Давыдов В. Н. - В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ
В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ    
 







                  администрация сайта
                       +7(964) 645-70-54

                       info@ruscircus.ru

Живу цирком. И в этом – счастье» Владимир Стихановский

В разных видах искусства звезды рождаются по-разному.

В живописи, например, бывает, затрачиваются многие годы, ЧТОБЫ когда-нибудь стать великим. На эстраде сегодня достаточно спеть одну-две забойные песенки, и к имени исполнителя прилепится желанное слово «звезда». А в нынешнем цирке существует поверье, что получить высокие награды не только у нас в стране, но и на престижных зарубежных фестивалях можно почти наверняка, если ставить номер будет главный режиссер экспериментальной творческой мастерской Центра циркового искусства Росгосцирка Владимир Стихановский. Так ли на самом деле и в чем секреты этого человека – «создателя цирковых звезд», выяснял наш корреспондент.
Несчастный случай иной раз заставляет вдруг переосмыслить все предыдущее и определить совершенно новые пути-дороги и ориентиры в жизни человека. Так вышло и у Владимира Стихановского, когда молодой и преуспеваюший, на взлете циркового мастерства, артист сорвался с проволоки над манежем и попал с переломами на операционный стол.
О том, что было после, речь впереди. А пока, в начале нашей беседы, спрашиваю у Владимира Алексеевича, как начиналась дорога на арену.
  – Я родился в Казахстане, где жила наша семья с отцом-военным. Пока учился в школе, все свободное время отдавал самодеятельному театру и спорту. Как это у многих бывало, натягивали между сараями занавес и играли спектакли. Ну а когда окончил восемь классов, родители заняли у всех родственников и знакомых денег и разрешили мне сорваться в Москву. Чтобы исполнить заветное желание и поступить в театральную школу-студию.
Но с восьмилеткой никуда не брали, а безрезультатно возвращаться домой было стыдно. Тогда мне кто-то подсказал, что есть такое эстрадное училище, где тоже готовят артистов и дают среднее образование. Я помчался туда и в дверях, могу сказать не кривя душой, встретился со своей судьбой. Это был Юрий Гаврилович Мандыч – известный артист и цирковой педагог-режиссер. Он расспросил, чего я хочу, посмотрел, что умею, и сказал: «Приходи на конкурс». Так меня зачислили в это училище, которое окончил с отличием и на год раньше, сдав экстерном все экзамены.
- Но ведь чтобы выполнять многие трюки, обычно нужна хорошая спортивная подготовка. А вы освоили это сразу и на отлично?
– У меня уже были разряды по гимнастике и акробатике. Многое осваивал сам еще до поступления в училище. А уж во время учебы очень полюбил воздушные номера и думал, что ими в основном буду заниматься. Однако Юрий Гаврилович, увидев однажды американских канатоходцев, поспорил, как потом выяснилось, с коллегами на ящик коньяка, что сделает из меня акробата на проволоке. И через полгода я действительно показал на натянутом тросе так называемую «окрошку» – рондат, флик-фляк, сальто-бланш и другие трюки эквилибра. Чуть позже Мандыч взял со старшего курса девочек и сделал нам великолепный номер на тройной вращающейся проволоке.
– И вы сразу стали работать на представлениях?
– Да, но недолго. Номер распался, так как аппаратура была еще несовершенной. И тогда мы вместе с одной из лучших партнерш – Татьяной Марковой – уехали в Киев и сделали дуэт. Это было настоящее балетное адажио с вариациями на проволоке. Такое совмещение балета и цирка появилось впервые, и мне даже говорили, что мы создали новый жанр.
А вскоре после этого пришлось выполнять обещание, данное одной из моих наставниц в училище – удивительному человеку и педагогу Ие Яковлевне Новодворской. Как-то в дружеской откровенной беседе она сказала: «Если ты не поступишь на режиссуру, я перестану тебя уважать!» Поэтому, чтобы оставаться человеком слова, мне пришлось поступать на заочный режиссерский факультет в ГИТИС, хотя особого желания, честно говоря, тогда не было. Но вскоре увлекся, опять благодаря судьбе, которая свела меня здесь с главным режиссером Цирка на Цветном бульваре Марком Соломоновичем Местечкиным. С этим великим человеком и мастером я поддерживал дружбу и творческое сотрудничество до конца его дней.
– До начала девяностых годов вы успешно работали на многих манежах в стране и за рубежом. Кто-то даже называл вашу пару «Васильевым и Улановой в цирке». Уже были многие награды, в том числе и звание заслуженного артиста Российской Федерации. Но, я знаю, проволоку пришлось оставить...
