Дуровы

Вот уже несколько десятилетий Дуровы сохраняют за собой почетное право украшать цирковые программы.

Выдающиеся клоуны-сатирики, талантливые ученые — естествоиспытатели, общественные деятели Дуровы не ма­ло потрудились для того, чтобы русский цирк поднялся до уровня подлинного высокого искусства. Артисты-новаторы, они постоянно искали и новое содержание и но­вые формы подачи своих номеров. Заботились, чтобы цирк становился не только развлекательным, но и воспитатель­ным   учреждением. Первые Дуровы — это Владимир Леонидович и Анато­лий Леонидович, мы их с полным правом называем вели­кими цирковыми артистами. Выходцы из старой дворянской семьи, они порвали с родными, чтобы начать выступать на подмостках балаганов. Труден был их путь, немало самых гнусных унижений при­шлось перенести, прежде чем они пришли к славе. Но, стоя на балаганных подмостках, прислушиваясь к гулу яр­марочной толпы, переезжая из города в город в вагонах третьего класса, а то и путешествуя пешком, Дуровы вни­мательно присматривались к жизни народа. Они видели его унижения, темноту, бесправие, видели эксплуатацию, которой он подвергался. Но они видели, понимали и Дру­гое: зреет народная ненависть к господствующим классам, все смелее высказывает народ слова критики в адрес дво­рянства, буржуазии и тех, кто им служил: полиции, чинов­ничества, духовенства и даже самого царя.

Люди образованные, во многом разделявшие идеи на­родников, Дуровы, находясь на раусе, прислушивались к шуткам своих товарищей и понимали — те шутки имеют особенный успех, которые направлены против власть иму­щих. И они сами, чем дальше, тем чаще прибегали к са­тире, нападали на тех, кто гнал и угнетал народ. В усло­виях царской России, когда всякая критика власть имущих была запрещена, не так-то легко, особенно цирковому ар­тисту, было стать сатириком. И Дуровы использовали народный шутовской прием, восходящий еще ко временам скоморошества: они рядили ум в личину простоты и даже глупости. Клоун балагурящий и развлекающий зрителей, ну стоит ли обращать на него серьезное внимание. А меж­ду тем этот клоун говорил такие вещи о порядках в Рос­сии, которые ни за что не пропустила бы цензура, будь они напечатаны на страницах газет или журналов. И глав­ное, слова клоуна доходили до масс простого, часто даже неграмотного народа. Клоун высказывал те мысли и чув­ства, которые волновали этот самый народ, да еще в ве­селой, увлекательной форме. Тут было отчего прийти в  восторг  и  отдать  дань  уважения клоуну. Ну а животные? Они появлялись а номере постепенно и вначале служили главным образом для усиления сати­рических шуток. Убедительное сравнение крупного чинов­ника или полицейского пристава со свиньей или ослом нравилось публике. Но в начале своей карьеры Дуровы кроме дрессировки пользовались и другими приемами. Анатолий Леонидович был хорошим акробатом — стоечником и прыгуном, фокусником, великолепным исполните­лем монологов. Его брат, Владимир Леонидович, выступал как художник-моменталист, фокусник, силач, и он так же хорошо  исполнял  монологи  и  пел  частушки.

Со всем этим и пришли Дуровы в цирк, где очень ско­ро   завоевали   всероссийскую   известность. На арене находились молодые, веселые, смелые, не ле­зущие за словом в карман люди. В традиционных, но не мешковатых и изящно облегающих фигуру клоунских кос­тюмах, сшитых из парчи и бархата, украшенных блестками, с небольшими пелеринами за плечами. С лицами почти без грима, с глазами, гневными и острыми, они покоряли публику своим изяществом, обаянием, великолепием го­лосов, тем, что называется артистизмом, и, конечно, свои­ми  смелыми  до  дерзости  шутками. К девятисотым годам Дуровы создали ту классическую схему номера, от которой они, как правило, не отходили. Первый торжественный выход мимо расступившихся уни­формистов, обход круга арены, с высоко поднятой головой, приветствуя аплодирующую публику взмахами подня­тых и согнутых в локтях рук. Король шутов, но не шут ко­ролей!  Шут его  величества народа! Потом, встав неподалеку от артистического входа, Ду­ров читал публицистический монолог на современную те­му. И шла демонстрация дрессированных животных, пере­межаемая шутками и прибаутками. До сих пор мы говорили сразу об обоих Дуровых, и это естественно: они почти одновременно начали свой творческий путь и оба боролись, хотя и выступали в раз­ных цирках, за утверждение тех принципов клоунады, которые  теперь   зовутся   дуровскими.

