|
|
Евгений Петросян
Для эстрады 80-х годов характерна явственно выраженная устремленность к театру. О театре в полном смысле этого слова, о театре, который начинался бы с вешалки, мечтают певцы — Алла Пугачева и Валерий Леонтьев.
Свой монотеатр давно и настойчиво строит Геннадий Хазанов. Спектакль «Доброе слово и кошке приятно», созданный Евгением Петросяном с группой артистов, жил в течение пяти лет. Тем же путем пошли Владимир Винокур, молодой Шифрин. На пути создания эстрадного спектакля у каждого из них было немало трудностей, не только творческих, но, к сожалению, и организационных, которые приходилось преодолевать самим артистам. И все же такие театрализованные программы, в разной степени приближающиеся к понятию «эстрадный спектакль», вносят оживление в довольно однообразную, если не сказать унылую, концертную жизнь.
И вот — новый спектакль Е. Петросяна «Как поживаете?», премьера которого состоялась осенью в Московском театре эстрады. Уже на дальних подступах к театру оживленно и празднично. Вглядываюсь в лица страждущих «лишнего билетика» — среди них люди самые разные, и все-таки, пожалуй, в своем большинстве это представители среднего поколения — ровесники самого артиста. К ним-то и обращается Евгений Петросян с вопросом «Как поживаете?».
Спектакль был по справедливости высоко оценен прессой. Лично у меня он вызывает глубокое уважение, как плод большой и серьезной работы целого коллектива, что, скажем прямо, нечасто встретишь в нашей эстрадной практике, где всегда почему-то не хватает репетиционного времени, где заведомо короткая жизнь программы не дает «разбега» для дальнейшего роста. У Петросяна Все сработано крепко, надолго, фундаментально, если можно так сказать применительно к живому творческому процессу, предполагающему непрерывное движение и изменение. Настроенность артиста и его товарищей, занятых в спектакле, реакция зрительного зала придают каждому представлению новые неожиданные качества. Маятник раскачивается, но амплитуда его движения предопределена изначально, самой постройкой.
Ни в коей мере не умаляя самоотверженную работу артиста, думаю, что такая редкая для эстрады общая выстроенность стала результатом вдумчивой и профессиональной режиссуры. Над спектаклем работали два очень разных, как мне представляется, режиссера, как бы дополнявших друг друга. Это писатель-сатирик Михаил Задорнов (основной автор программы) и Александр Бармак — декан факультета эстрады и массовых зрелищ ГИТИСа, который, кстати, недавно окончил сам Петросян.
Вероятно, можно спорить, является ли эта работа эстрадным спектаклем, как сказано в афише, или это все-таки эстрадная программа, составленная из разных миниатюр, объединенных общим замыслом.
На фото: С. ФЕДОСОВ и Е. ПЕТРОСЯН
В любом случае вопрос терминологических разночтений несуществен. И несмотря на то, что отдельные миниатюры можно почти безболезненно убрать, как произошло, например, с миниатюрой «Сеятели», или переставить местами, новая работа Петросяна воспринимается, во всяком случае мною, как целостное эстрадное представление. Отсутствие сюжета компенсируется внутренней динамикой — развитием темы, образа главного героя, незримо стоящего за различными фигурами, созданными Петросяном. Вместе со степенью осмысления жизни меняется эмоциональная окраска — от шутливой, эксцентрической, откровенно комедийной — к драматическому и публицистическому финалу. Узлы действия всех миниатюр незримо стягиваются к заключительному фельетону «Как живешь, человек?» (автор — М. Задорнов). Комедийный, обычно работающий с масками артист здесь выведен режиссурой на прямой, откровенный, исполненный гражданского пафоса разговор со зрителями.
Это — кульминация спектакля, та вершина, которую должен взять Петросян: «Я только смешил людей, могу я поговорить о чем-нибудь серьезном?!» И зал отвечает артисту тишиной понимания.