– Да, это случилось в Кейптауне. После исполненного сальто-мортале меня повело в воздухе чуть в сторону и я упал на очень жесткий манеж. Пятку разбил вдребезги, и врачи долго колдовали, чтобы меня восстановить. И вот этот перелом костный оказался еще и началом излома внутреннего, душевного.
Как только слёг, вдруг никому стал не нужен. Никто не приходил навестить. Молчал и телефон. После того как постоянно находился в центре внимания, это отчуждение довольно тяжело перенести. И я стал думать об уходе с манежа. Вспомнил, как мудрые старшие актеры не раз говорили: «Лучше уйти на год раньше, чем на день позже»...
И хотя физически я восстановился, многие месяцы сидел смотрел в окно на времена года. Единственный человек, кто позвонил и поддержал, был Юрий Никулин, с которым нас связывала давняя дружба. Он пригласил меня работать режиссером. Но параллельно предложили другое, как мне казалось, более заманчивое и перспективное дело. К сожалению, эти ожидания не оправдались. Но в то же время, к счастью, я перешел на работу в Центр циркового искусства.
– И вот здесь, можно сказать, у вас началась новая жизнь в старых стенах?
– Да, я никуда не ушел от манежа, но получил возможность реализовывать свое видение цирка как искусства и, наверное, внести свою лепту в его развитие. За эти годы поставил уже более сорока номеров. У моих номеров есть призы всех существующих в мире фестивалей…
Но главное в моей жизни – не награды. Помните, как говорил поэт: «Цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех». Так и работаю: один номер ставлю, а в голове уже крутятся сценарии еще нескольких новых. Но, к сожалению, многое «оседает в столе», так как средств на постановки государство выделяет мало. Вот в Китае посмотрите, как торжествует цирк. И лишь потому, что государство понимает его важность и в воспитании, и в повышении уровня. культуры народа.
– Режиссер – профессия особая. И, можно сказать, очень нелегкая. Что для вас является в ней главным?
– Отвечу однозначно: команда. Когда рядом со мной люди, с которыми понимаем друг друга с полуслова, когда для них творчество, реализация задуманмрго – прежде всего. Сегодня это мои коллеги и помощники: хореограф Константин Костылев, художник-постановщик Наталья Коковина, сценограф Рита Песчанская...
Ну а насчет самой профессии скажу, что в нашем древнем искусстве еще до того как стать режиссером, очень важно самому поработать на манеже, знать этот мир, как говорится, изнутри. А уже потом наращивать всю остальную массу необходимых знаний. Ведь здесь нужны не только чисто профессиональные дисциплины, такие, как психология, педагогика, история, но и химия, физика, анатомия, графика, и даже математика…
Вообще режиссер для меня – это форма мышления, а еще точнее – форма существования.
– Зная успехи номеров, которые вы ставите, многие артисты хотят попасть к Стихановскому, хотя бы для того, чтобы только какие-то детали подкорректировать. Но попадает, конечно, не каждый желающий. Раскройте секрет: каковы ваши принципы отбора?
– Для меня отправной точкой при выборе того или иного номера является в первую очередь личность самого артиста. Это должен быть актер, фанатично преданный цирку, своему делу. Другие критерии мне не важны. Если надо – что-то в номере придумаю. Добавят своё художник, дизайнер, тренер.
– Ну а как определить такую личность?
– Я это чувствую интуитивно. Ну и, кроме того, конечно, смотрю видеоматериалы. Вижу, что человек хотя и делает номер неплохо, но исполняет его формально, без души. Такой мне неинтересен. Да и публике, думаю тоже.
А другой приходит и весь горит. И я знаю, что вместе мы сделаем все, что надо. Потому что есть определенное отношение к делу и, конечно, вера в режиссера.
Могу раскрыть еще один секрет. Балетмейстер, художник и все, кто ставит номер, когда приходят на репетицию, уже знают, что будет каждый делать. Это всё заранее расписано. Поэтому у нас нет шума, криков. Работаем тихо и спокойно.
– Владимир Алексеевич, вам недавно присвоено самое высокое звание – народный артист России, у вас, как уже говорилось, все призы мировых цирковых фестивалей. О чем еще мечтаете?
– Я не озабочен материальными благами. У меня нет виллы, нет машины. Просто мне это неинтересно. Живу цирком. И в этом – счастье.
Вот подрастает мой внук Матвей. Смотрю на него и думаю: а что он будет смотреть в цирке, когда вырастет? Покажут ли ему сказку, подобную той – у Енгибарова, – от которой даже я, взрослый, плакал?
Пока мы живы, надо делать все возможное, чтобы цирковое искусство оставалось близким и интересным людям. Чтобы национальные традиции не угасали, а пополнялись новыми интересными находками и поддерживались новыми талантливыми людьми.

