Десять девушек одной мечты

Певец, выступающий на эстраде, сейчас уже не может ограничиться только вокальным исполнительством. Сегод­няшняя эстрада не терпит односложности, она стремится доказать, что между нею и театром есть не только различия, но и сходство и общие корни.

На эстраде за­метно стремление создать театр песни, сделать песню зримой, пластически выразительной, содержательной и драматич­ной. Из жанра ограниченно музыкального песня стала жанром синтетическим, в кото­ром музыка, оставаясь основой, соеди­няется со смежными искусствами и ро­ждает новый род исполнения песни — представление.

Театр песни может быть театром одно­го актера и даже целой труппы. Я не зря начал разговор об этом. Киевский ан­самбль «Мрия» («Мечта»), о котором мне хочется рассказать, представляется мне как раз таким коллективом, в творчестве которого заметны и индивидуальные чер­ты и общие тенденции развития песенно-эстрадного жанра. Каждый раз, когда я слушаю его, мне хочется заменить при­вычное слово «концерт» определением «спектакль». И поскольку ансамбль этот один из самых молодых на советской эстраде, к нему хочется присмотреться внимательней. «Мрия» напоминает чем-то эстонский октет «Лайне», но сходство между ними чисто внешнее. Отличаются эти ансамбли друг от друга не только арифметической разностью в составе вокальной группы. В том, что у киевлянина И. Поклада поют девять (десятая — солистка), а у таллинца Г. Подельского восемь певиц, есть смысл более принципиальный. В эстонском коллективе можно ощутить выроаненность, уравновешенность тембров. Вокальный ри­сунок «Лайне» жестче, острее, чуть-чуть рациональнее, чем у киевлянок. У «Мрии» преобладают высокие сопрано, и количе­ство их переходит здесь в иное качество звучания: «Мрия» поет мягче, лиризм и ме­лодическое чувство скрывают многоголо­сую структуру. «Лайне» демонстрирует му­зыкальность, «Мрия» живет ею. Это не зна­чит, что кто-то из них хуже, а кто-то луч­ше. У каждого из них своя природа, свои национальные певческие традиции.

Развитое лирическое начало в музы­кальном облике «Мрии» определяется самим характером украинской песни, ко­торая, соприкоснувшись с джазовой гар­монией, обрела новые стилистические оттенки, но не потеряла, однако, своей задушевности. Сильные и звучные голоса, прекрасная речевая и вокальная техника, разнообразие нюансов — все это помогает молодым артистам раскрыть содержание песни, ее особенности, мир ее чувств и мыслей.

Музыкальный спектакль «Мрии» строится на стремительной смене впечат­лений,; что придает обычному чередованию песен характер действия, в котором раскрываются не только музыка и текст, но и их персонажи. Почти для каждой песни найдено интересное пластическое решение. Украинские девушки не просто поют и пританцовывают, но живут в самом характере песни, сохраняя ее образ и стиль. В одной песне они — озорные современные девчонки («Мы дивчата з Кыива, мы з писнямы прыйдемо...»), в дру­гой — поэты нежного лирического чувства, в третьей — будто растворяются в стихии будоражащего джазового ритма, в чет­вертой — хлесткие пародисты (ими бли­стательно исполняется известная песня «Король-победитель»)... Киевлянки стремятся придать песне динамизм и эрелищность. И хотя их стихия лишь в шутке и лирике, они превращают программу в радостный, остроумный спектакль свое­образного песенного варьете (да не испу­гает нас это иноязычное слово, в переводе означающее не пошлость или распад, не безыдейность или безнравственность, а всего лишь разнообразие).

Стихия праздничности рождает у арти­стов ансамбля Игоря Поклада то истинное творческое состояние и настроение, когда исчезают эатверженность и заученность, рабская зависимость от нот и мизансцен; когда песня и танец будто сию минуту придуманы и выплескиваются, как свобод­ная и счастливая импровизация. И если это не всегда так (артистки очень молоды, иногда вдруг чувство меры изменяет им, иногда песня не раскрывается, а разделы­вается — так случилось в эпизоде с весе­лыми монашками), то хочется верить, что эти неудачи временные.

Часто тон в этой великолепной свободе, раскованности и легкости задает Лина Прохорова — солистка ансамбля, певица своеобразная. Кажется, поет она от упое­ния, оттого, что ей удивительно хорошо сейчас, — нельзя не петь, и все тут. В том, как плывет она по сцене, как играют искорки в ее глазах, как оживает в руках микрофон, — во всем столько душевного волнения и есть что-то безыскусственное, мгновенное, что невозможно повторить дважды, надо снова и снова прожить эту песню. Кроме того, она певица столь безупречного вкуса и такта, что ухитряется придать вокальное изящество и свежесть мысли даже такой запетой песне, как пожлаковские «Гуси-гуси». В исполнитель­ской манере Прохоровой — отражение ма­неры всего ансамбля, лучшие качества которого в ней несколько ярче.

Л. Прохорова и девять ее подруг — О. Грушевая, В. Шевцова, Т. Аветисян, В. Десятникова, Г. Кондратюк, Т. Забышна, Т. Хонич, Н. Злобина, С Шалимова — объе­динились в ансамбль с поэтическим назва­нием «Мрия» не случайно. Они очень хорошо понимают друг друга, и не только с абсолютной слитностью звучат тембры их голосов, но, кажется, и сердца поют в унисон. Я не знаю, что руководило ими и композитором Покладом, когда они придумывали имя своему ансамблю. Но, наверное, в нем выразилась их общая мечта о песне, способной тронуть душу, увлечь в танцевальный круг, заставить широко и радостно улыбнуться; мечта о ярком, увлекательном эстрадном пред­ставлении, в котором раскроется характер духовно богатого и свободного человека; наконец, мечта о совершенстве, к которо­му следует привести свое искусство. Так или иначе, имя это — «Мечта», и оно оправ­дано всем оптимистическим строем первой программы молодых киевских артисток.

В. КАЛИШ

Журнал Советский цирк. Июнь 1968 г.

оставить комментарий