Дрессировщик Степан Денисов
В дни, когда этот номер журнала попадет к читателям, дрессировщик Степан Денисов со своим аттракционом «Уссурийские тигры» будет в Аргентине или в Бразилии, смотря по тому, в какой именно из этих стран начнут свои гастроли советские артисты цирка.
На фото: С. ДЕНИСОВ во время представления
Несомненно одно — аттракцион удивит и порадует зарубежных зрителей, как это уже не раз случалось, когда на арену выходили умные и ловкие тигры Денисова. А перед поездкой Степан Карпович стал гостем редакции, и с ним побеседовала наш корреспондент.
— Каждый раз, встречаясь с дрессировщиками, я не могу удержаться от вопроса: как случилось, что вы выбрали себе такую профессию!
— По-разному приходят люди к этой профессии, вы, наверное, в этом сами убедились, разговаривая с моими коллегами... Я не из цирковой семьи, но с детства любил цирк, любил животных. Сначала стал воздушным гимнастом, акробатом. И все же высшее, что может быть в цирке, на мой взгляд, это работа с хищниками. Это и романтика, и сила, и мужество, это и преодоление себя. Вот поэтому я, в конце концов, и перешел на дрессуру...
— Но кто-то вас увлек этой работой! Многие, я знаю, сначала устраивались ассистентами к известным артистам, учились у них, перенимали опыт...
— Нет! Я ни у кого не был ассистентом и не был ни чьим учеником. Лучшими дрессировщиками мне всегда казались Бугримова и Федотов-Александров. И я, действительно, был направлен к нему на стажировку. Она прекратилась на третий день. Не знаю, что он подумал, человек он был очень пожилой, может, решил, что я хочу «унаследовать» его животных,— не знаю. Но на репетиции мне приходить он больше не разрешил.
— Значит — все сам, путем проб и ошибок!
— В дрессировке я всегда шел от обратного, не перенимая ничьих приемов. Просматривал, разумеется, всех дрессировщиков, а искал — свое. Скажем, у Назаровой были красивые трюки, но не было темпа. У Федотова-Александрова наоборот: звери — дикие, быстрые, но не было интересных трюков, Я же хотел, чтобы аттракцион получился лиричным, но тигр оставался тигром. То есть, хотел показать хищников такими, какие они есть в природе. Плюс — сильные трюки. Но я всегда был против того, чтобы играть на зрительских нервах. Зритель должен получить от увиденного эстетическое удовлетворение, не боясь за меня... Точно также я работал и в воздухе: трюки сложные, я без лонжи, но балетная манера, красивая музыка заставляли зрителей забывать о риске. Я считаю, что нельзя никому ничего навязывать. Зритель сам поймет, что тигр это тигр. Со всеми своими сложностями, обладающий колоссальным оружием — это клыки и когти! И то, что сейчас даже в прессе кое-где проскакивает, и просто разговоры ходят, что клыки, мол, у тигров выбиты, что они чуть ли не из папье-маше, я считаю это очень обидным для себя и своих коллег.
— Я тоже слышала, что такое бывает, разве нет!
— У меня сейчас девятнадцать тигров. В основном — это потомство моих первых тигров — третье, четвертое поколение. У друх-трех из них какой-то клык, возможно, и сломан. Но это же не потому, что его сломали или выбили! К тому же у них остается еще прекрасных три клыка, которых ему достаточно, чтобы перегрызть запросто, скажем, берцовую кость. Есть у меня уже немолодые, им по 18—20 лет, это все равно что человеку 65—70 лет. К этому возрасту какой-то зуб сам по себе может выпасть. Или стесаться от времени. Так и у тигра. Но силы челюсти ему вполне достаточно, чтобы раздробить ту же берцовую кость лошади или коровы. Моментально! А поэтому подобные разговоры об умышленном спиливании клыков по меньшей мере наивны, да и досадны. Кто-то по каким-то причинам, может быть, так со своими животными и поступил, но зачем же делать неверные выводы, к тому же огульные? Или еще говорят, что дрессировщики доводят своих зверей до такого состояния, что выпусти их на природу, они не вспомнят, что они хищники, и пропадут. Да — чушь! В основном, за исключением каких-то уж очень «одомашненных», они те же дикие тигры и встреча с ними в лесу, уверяю, не доставит удовольствия ни зверю, ни человеку. Инстинкт — об этом же забывать нельзя! Зверь, он и на манеже и в лесу — зверь!
— Ну, а, допустим, захворает у вас тигр, кто его лечит!
— И умирает бывает. Несколько тигров у меня болели раком. Очень хорошие тигры... А бывают травмы, раны, случаются и простуды и инфекции. Все бывает... А кто лечит? В основном — ветврачи.