Аркадий КАЗИМИРОВ. «Парад-Алле».

обсудить на форуме

 

    А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я 

 

Давыдов В. Н.

Давыдов Владимир Николаевич (Иван Николаевич Горелов) (07/19.01.1849, Новомиргород- 23.06.1925, Москва)- артист драм, театра. Нар. арт. республики (1922). Вырос в небогатой дворянской семье, окончил Тамбовскую гимназию, участвовал в любительских спектаклях. Против воли отца — поручика уланского полка- решил посвятить себя сцене, был вынужден поменять фамилию и имя. В 1866 приехал в Москву, сразу же стал постоянным посетителем Малого театра. В лице одного из ведущих артистов И. Самарина нашел отзывчивого учителя, который поверил в его талант и стал с ним заниматься. В 1867 Д. уехал в провинцию и в течение 14 лет работал в разных антрепризах Орла, Саратова. Казани, Воронежа и др., где сформировался его многогранный, синтетический талант. С 1880 по 1924 (с коротким перерывом 1886-1888 в Театре Корша) в Александрийском театре, с 1924 в Моск. Малом театре.
Начинал с водевилей- «…тогда умели играть такие пустяки как-то пптя. балуясь, непринужденно, с увлечением и со вкусом, да и публике они нравились больше, чем длинные и серьезные пьесы- ’Давыдов В. Рассказы о прошлом. М.. 1931. С. 73). Поначалу приходилось играть все. что поручали, премьеры следовали каждую неделю, и начинающий актер развивал память, нарабатывал технику, овладевал характерностью. В водевилях, а позднее в опереттах, которых он переиграет великое множество, приходилось исполнять куплеты, петь, танцевать. Чувствовал в них себя легко, свободно, «как дома». Летом, выступая в увеселительных садах, наблюдал дивертисменты на открытой сцене, «осваивал» самые различные жанры. Так, у фокусника Эпштейна перенял искусство манипуляции и ввел такой номер в водевиль «Беда от сердца и горе от ума» Ф. Кони. Более того, загримировавшись Эпштейном, показывал фокусы как бы от его лица, в его манере, что имело особый успех у публики. Позднее в Одессе, в саду Форкатти, встретил чревовещателя Воке, работавшего с шестью куклами. Взяв у него несколько уроков, овладел этим непростым искусством и создал оригинальный номер, в котором при помощи четырех «кукол» (соответствующим образом загримированных актеров) средствами чревовещания ловко имитировал выступавших в дивертисменте сада Форкатти. В феерии «Иван-Царевич» весело выезжал на сцену верхом на свинье. В Москве на Политехнической выставке (1872) в качестве клоуна Davidini балансировал на
большом деревянном шаре и одновременно играл на гитаре. Любил длинные антракты между действиями, которые надо было заполнять дивертисментом: «…и чего только я в них ни делал. И анекдоты рассказывал, и романсы пел, и фокусы показывал, танцевал и польку, и канкан, и еврейский танец» (Там же. С.79). Много выступал с рассказами из народной жизни И. 1Ьрбунова, Ник. Успенского, с песенками Беранже, популярными куплетами; в 1873 в Орле с комическими еврейскими рассказами из репертуара Павла Вейнберга, за что был подвергнут суровой критике в местной прессе. Басни  И. Крылова читал в лицах, используя жест, мимику, мизансцену. В середине 80-х гг. в Петербурге на литературных вечерах первый из актеров обратился к рассказам А. Чехова («Злоумышленник», «Ванька», «Трагик», «Хирургия», «Злой мальчик» и др.). Читал Пушкина- главы из «Евгения Онегина», «Бахчисарайский фонтан», «Цыгане»; стихи Н. Некрасова и отрывки из «Русских женщин». Став ведущим актером Александрийского театра, охотно участвовал во