Дайте такие песни

Произошел со мной недавно  печальный случай. Касается он не только меня лично, стоит поэтому поделиться своими соображениями с читателями.

Волей судьбы и дирекции филар­монии попал я недавно на гастроли в один из областных городов. В слу­чайно выдавшийся свободный вечер решил посмотреть концерт своих со­братьев по искусству — актеров мест­ной эстрады. И вдруг слышу конфе­рансье объявляет знакомую фамилию. Да это мой приятель-соученик! Пом­ню, отличался он сильным, звучным голосом и любил щегольнуть к восхи­щению молоденьких однокурсниц верхним «фа» в какой-нибудь слож­ной   партии.

...Да, это он. Немного погрузнев­ший, в плечах раздался, да тверже, уверенней стала походка. Спокойным, привычным жестом «дал команду» аккомпаниатору, взялся рукой за борт пиджака. Но что это? Слушаю и не узнаю. Где кантилена, где нюансиров­ка звука, характерные для этого пев­ца? Мой приятель пел уже на бис третью песню. Все в ней было — и остроумный, с лукавинкой, текст, и модные латиноамериканские музыкальные интонации, и ритмический «заразительный» припев, и даже подтанцовки по ходу действия. Все было, не   было  только   песни...

В конце выступления объявил мой знакомый «под занавес» популярную песню Бабаджаняна. Вот здесь-то и предстал он во всей своей беспомощ­ности. Тут надо было петь, а не наго­варивать в микрофон, а петь, как выяснилось, артист не мог. Когда он ушел со сцены, я встал и, не дождавшись конца спектакля, покинул зал... Что же произошло, как могло случиться, что певец, который по возрасту должен был находиться в расцвете сил, сдал перед в общем-то не очень трудной песней, он, легко преодолевавший в свое время слож­ности оперных арий? Что же про­изошло?

Заставьте тяжелоатлета, легко поднимающего три пуда, упражняться пятикилограммовыми гирями, он дег­радирует, мышцы потеряют упругость, наступит их атрофия. Не так ли и у певца? Когда в течение многих лет ему приходится тренировать свой го­лос на несложном, нарочито упрощен­ном музыкальном материале, мудре­но ли, что голос не только не разви­вается, а теряет силу, мелодическое богатство. Но почему же так происходит сей­час в песенном нашем «хозяйстве»? Отчего композиторы охотно пишут песни для эстрады в куплетной фор­ме, и в моду активно вошли восьмые, шестнадцатые доли вместо напевных четвертей и двух? Почему исчезла в пении кантилена? Трудно сейчас пев­цу, обладающему высоким голосом, найти в музыкальных сборниках пес­ни, в которых бы встречались ноты выше «фа» или «соль» второй октавы. Мелодии многих популярных песен как бы топчутся на месте, иронизиру­ют остряки. Создается впечатление, что композиторы специально упроща­ют музыкальный язык для эстрады, очевидно, считая, что так лучше дой­дет до широкого слушателя? Зачем так примитивизировать, обеднять нашу легкую музыку?

Хочется задать вопрос композито­рам. Почему, когда вы творите серьез­ную музыку, вы используете бесцен­ный опыт народного мелоса и прибе­гаете к богатой кладовой средств, ото­бранных и отшлифованных в компо­зиторской практике? Стоит взяться за сочинение легкой музыки — тут и примитивизм и упрощенчество, а по­рой и безграмотность музыкального языка. Очень часто нас, певцов, упрекают в увлечении итальянскими песнями. Но, поверьте, не от хорошей жизни, как говорят, артист, не привязанный к микрофону, а обладающий голосом, кидается к итальянской современной песне или классике. Ведь там-то пев­цу   раздолье.

Радостно петь и широконапевные русские народные песни, советскую классику — Дунаевского, Соловьева-Седова. Какое мелодическое разно­образие, радугу оттенков находим мы в их лучших произведениях, написанных в легком жанре! С подъемом и большой творческой радостью испол­няю я туликовскую «Родину», «Доро­ги» Л. Бакалова. Но ведь это прошлое! А где сегодняшний день — го­рячий, зовущий, требующий активной отдачи у художников? Почему лучшие наши мастера эстрадной музыки не обращаются к своему богато­му наследию — народному и классическому? Ведь стоит послушать рус­ские, украинские, грузинские, латыш­ские народные песни и песни других народов, перед вами откроется богат­ство содержания, огромный мир гар­монии, изобретательность формы.

А по радио, телевидению, с эстра­ды сегодня довольно часто однообраз­но звучат серые песни, написанные для среднего голоса, произносимые говорком, речитативом. Наше замечательное время требует настоящего, равного ему по величию искусства. Кто сказал, что -патетику и героизм нашей жизни нельзя вос­петь песней широкой, мужественной (не обязательно чеканя шаг), лирич­ной? Дорогие товарищи композиторы, дайте певцам больше таких песен!
 

М. ПАРФЕНОВ, лауреат украинского конкурса эстрады

Журнал Советский цирк. Декабрь 1964 г.

оставить комментарий