— У вас есть свой в коллективе!
— Этого пока нет. Врачи есть при каждом цирке. Обращаемся за помощью к ним. Они и лечат с разной степенью успеха...
— Как-то у вас это произнеслось грустно. Что, не во всех городах лечение полноценно!
— Не то слово! Здесь целая проблема. Понимаете, в цирках, как правило, ветврачи на полставках или каких-то небольших ставках. Но дело даже не в этом. Есть города, где врачи — высокие профессионалы. Как, скажем, в Кирове, Архангельске, Ижевске, Риге — настоящие мастера своего дела. Они и любую операцию сделают и правильно диагноз поставят. Но все же еще приходится встречаться с людьми «однобокого» профиля: могут лечить лошадей или собак — и все. Как говорится — тигров мы не проходили, нам и львов не задавали! А в цирке все-таки должен быть врач широкого профиля, универсальный, знающий и слонов, и коров, и бегемотов, и крокодилов. Вот и случается — и врач есть, а обратился к нему за помощью — он только руками разводит.
— Ваша озабоченность ясна. Даже ветеринарная академия специализируется в основном только на домашних животных. Видна, даже со стороны, и проблема. Какой же выход вы могли бы предложить Союзгосцирку!
Нужда в хороших, универсальных ветврачах не только у цирков, но и у зоопарков и зооцирков. И там, в зоопарках, как и в цирках, встречаются практики, люди с большим опытом. Но это не правило, а, скорее,— исключение. Поэтому нужна, на мой взгляд, совершенно иная система подготовки специалистов. На учебу нужно направлять будущих ветврачей с целевой установкой, наверное, стипендиатами Союзгосцирка, чтобы получить потом тех специалистов, в которых сейчас острая нужда. Проблема требует к себе пристального внимания и конкретного решения, хотя ясно, что это работа не одного дня...
— Встречаясь с вашими коллегами, я уже слышала от них аналогичные высказывания об изменении в системе подготовки ветеринарных врачей для цирка. Много сетовали они и на трудности с перевозкой животных. Именно при переездах чаще всего заболевают наши меньшие братья, считают они. Какова ваша точка зрения на эту проблему!
— Самая острая! Скажу так: как перевозили, например, хищников семьдесят лет назад, точно так же их перевозят и сейчас. Это — вагоны, клетки, теплушки и т. д. Сквозняки не любят все животные. Отсюда — болезни. Наш коллектив нашел выход: мы достали (не люблю этого слова, но у артистов цирка нет другого выхода, они — достают) списанный автофургон-скотовоз, удлинили его, сделали купе и теперь у нас ровно пол-аттракциона умещается на одной платформе. Во-первых, это очень удобно при погрузке, во-вторых, даже в самый сильный мороз в фургоне тепло — звери сами его создают своим дыханием. А большой вагон — его же не протопишь! Я шесть лет назад разработал проект переделки автофургонов — сколько их списанных у нас по стране! — животные бы в них горя не знали...
— Это, насколько я понимаю, еще одно рацпредложение для Союзгосцирка!
— А почему бы и нет? Создать стандарт фургона — один для собачек, другой — для медведей, третий — для хищников, централизованно заказать какому-нибудь предприятию изготовить, распределить по коллективам, артисты только спасибо скажут. И дело выиграет! Я обращался с этим предложением к заместителю директора Союзгосцирка В. Иванову, он обещал подумать. А почему бы еще не подумать о клетках для животных, которые артисты изготавливают сами? Их же тоже можно, не ловча, не бегая от завода к заводу, заказать официально для всех. А ящики для реквизита? Работники Союзгосцирка, многие сами в прошлом артисты, прекрасно знают, какой необходим стандарт для ящиков. Вот взять бы и собрать со всех коллективов заявки, да изготовить для всех сколько нужно этих ящиков! Вроде все мелочи — ящики, клетки, фургоны. Это мелочи для Союзгосцирка. Для каждого артиста в отдельности — это, подчас, очень непростая задача... А сколько лишнего железа мне приходится возить с собой, чтобы животных перегнать из «конюшни» на манеж? Разве каждый цирк не в состоянии иметь собственный «тоннель» для перегона зверей? Это же прямая государственная, если хотите, выгода: одна перевозка отнимает сколько денег? Занимает транспорт, требует погрузочно-разгрузочных механизмов? За два года окупятся расходы, если в каждом цирке установить стационарный «тоннель». И над этим пора подумать. Может, шесть лет и многовато, но за год какое-то решение принять было бы можно... Разве я говорю абсурдные вещи? Или они свидетельствуют об иждивенчестве?
