. Кстати, в русской старинной песне любовь чаще всего показана с драматической и даже трагической стороны. В этом сказывается печальная судьба простого русского человека в прошлом. Не случайно в репертуаре нашей артистки песни на слова Н. А. Некрасова («Средь высоких хлебов затерялося», «Коробейники» и др.). Мы упомянули комедию, перечисляя жанры песен, исполняемых Лидией Андреевной. Что при этом имелось в виду? Прежде всего частушки, «саратовские страдания», которыми обычно заканчивает свое выступление певица. Эти блестки народного юмора. Русланова передает в интонации игривой деревенской женственности — весьма иронической и комичной в одно и то же время, но окрашенной девичьим озорством ее молодых землячек — саратовских девушек. Артистка вся меняется, как только зазвучал резвый мотив частушки (его играет саратовская гармошка, снабженная колокольчиками). Своеобразный ритм возникает не только в движениях, но и во всей фигуре артистки, в ее лице, в постановке фигуры. И вот неожиданно веселый голос, удивляющий слушателей после «серьезного» репертуара предыдущих номеров, начинает говорить под музыку задорный текст запевки. Именно — говорить, ибо дело тут, разумеется, не в вокале. Сильный голос певицы обнаруживается здесь только в комическом фальцете, там и сям украшающем частушки. Русланова не то, что танцует, а скорее — на манер Марьи Дмитриевны Ахросимовой из «Войны и мира» — показывает поворотами тела, движениями рук и мимикой, как надо было бы плясать в таком случае. Стоит ли говорить, что успех эти частушки имеют огромный?
А вот еще пример. Старинная шуточная песня о слезе, которая скатилась из глаз извозчика, протекла по его «сентетюревым * штанам», попала в валеный сапог, прожгла насквозь подошву и ушла в землю. Самое интересное, что эта песня носит двойственный характер: за пародийным текстом и шуточной мелодией как бы вторым планом подымается извечная тема народной тоски по счастью, по правде, по разделенной любви. Неизвестно, отчего загрустил извозчик (персонаж сам по себе комический в городском фольклоре: это — не ямщик, у которого всегда есть в послужном списке и подвиги, и «страсти», в смысле — опасности, и лирика). И опять-таки Русланова проявляет тончайшее чувство стиля. Она и смеется вместе со зрителями над жестоким романсом извозчика и воистину печалится его печалью... Как достигается такой двойной план? Вместе с сильным голосом большой темперамент позволяет Руслановой среди пародийных (и потому смешных) интонаций спеть несколько тактов, несколько нот всерьез. Рядом с речитативом, главенствующим в песне, соседствуют короткие и внезапные раскаты кантабиле, форте, даже тремоло... И на эти-то островки неиронических звуков и слов — слогов — падают лирические частицы романса. Наверное, надо было бы отдельно остановиться на выступлениях Руслановой с оркестром народных инструментов. Голос певицы в аккордах оркестрового звучания обретает опору для своих модуляций. И с эмоциональной стороны богатое изложение мелодии, доступное только оркестру, усилило воздействие музыкального произведения. Песня как бы обретает мощные крылья именно в этом сопровождений национальных русских инструментов. Разнообразие в звучании и слаженность большого и квалифицированного коллектива меняет весь характер песни. Она обретает убедительность и новые горизонты, если можно так выразиться.
Большинство наших чтецов, мастеров вокала, не говоря уже о разговорниках и представителях иных жанров, работает с режиссерами. Обычно артист имеет дело с одним и тем же постановщиком на протяжении ряда лет. У Руслановой никогда не было и нет режиссера. Это кажется невероятным, если учесть, какое разнообразие приемов и стилей, какую точность, отработанность во всех компонентах выступления обнаруживает наша певица. Но это — так: самой Лидии Андреевне органически присуще и чувство стиля и чисто режиссерское дарование. Она сама ищет и находит все те приемы, которые организуют и украшают ее номер, составляют его постановочную сторону. Афиша, возвешаюшая концерт с участием Л. А. Руслановой, всегда радостно встречается зрителем: народ спешит послушать любимую певицу. Такая пылкая и стойкая — на протяжении более чем 30 лет — любовь народа есть лучший ответ ее критикам и тем ученым фольклористам, которые изучение и исполнение русской песни приравнивают к функции магнитофона: надо-де изучать и записывать предельно точно, как поют в той или иной губернии (именно — в губернии, а не в области, ибо эти товарищи с большим интересом изучают прошлое, нежели — настоящее). Ладно, пусть изучают — это дело полезное. Но к живой и оперативной сегодняшней эстраде такое «магнитофонное» направление относится, так сказать, только косвенно.
А. Русланова — вся от сегодняшнего дня, от нашей советской аудитории, от требований и вкусов нашего народа.
Виктор Ардов
Журнал Советский цирк. Январь 1964 г.
оставить комментарий