всякого рода капустниках, вечерах, балах, проводившихся с благотворительной целью, покоряя оригинальной выдумкой, заразительной веселостью, мастерством исполнения даже шуточного, «одноразового» номера. Уже достаточно грузный, он мог «выпорхнуть» на сцену очаровательной цыганкой, исполнить «зажигательный» романс, танец, пантомиму. Еще в провинции был придуман «Комический хор», как пародия на свадебных певчих. В роли регента и запевалы он руководил комическим трио, пародируя не столько репертуар, сколько манеру исполнения. Участники «хора» менялись, но номер продолжал жить. «Я никогда не стеснялся эстрады, — напишет Д. к концу жизни. — Ибо считал, что все достойно показа, что сделано хорошо, с мастерством» (Там же. С. 135). Когда его приглашали, а это случалось нередко, никогда не отказывался от участия в опереттах: в 1911 выступил в роли Менелая с Еленой — Е. Тиме в «Прекрасной Елене» на сцене Мариинского театра, в «Периколе» и других опереттах на сценах крупнейших петерб. летних увеселительных садов, в 1916 играл в водевилях в варьете «Павильон де Пари» («Беда от нежного сердца» Ф. Сологуба, «Жених из долгового отделения» И. Чернышева). До конца дней, уже переехав в Москву, продолжал исполнять песни А. Варламова, А. Гурилева, цыганские романсы. В 1922 в течение ряда вечеров выступал с цыганскими романсами в Петровском театре миниатюр. О пении Д. вспоминает такой авторитет в этой области, как Н. Обухова, нередко слушавшая его в домашней обстановке: он «…не пел, а скорее говорил романсы, но так выразительно, так тонко и образно, с такой мимикой, что его можно было слушать без конца и без конца наслаждаться» (Обухова Н. А. М., 1970. С. 109). В известном кабаре «Нерыдай» (1922-1924), где программа начиналась в 12 часов ночи, у Д. была своя ложа. На эстраде выступала, в основном, молодежь. «Как Гулливер среди лилипутов вырастал на крохотной сцене маститый Д. — сама история нашего театра. С изумительной для его почтенных лет легкостью и жизнерадостностью исполнял он песни, басенки, куплеты» (Театр и музыка. 1922. № 10). И еще один авторитетный свидетель — знаменитый актер Александрийского театра Ю. Юрьев: «Его „Николя — вуаля-а-а“ своего рода шедевр. Кто видел Давыдова в подобном жанре, не станет отрицать, что он в нем поистине гениален» (Юрьев Ю. Записки. Л., 1948. С. 296).
Рядом с этими «безделушками», для которых Д. не жалел ни времени, ни таланта, жили полнокровной жизнью классические образы Рас-плюева, Фамусова, Городничего, Подколесина, Хлынова, Бальзаминова, Фирса, Чебутыкина и многих других. Искрометная веселость и трагизм в сценических образах Д. окрашивались иронией и сарказмом. Виртуозное владение средствами внешней выразительности, техникой перевоплощения в соединении с глубиной психологического анализа, органическим чувством правды отличали сценические создания великого актера. На эстраде Д. создал целое направление, получившее продолжение в творчестве его учеников и последователей Н. Ходотова, В. Топоркова, Б. Борисова, Вл. Хенки-на и др.
Лит.: Франк. Вл. Ник. Давыдов в цыганских романсах / Зрелища. 1922. № 3. С. 14; Ходотов Н. Близкое-далекое. М.; Л., 1932; Брянский  А. Вл. Ник. Давыдов. Л., 1939; Письма  В. Н. Давыдова // Театральное наследство. М.; Л., 1956.
Е. Д. Уварова


ПОИСК
по энциклопедии

 

 

 


© Ruscircus.ru, 2004-2013. При перепечатки текстов и фотографий, либо цитировании материалов гиперссылка на сайт www.ruscircus.ru обязательна.      Яндекс цитирования Рейтинг.ru