Общеизвестно, что эстрадный режиссер, как и автор литературного текста, должен «умереть» в актере. Публика идет «на Петросяна», ему достается львиная доля аплодисментов — таков закон эстрады. Тем больше заслуга авторов и режиссеров, особенно М. Задорнова, который «един в двух лицах». Индивидуальность режиссеров, их собственная позиция по отношению к жизни и искусству умело координировались с личностью артиста, равно не насилуя и не подстраиваясь под нее. Режиссеры стремились максимально реализовать возможности Петросяна вывести его дарование на новые рубежи. В свою очередь, и Петросян, несмотря на массовый успех и признание, почувствовал необходимость дальнейшего движения, доверился режиссуре и со свойственной ему работоспособностью устремился к решению поставленных ею задач.
У Петросяна в спектакле заняты молодые, обаятельные партнеры. Они не просто подыгрывают ему, но с большим или меньшим успехом развивают тему программы, расширяют ее горизонт. Заявивший о себе на недавнем конкурсе артистов речевых жанров Игорь Рух привлекает мягким юмором, обаянием ненаигранной застенчивости. С его манерой контрастирует яркая, броская игра Елены Степаненко, актрисы очень музыкальной, что немаловажно для эстрадного представления. Артист Станислав Федосов в сценке А. Хайта и А. Левенбука «Я сейчас вернусь, больной» играет заведомо абсурдную ситуацию с чувством меры и тактом. Органичен он и в остроумной сценке М. Задорнова «Доложите, Семенов!», где найдена по-эстрадному лаконичная и впечатляющая форма сатирического отражения мнимой борьбы с очковтирательством. Украшают спектакль молодые актрисы Марина Перепечай и Галина Сазонова. Большой успех имеет музыкальный фельетон «Очередь» А. Хайта и А. Левенбука, исполненный ансамблем «Каламбур», как именуются в программке эти пятеро артистов. Конечно, играют роль и неизменная, к сожалению, актуальность дачной темы и популярность редкого на сегодняшней эстраде жанра. И все же дело в самом номере — в выдумке режиссеров, темпераменте исполнителей. Молодые артисты по праву получают дружные аплодисменты зрительного зала, которые прерываются выходом Петросяна (опять же авторская и режиссерская находка) со словами: «Распелись тут!» Ход прямой и в то же время точный, его нельзя не оценить.
Евгений Петросян почти все время на сцене. Он начинает и заканчивает спектакль. Участвует в интермедиях, сценках, исполняет монологи разных персонажей. Выдумка художника по костюмам Елены Гарбер и сценографа Аракела Саядянца позволяет артисту выразительно решить монологи телефона «А вы слыхали?» и спелой груши «На нашем огороде» (автор — М. Задорнов).
Здесь хотелось бы сделать небольшое отступление. В одном из интервью Петросян говорил о влиянии на него А. И. Райкина: «Когда я его увидел, то для меня вопросов больше не было. Я решил стать эстрадным сатириком». В таком влиянии могучей человеческой и актерской индивидуальности, конечно, была своя опасность. При всем обаянии молодого Петросяна в его масках проглядывала некоторая вторичность, личность артиста была как бы завуалирована мастеровитостью, профессионализмом, умением «выходить» на свою публику. Не отказываясь от наработанных за четверть века на эстраде приемов, Евгению Петросяну надо было идти вглубь, искать новые краски, ту открытость разговора, что сделала бы его «театр» не только злободневным, но и современным в самом широком смысле этого слова. Ибо к такому прямому разговору с читателем, зрителем устремились сегодня литература и театр, на передний край выходит художественная публицистика с интонацией исповедальности. Такой исповедальностью в течение десятилетий и покоряло искусство Аркадия Райкина.
Сохраняя в целом монологическую форму, осмеивая и разоблачая своего антигероя, Петросян, как мне представляется, стремился выйти на прямой разговор со зрителем. Не отказ от маски, а предельная концентрация второго (в данном случае, точнее сказать, первого) плана — своего «я», выраженного эмоционально, отчетливо, в горе и радости.