Но оба Дурова были очень талантливыми артистами, а это значит яркими творческими индивидуальностями. Чем дальше, тем больше выявляется стремление Анатолия Ле­онидовича к яркой сатиричности. В его речах теперь зву­чала ирония, желчь, неподдельная злоба. Клеймя непо­рядки, он поднимался до степени подлинного гражданско­го пафоса, и не случайно определение «клоун-трибун» впервые применили к этому артисту. Слово в его номерах становилось главной силой, он любил читать с арены бас­ни, умея вскрыть в них подтекст, выделить и подчеркнуть идею, в басне заложенную. Что же касается животных, то они, как правило, исполняли подсобные роли: иллюстри­ровали, усиливали, придавали цирковую форму тем калам­бурам, которые исполнял Дуров. Анатолий Дуров — это клоун-сатирик, публицист с дрессированными животными. Первый из цирковых артистов, кто обрушил свои злые шутки   на   власть   имущих.

8 января  1916 года А. Л. Дуров умер.

Что касается Владимира Леонидовича Дурова, то он на арене больше беседовал со зрителями, учил их. Он исхо­дил в своем творчестве от народных сказочников, с их умением тонко проанализировать явление. И в человеке он искал прежде всего хорошее, звал людей к хорошему, этому способствовало и то, что он являлся последовате­лем учения Л. Н. Толстого. Но когда Дуров видел, как пош­лость, невежество, грубость, произвол, порождаемые экс­плуататорским миром, уродуют людей, делают их несчастными, тогда он обращался к сатире и больно и резко хлестал словами тех, кто стремился к порабощению на­рода. Работая с животными, он особое внимание обращает на дрессировку, достигая невиданных результатов. Так соз­дает он номер «Железная дорога», в котором все роли играют животные. Но и этот номер он обильно оснащает сатирическими   шутками. В. Л. Дуров значительно расширяет свой зверинец, включает в него слона, морских львов и других редких и интересных животных. Но, главное, он пересматривает принципы дрессировки, разрабатывает новые качества работы со зверями, имеющие для цирка подлинно прогрес­сивное значение. Он подводит под дрессировку научную базу, но так как эта сторона его деятельности получит осо­бенное развитие после революции, то мы коснемся ее не­сколько   позже.

В 1907 году начал цирковую карьеру Владимир Влади­мирович Дуров (сын В. Л. Дурова), он также выступал в жанре клоуна-сатирика с дрессированными животными. К сожалению, тяжелая болезнь и ранняя смерть (14 февра­ля  1912 года) помешали развитию его таланта.В 1914 году в цирке в Рязани дебютировал Анатолий Анатольевич Дуров, но его главные успехи относятся к по­революционному   периоду. Но дуровские традиции, конечно, распространялись не только на прямых родственников. Бесспорно их традиции находят свое выражение в номерах В. Е. Лазаренко, Бим-Бом (И. С. Радунский и М. А. Станевский), М. М. Золло, С. С. Альперова, Д. С. Альперова и многих других. Но особенное развитие дуровские качества получают в советском цирке. Активно и плодотворно трудился В. Л. Дуров. Правда, в первые годы революции он рабо­тал только в своем уголке, созданном в 1909 году и ставшем теперь Государственной научно-исследовательской ла­бораторией. С юности интересуясь проблемами физиоло­гии, Дуров посещал в университете лекции профессора И. М. Сеченова, посвященные вопросам высшей нервной деятельности, Но только теперь он получает возможность заняться наукой всерьез. Дуров разрабатывает новые ме­тоды, так называемой безболевой дрессировки, основан­ные на изучении и выработке у животных условных реф­лексов. Его достижения в этой области сейчас используют­ся всеми лучшими советскими дрессировщиками. Именно благодаря Дурову дрессировка в цирке встала на проч­ную   научную   основу.

Что же касается Экспериментальной лаборатории, в которой он ставил свои опыты, то сейчас этот Уголок — му­зей и театр зверей его имени. Возглавляет это учреждение его дочь Анна Владимировна Дурова; вместе со своими помощниками она создала своеобразное зрелищное пред­приятие, в котором увлекательный показ отлично выдрес­сированных животных сочетается с научной пропагандой. Особенный успех и музей и театр имеют среди москов­ской   детворы. Но В. Л. Дуров не мог удовлетвориться только лабора­торной работой, его по-прежнему притягивал цирковой манеж. Близко знавший артиста журналист И. А. Уразов писал: «И все-таки Дуров, как и все циркачи, как самый маленький балаганный артист, хотел бы умереть за рабо­той, но не в лаборатории, а на манеже, под прощальный вальс, под ржание коней, под удары барабана». Пятьдесят лет отдал Дуров цирку и не хотел и не мог ему изменить теперь, в старости, даже ради науки. Возобновив и значительно расширив при помощи госу­дарства свой зверинец, Дуров в начале двадцатых годов вернулся в цирк. Но это был уже новый Дуров, он высту­пал   в   роли   шута-балагура  или  даже   клоуна-сатирика,  он стал клоуном-лектором, клоуном-ученым. Этот клоун за­бавлял, учил, развлекал, объяснял. Во вступительном мо­нологе   Дуров    читал:

«Теперь  же  знания  свои   и   чувства
Я   отдаю,   чтоб   просветить   народ».

Потом Дуров показывал свои исключительные дости­жения дрессировщика, рассказывал при этом, как живот­ные ведут себя на воле, как их удалось приручить и за­ставить исполнять те или другие трюки. И все это подава­лось не назойливо, не дидактически, а в плане непринуж­денной  беседы,   веселой   игры.
 
На фото. МЕДВЕДЬ-ЭКВИЛИБРИСТ.  Фото Д. Сотникова (Москва)

А  как же обстояло дело с сатирой?

Дуров понимал, что в новых условиях ее направление должно измениться. В царской России он, народный ар­тист, выступал против господствующих классов и их по­рождений. Теперь же, когда власть перешла к рабочим и крестьянам, его задача заключалась в том, чтобы помогать новой власти в борьбе за строительство нового общества. А это значило бороться со всеми теми, кто этому строи­тельству мешал. Дуров это очень хорошо понимал, но главное свое внимание он обращал на познавательную сторону   своих   номеров. В августе 1934 года В. Л. Дуров умер. С большой и разнообразной группой животных высту­пал Анатолий Анатольевич Дуров, Он показывал некото­рые новые для нашего цирка достижения в области дрес­сировки животных, одновременно артист постоянно при­бегал к остросатирическим шуткам и публицистическим монологам. Ранняя смерть в 1928 году не дала возмож­ности этому талантливому человеку полностью раскрыть свое   дарование.  Но развитие дуровских традиций в советском цирке в первую очередь связано с деятельностью Владимира Гри­горьевича Дурова и Юрия Владимировича Дурова. Первый из них — внук А. Л. Дурова и племянник А. А. Дурова. Он закончил в Воронеже школу, учился в Государственных театральных мастерских при театре им.   В.   Э.   Мейерхольда. ьВторой — внук В. Л. Дурова. После окончания среднего учебного заведения он прошел основательную практиче­скую школу в доме своего деда, помогая ему в Уголке и вместе с ним выступая на арене. Между обоими, условно назовем их молодыми Дуро­выми, есть много общего, это позволяет говорить о них в одних и тех же абзацах.

Оба они талантливые дрессировщики, работающие с большим и разнообразным поголовьем животных. Если сравнить зверинцы старых Дуровых и тех, которые вы­ступают сейчас, сравнение будет в пользу молодых. В раз­ное время они показывали дрессированных слонов, мор­ских львов, медведей, бегемотов, верблюдов, лошадей, лис, петухов, кенгуру, страусов, собак, свиней, попугаев, обезьян и многих других животных и птиц. Но ведь каж­дое животное отличается образом жизни, характером, привычками. Одни приемы пригодны для дрессировки мор­ского льва и совсем другие для слона или страуса. И, как правило, дрессировщики предпочитают работать с каким-нибудь одним видом животных. То, что Дуровы демонст­рируют столь широкое разнообразие зверей и при этом добиваются отличных результатов,— прямое доказательст­во их таланта и опыта. И при этом дуровские звери рабо­тают не из-под палки, а, так и хочется сказать, из-за люб­ви к искусству или, уж во всяком случае, из-за желания получить из рук дрессировщика лакомый кусок. Звери выдрессированы так, что будто бы они вместе с артистом участвуют в веселой игре, доставляющей удовольствие обоим сторонам. Чтобы достичь этого, мало добиться вы­соких технических результатов, надо еще решить номер режиссерски и актерски. И Дуровы бесспорно талантливые режиссеры и артисты. Они на арене искренни, непосредст­венны, обаятельны, ритмичны, пластичны, и это вопреки годам и основательному весу. Они создают похожие об­разы: добродушных и в то же время иронически настро­енных людей, своеобразных добрых волшебников, умею­щих при помощи палочки превратить животных в созна­тельно мыслящие существа. То, о чем мы читали в сказках, сейчас как бы материализуется на аренах. И их традиционные клоунские костюмы, в чем-то напоминающие от­дельных древних магов, и их добродушные круглые, поч­ти без грима лица с лукавыми и веселыми глазами — все это удивительно идет к создаваемым артистам обра­зам.