— Нет, я с вами полностью согласна. Мне это подсказывает обычная житейская логика. Но я знаю, что артисты вас поддержат, опираясь на свой опыт,— предмет более серьезный, чем женская логика... Надеюсь, руководство Союзгосцирка тоже выскажет по этим вопросам свое мнение, мы его опубликуем. Мне же хочется снова вернуться, как говорится, к нашим тиграм. В начале нашей беседы вы, помнится, подчеркнули в профессии дрессировщика хищников такие качества, как мужество, преодоление себя. Вы, наверное, имели в виду работу закулисную, невидимую нам, зрителям! На сцене все так четко, красиво и отлаженно...
— В принципе я всегда считал и считаю, что существуют две профессии — дрессировщик и демонстратор (артист). Но об этом надо поговорить отдельно... Что касается мужества, преодоления? Об этом знают те, кто работал с хищниками. Я вам расскажу один случай. Не самый острый, но он вдруг вспомнился. Он поможет немного понять, какие неожиданности возникают в нашей работе. Как вы верно заметили — «закулисной»... У тигров очень хорошая память. У меня была тигрица Ева — злая, не терпевшая никакого панибратства. Работала она великолепно, но за всю жизнь я ее ни разу не погладил — она не дозволяла. Однажды, разыгравшись, Ева подралась с другой тигрицей. Так бывает — игра переросла в драку. И другая тигрица порвала ей кожу на лапе и довольно глубоко. Пришлось Евину лапу поставить в фиксатор и зашить рану скобками. И она запомнила, что я ей причинил боль, зашивая...
— Зверь не понимает, что боль вы причинили врачуя!
— Зверь понимает, что я ему причинил боль... И вот, спустя какое-то время, я с Евой репетировал в вольере. Заодно проверил как срастается рана, на разошлись ли швы? Неожиданно погас свет. Тигрица в темноте видит хорошо, в отличие от нас. А у меня в руках только две маленькие бамбуковые палочки. Вижу только зрачки и серую массу ее тела. Сначала она попыталась подойти ко мне спереди. Я палочкой стукнул ее по носу. Тогда, поняв, что спереди меня не одолеть, Ева стала прыгать на стены и оттуда соскакивать на меня. Помощи ждать неоткуда. Кругом решетки. Один раз я уклонился. В этой ситуации важно было знать, что тигр, когда гонится за добычей и прыжки его заканчиваются неудачей, больше трех попыток не делает. Пришлось напрячь всю смекалку, чтобы и третье нападение прошло для тигрицы неудачно. Поверьте, это было трудным испытанием для меня... Ева сумела бы рассчитаться со мной за перенесенную от меня когда-то боль...
— Словом, в клетку с тиграми может безнаказанно войти не каждый!
— Мы говорим так: войти может любой, выйти не каждый...
— Я это спросила не случайно, хотя ответ мне понравился. Мне хотелось вернуться к разговору о дрессировщиках и демонстраторах. Что вы имели в виду, говоря об этих двух профессиях!
— Вас беспокоит, останется ли цел демонстратор, попадя без дрессировщика в клетку? Это проблема решаемая. Будет цел. Вопрос в другом. Кто такой демонстратор? Артист. Красивый, изящный, ловкий. А дрессировщик? Это тот, кто учит зверей трюкам. Две разные роли. Сейчас их, как правило, исполняет один и тот же человек — дрессировщик. А у меня есть мечта: а что, если их разделить? Пусть бы каждый занимался своим делом. Дрессировщик готовит группы. Демонстратор только выступает с ними. Это бы позволило сдавать группы зверей на прокат не только внутри страны, но и за рубеж. Почему бы и нет? Приехал бы к нам, скажем, болгарский или итальянский артист. Мы бы вместе с ним порепетировали и — до свиданья! Исполнители платили бы Союзгосцирку определенную плату, какой-то процент от сборов, что выгодно. А дрессировщик тем временем готовил бы новую группу... Я понимаю, такое новшество влечет за собой массу вопросов: как платить дрессировщику, ведь сейчас зарплата — ставка артиста. Какой брать процент с арендатора? Надо готовить и своих демонстраторов, как? Но я же сказал, что это только моя мечта, хотя, согласитесь, «ногами» она все же стоит на земле и, кто знает, может быть, у нее есть будущее? Все зависит от мнения руководства Союзгосцирка, специалистов, наконец, моих коллег. Ну, а как работать в цирке, не мечтая о чудесах?..
М. РЕЗВЕЦОВА
оставить комментарий
RSS 
