До встречи Альберто

Мне пришлось немало поездить по белу свету, повидать много стран на Западе и на Востоке. Но вот уже несколько месяцев   как мы, группа   артистов   цирка,   верну­лись с Кубы, а я все рассказываю и рассказываю о ней. О маленьком острове на огромной карте мира. Но ведь и весь мир говорит о Кубе!

На фото. На Кубе

Сколько о ней написано, рассказа­но! Сколько снято фильмов! Кажется, ребенок по первым же кадрам узнает Гавану. А мужественные лица бородачей знакомы всем по бесчисленным фотографиям. И все-таки я беру на себя смелость утверждать, что тот, кто там не был, не прошел по улицам ее городов, смешавшись с толпой, не сидел в кинотеатре в момент, когда на экране в кадрах кинохроники по­являлись Н. С. Хрущев и Фидель Кастро, — тот не знает, что такое Куба! Мы прибыли туда, когда до ката­строфы, которая могла разразиться в любую минуту, как говорится, было полшага. Империалисты США при­вели мир на грань войны. Понадоби­лось мужество и выдержка Совет­ского правительства и лично Н. С. Хрущева, чтобы предотвратить это.

Но в тот самый день, когда мы прилетели,    было    еще    тихо,    все разыгралось чуть позже. И нас встре­чали цветами и музыкой. Мы ехали с аэродрома по залитой огнями ве­черней Гаване, а из динамиков, установленных на сопровождавших нас машинах, неслась музыка. Она звучала не только с машин, а отовсюду. И в такт музыке двигалась нарядная толпа. Казалось, мы попали на праздник. В огромном спортивном зале, куда нас привезли и где должны были проходить наши гастроли, мы обменя­лись с кубинскими товарищами ре­чами, приветствиями, дружескими тостами. И как следствие нашего полного согласия и расположения друг к другу возникли танцы. Я, как и мои товарищи, не знала, как тан­цуют кубинские национальные танцы. Но сама музыка диктовала ритм и па. Не знаю, хорошо ли я танцевала или дурно. Знаю только, что мы были в кругу друзей, и оттого чувствовали себя превосходно.

Откровенно говоря, в тот вечер среди огней, музыки, радостных улы­бок я, как, наверно, и мои товарищи, совершенно забыла, какое грозное время переживает Куба и ее народ. Но буквально через несколько дней мы почувствовали суровое дыхание революции. Так случилось, что мы уже были на острове, а пароход с нашим рекви­зитом все еще шел из Канады. Гостеприимные хозяева пригласили нас отдохнуть несколько дней в чу­десном курортном месте Варадеро. Здесь все было прекрасно: и природа, и постоянное внимание всех нас окру­жающих. И вот в один из дней к нам приехала делегация Демократической федерации женщин. Наша дружеская, поначалу, казалось бы, безмятежная встреча, озаренная улыбками, скреп­ленная горячими рукопожатиями, была омрачена очень печальным сообщением.

— А знаете, — сказали нам на про­щание, — ведь мы приготовили для вас самодеятельный концерт. Но на­кануне приезда к вам двое наших то­варищей-учителей были убиты контр­революционерами, а двое пропали без вести. Очевидно, они похищены...

Поистине: «Революционный держи­те шаг! Неугомонный не дремлет враг»! Мы побывали еще в нескольких городах, а пароход с нашим реквизи­том все еще шел из Канады. С ним стряслась беда: он попал в сильнейший тайфун. Его трепало и кружило на волнах трое суток, от­нося в сторону от курса. А когда он наконец вышел из зоны тайфуна, не меньшую опасность, чем разбушевав­шаяся стихия, представляли собой спокойные воды возле Флориды, где американцы, совершая беззаконие, контролировали каждый корабль, каждое суденышко, идущее на Кубу. Был случай, когда они остановили японский корабль, везущий на остров детские игрушки, и «контролеры» по­бросали их в море.