Может быть, у других дрессировщиков трюки более сложные, чем демонстрируемые Дуровыми. Но в целом нет номера дрессировки более единого и увлекательного, чем дуровские. Морской лев жонглирует мячами и кол­пачками, то есть исполняет свой обычный репертуар. Но он закончил выступление и настойчиво бьет себя ластом по животу, требуя рыбу   как награду за труд. Поев, он не успокаивается, а начинает бешено аплодировать ластами, Ка­жется, что он искренне заинтересован в овациях, требует, чтобы публика приветствовала его. Слон, манипулируя де­вятью палочками, решает арифметические примеры. Но вот кто-то задает вопрос на сложение, да такой, что в ре­зультате должно получиться десять. Что же слон? Он ло­мает последнюю девятую палку, делает из нее две — тем самым решая задачу. Надо ли говорить об успехе, кото­рый этот  прием вызывает. Голуби со всех концов цирка летят на арену, образуя на ней великолепный и какой-то удивительно лирический ковер.

Ну, а Дуровы? Они ведь могут ограничить свою роль только тем, что будут указывать своим питомцам, что же им надо делать, Но этого не происходит. Дуровы активно вмешиваются в действие, комментируют его, удивляют­ся, слегка сердятся, иронизируют, радуются. Они играют роли: разговаривают со зверями, как с разумными суще­ствами, становятся их партнерами. На манеже идет ряд сценок, иногда лирических, иногда комических, но имею­щих завязку, кульминацию и развязку. И эти сценки по­ставлены так, что в них всегда раскрывается какая-то сто­рона характера животного, присутствует драматургический конфликт. Упрямый пони, усевшись на барьер, опоясываю­щий арену, подстрекаемый коверными, не хочет уходить на конюшню, несмотря на все просьбы и приказания дрес­сировщика. Тогда дисциплинированный слон, да еще с по­вязкой дружинника, берет хоботом пони под уздцы и си­лой уволакивает его с манежа. Два разноголосых петуха соревнуются в пении, ревниво следя за успехами друг Друга. Но и нынешние представители Дуровых имеют свою ярко выраженную творческую индивидуальность, они во многом не похожи один на другого. Так же свой путь пы­тается найти и внучка А. Л. Дурова — племянница А. А, Ду­рова Тереза Васильевна Дурова, относительно недавно вступившая на цирковой путь.

К сожалению, все сейчас выступающие Дуровы чрезвы­чайно мало обращаются к сатире и к публицистике. А ведь Н. С. Хрущев, выступая на встрече руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства 8 мар­та 1963 года, говорил: «В современных условиях нам при­ходится вести упорную борьбу против пережитков прошло­го внутри страны и отражать атаки организованного клас­сового врага на международной арене»*. Дуровы же осла­били силу сатирических ударов даже сравнительно с пред­шествующими годами, и это, безусловно, обедняет их номера. Несмотря на торжественность момента — на праздно­вание столетия со дня рождения одного из основополож­ников рода, В. Л. Дурова, — сказать об этом необходимо, И вот еще почему. Наивно полагать, что дуровские традиции и достижения — это капитал, принадлежащий только одному роду или, больше того, одной ветви рода. Дуров­ские достижения есть принадлежность всего советского цирка как части всей нашей культуры. Эти достижения — в великолепии дрессировки, в гуманности ее, в научности ее, в яркой зрелищности, в театрализации номеров, в про­светительском начале выступлений и, без сомнения, в сатиричности и демократичности. Хотелось бы, чтобы все стороны дуровского наследства постояннно бы приумножались, И в дни столетия Дуровых особенно хотелось бы подчеркнуть необходимость усилия сатирических и публи­цистических качеств нашего цирка, с тем чтобы наш цирк все активнее выступал против всех тех, кто мешает строи­тельству   коммунизма.

И, с другой стороны, надо бы чаще задумываться об обновлении дуровского репертуара, о поиске новых сценок с животными, тем самым способствуя тому, чтобы наш цирк становился еще более разнообразным и интересным. Дуровы всегда стояли в центре цирковых программ, они очень многое сделали для развития русского и совет­ского цирка. Но у них впереди еще большая творческая дорога, значит, надо по ней идти — и только вперед.



Обложки журнала Советский цирк. Июнь 1963 г.
 

Ю. ДМИТРИЕВ

Журнал Советский цирк. Июнь 1963 г.

оставить комментарий