Если анализировать работу артиста с такой точки зрения, то можно увидеть и рудименты старой манеры. Сразу оговорюсь. Зритель принимает прекрасно весь спектакль. Артист поистине виртуозно «дирижирует» реакцией зала. В забавном номере «Аттестация» (авторы — Б. Брайнин и М. Задорнов) ведет непринужденный, хотя, конечно, заготовленный заранее, диалог со зрителем, как бы возрождая свое конферансное прошлое. Отлично принимаются монологи «Аля-улю» А. Хайта и А. Левенбука, изобретательно решенная фантастическая сценка «Как в сказке» (А. Левин). И все-таки в этих и некоторых других миниатюрах Петросян оставался для меня на прежнем «масочном» уровне, когда личное скрывается за множеством смешных приспособлений, словечек, интонаций. Маска заслоняет личность, тогда как в идеале она должна и может предоставить художнику особую свободу самовыражения.
Коробят и некоторые мелочи. В частности, негоже Петросяну обращаться к зрителям с просьбой встретить его аплодисментами (несмотря на ироничность интонации).
Но важно другое. В лучших работах спектакля артисту удается не только запечатлеть внешние приметы того или иного явления, придать ему мгновенную узнаваемость, что всегда доставляет радость зрителям, но сделать монолог своего персонажа итогом прожитой жизни, заблуждений и ошибок. В переводе на театральную терминологию — от искусства представления сделать шаг к искусству переживания. В монологе «Сердечная недостаточность» (М. Задорнов) появился необычный для Петросяна персонаж — пожилой интеллигент, одиноко доживающий дни и грустно перечитывающий письма своих детей, которые в повседневной суете и погоне за миражами забывают об отце, тяготятся им.
Большинство монологов строится таким образом, что к финалу рассчитанные на смеховую реакцию излияния персонажа неожиданно приобретают драматическую окраску. Такая драматическая нота, придающая глубину, обычно несвойственную рядовой эстраде, возникает даже в монологах таких замшелых людей, как администратор большого универмага («Администратор» М. Задорнова), как законченный дурак и бюрократ («Кирпич на голову»-А. Хайта и А. Левенбука). «Что, у меня друзей нет?» — мучительно пытается вспомнить этот человек и беспомощно разводит руками. Ответом становится тишина только что хохотавшего зала. Такая тишина, исполненная раздумья и мгновенного сочувствия, возникает в финале моносценки «Тюльпаша» (А. Левин), «На нашем огороде» (М. Задорнов), некоторых других. Радость сочувственной тишины зала Петросяну удалось познать и раньше, исполняя монолог «Дирижер» в предыдущей программе «Доброе слово и кошке приятно». То, что тогда было единичным, своего рода разведкой, теперь стало принципом, торной дорогой.
Дарование Петросяна глубоко оптимистично по своей сути. Разоблачая бездуховность в разных ее проявлениях, он даже, казалось бы, в безнадежных ситуациях видит теплый огонек надежды.
Спектакль только начинает свой путь. Актерам еще предстоит набрать легкость, импровизационность самочувствия, что отнюдь не должно означать ослабления смысловой нагрузки. Возвращаясь к заключительному монологу «Как живешь, человек?», который как уже упоминалось, мне представляется вершинным достижением Петросяна, отмечу, что было бы лучше, если бы в нем более отчетливо звучала интонация раздумья. Чтобы режиссер и автор, тени которых еще маячат за спиной артиста, полностью «растворились» в его собственной личности. Чтобы артист, не снимая эмоционального накала, свободнее размышлял о жизни, поверял свои размышления каждому в зале. Нельзя продвигаться вперед, не ставя перед собой трудных задач. А спектакль доказал, что у Петросяна есть вкус к их решению.
Е. УВАРОВА, доктор искусствоведения
оставить комментарий |
|
|
Подписаться на
рассылку сайта: |
|
|
|
|
RSS 