Очевидно, империалисты, опутав­шие весь мир агрессивными блоками и военными базами, сочли игрушки стратегическим грузом. Канадскому капитану, поднявшему английский флаг при приближении к Флориде, во избежание осложнений, на запрос, что он везет, пришлось ответить:  соль. Вскоре американцы, не доволь­ствуясь подобными действиями, пере­шли к открытой агрессии — они объ­явили блокаду Кубе. Их военные ко­рабли кольцом окружили Остров сво­боды. Революционное правительство призвало народ встать на защиту ро­дины. И за оружие взялись все, дей­ствительно, от мала до велика.

В эти дни на устах каждого, как клятва, были слова: «Патриа о муэрте! Родина или смерть!» Мы начади свои гастроли. Вряд ли стоит говорить, с каким чувством от­ветственности мы работали. Наши сердца, как и сердца всех прогрессив­ных людей на земле, были отданы мужественным кубинцам. Но ведь мы-то оказались с ними рядом, плечом к плечу в столь грозный час! Мы давали свои представления не только в спортивном зале, а выступа­ли с концертами в воинских частях, в окопах, как здесь говорили. А после выступлений, как после выполнения боевого задания, нас кормили на ка­кой-нибудь опушке или полянке. Да и в Гаване, в спортивном зале, мы были мак на передовых позициях. У здания стояли зенитные орудия, наши зрители были вооружены. Даже официанты в ресторане отеля, где мы жили и питались, с пистолетами на боку разносили блюда.

О революционной готовности ку­бинцев к борьбе с врагами родины говорит даже такой трогательно-смешной случай. Когда Олег Попов по ходу спектакля исполнял одну из реприз, в оркестре раздавалась бара­банная дробь. И вот в первый или во второй день после объявления блока­ды, в момент, когда раздалась бара­банная дробь, многие зрители, решив, что это сигнал тревоги, стали выбе­гать на улицу, на ходу выхватывая пистолеты. Пришлось по радио дать объясне­ние. Кубинская республика еще очень молода, но в ней уже существуют крепкие    революционные    традиции, чудесные    праздники    и    памятные даты. Одна из таких дат — день памяти друга и боевого соратника Фиделя Кастро — Камило Сьен-Фуэгоса. Вер­толет, в котором находился Камило, упал в море, и он погиб. В годовщину вся Гавана вышла на улицу, чтобы отдать, свой долг герою. Люди шли с цветами, с венками и пели «Интер­национал». Шли группами от учреж­дений и просто семьями, старики и де­ти. Их никто не посылал, они шли по собственному желанию. Путь всех лежал к берегу моря. Дойдя до бере­га, они бросали венки в море и долго стояли, взявшись за руки и глядя, как волны все дальше и дальше уносят цветы... Разве можно победить народ, кото­рый так бережно хранит в сердце па­мять о своих героях!

Во время гастролей мы подружи­лись со многими кубинцами. Но, по­жалуй, самым близким для нас стал одиннадцатилетний Альберто, этакий Гаврош. Он не покидал нас ни на шаг. Альберто заезжал за нами рано утром в отель и уходил, когда кон­чался спектакль. Сухой, подвижный, ритмичный, не­обычайно переимчивый, он очень талантливо пародировал поклоны, ма­неру двигаться, жестикулировать некоторых из нас. Он обнаружил не­сомненные способности к гимнастике и мимическому искусству. А своим обаянием, добротой, веселым нравом покорил всех нас окончательно. Аль­берто быстро выучил довольно много русских слов и даже фраз.

— Как дела, Полина? — с улыбкой бросал он на ходу.
— Привет! — быстро   говорил  он уже другому.

По тому, как легко и свободно об­ращался он с незнакомыми словами, чувствовалась артистичность его на­туры и природное изящество. У всех нас созрело решение до­биться того, чтобы он стал студентом Московского циркового училища. Ку­бинские товарищи поддерживают нас. Когда я думаю о Кубе, о проведен­ных днях на ней, я неизменно вспоми­наю Альберто — маленького гражда­нина республики, в руках которого ее будущее. Думаю о встрече с ним.

До встречи в Москве, Альберто!
 

П. ЧЕРНЕГА, заслуженная артистка РСФСР

Журнал Советский цирк. Март 1963 г.

оставить комментарий