Матвей Яковлевич Грин

В раннем школьном детстве мне случайно попалась и буквально потрясла книга «Алые паруса». Я жил тогда у бабушки в городе Грозном, и она не без гордости сообщила мне, что автор повести тоже живет в Грозном и она дважды его видела в театре.

Удивляться тут нечему. Тридцать лет назад имя Александра Грина было довольно мало известно. Зато имя фельетониста грозненской газеты Матвея Грина было известно многим. Кроме газетных фельетонов Матвей Яковлевич тогда уже писал острые злободневные монологи и сценки для эстрады и сам выступал в качестве конферансье. К тому же долетели вести, что в Москве с репертуаром Грина выступают Миров и Новицкий, а в Киеве — Тарапунька и Штепсель. Словом, он был человеком популярным, мог при случае сочинить и про паруса...

Потом эта ошибка имела для меня самые неожиданные последствия. Придя пятнадцатилетним учащимся строительного техникума в литературное объединение при газете «Рязанский комсомолец» со своими первыми стихами, я вступил в дискуссию о поэтической прозе Александра Грина и сказал, что писатель жил в Грозном, где с ним встречалась моя бабушка...

— Возможно, — прервал меня руководитель И. Н. Гаврилов. — Очень возможно при условии, что он специально к ней летал из Феодосии.

Жуткий хохот стоит у меня в ушах до сих пор. И потом в пединституте теперь уже мой декан Гаврилов обо мне отзывался только так:

— Этот Альбинин не так-то прост. Его бабушка якобы знакома с самим Александром Грином, но в диктанте он снова сделал 23 ошибки, что вынуждает меня сомневаться...

Еще десять лет спустя, на 70-летии Матвея Яковлевича Грина, тогда уже моего наставника в драматургии, я вышел на сцену ЦДРИ и вспомнил вдруг свою бабушку. Черт, видимо, дернул меня за язык, и я сказал: «Мало кто знает, что Грин автор «Алых парусов», «Бегущей по волнам», героев Лисса и Зур-багана, создатель волшебной страны Гель-Гью...». 

Зал грохнул хохотом. Сам Грин, хохоча, ронял папки с адресами и, наконец, сказал нам, стоящим рядом: «А что? Публика всегда должна помнить и чтить своих любимых писателей и их однофамильцев». И на мою сомнительную шутку он нисколько не обиделся.

Теперь, перечитав написанное, я понял, что слишком много во всех описанных ситуациях автора этих строк, в то время как следовало бы больше сказать о Матвее Яковлевиче. Что же делать, если я слышу об этом человеке с десяти лет и сейчас с ним постоянно вижусь как с учителем, коллегой, единомышленником? О чем же мне нужно говорить в день его 75-летия? Пересказать биографию? Заострить внимание на наиболее выдающихся произведениях? Создать еще один никому не нужный панегирик? А как потом смотреть ему в глаза и как объяснить, что я сказал не то что хотел, а то что приличествует в подобных случаях? Вот этого бы он мне как раз и не простил...

Я знаю, что ровесники Матвея Яковлевича, соратники по многолетней совместной работе на эстраде — Аркадий Райкин, Мария Миронова, Александр Шуров, Николай Рыкунин, Бен Бенцианов, Борис Брунов и другие наши прославленные мастера — еще напишут (и уже написали) об этом удивительном человеке. Мое поколение не было очевидцем его прошлых успехов на эстраде, не помнит времени, от которого длинным осколком долетело слово «реабилитирован», и так и не научились по-настоящему писать на ради реприз, а ради смысла. Но учимся, еще есть у кого.

Грин очень веселый человек. Прекрасный рассказчик. Но он постоянно разный. В кругу друзей, в перерывах на семинарах он безоглядно остроумен, одной точной фразой способен вышутить любого, не сильно при этом опираясь на факты. После одной такой шутки кто-то отпарировал: «Неправда! И вообще, если Грин сказал «Здравствуй!» это нужно еще проверить!»

Но вот Грин на сцене. Нам часто доводится вместе выступать, и мы слышим, как скрупулезно точно отобраны им каждая фраза, каждое слово. Нет, не прилизаны, не сглажены — отобраны и выстроены. В зале не смолкает смех, но это именно то, что называется публицистикой на эстраде: острота, злободневность, мысль.

Совсем иной Грин, когда работает над репертуаром для артистов. Что можно написать во вступительном фельетоне о курортном городе Сочи? Ага, конечно, «мы славно поработали и славно отдохнем». А Матвей Яковлевич отыскивает Дерево Дружбы, узнает, кем, когда и зачем оно было в Сочи посажено. И нас, зрителей, он заставит вспомнить не о пляже, не о море — мы их и так не забудем, — а о том, что мы люди. Всегда, даже когда мы отдыхаем.

У нас сразу как-то установились дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте. Мы оба газетчики, фельетонисты, а это сближает. К тому же нам довелось писать вместе.

Об одном случае расскажу. По командировке газеты «Советская Россия», где я работал тогда фельетонистом, я оказался в городе Горьком. Здесь проходил первый Всесоюзный конкурс артистов речевых жанров эстрады. Днем мне приходилось заниматься другими делами, а по вечерам ходил на конкурс. Что поразило: артисты, не прошедшие на очередной тур, тут же отправлялись по домам, не слушая выступления своих, скажем, более удачливых коллег. И, кроме Кисловодской, на конкурсе не было ни одного представителя областных филармоний. Так для кого же конкурс? Эта тема очень взволновала члена жюри Грина. Мы сделали с ним для газеты материал под названием «Конкурс для звезд?» с ясной целью: учесть просчеты на будущее.

В Министерстве культуры РСФСР однако кто-то обиделся. В редакцию звонили: «Три года назад, — говорил рассерженный голос, — мы проводили в сентябре в Сочи конкурс, на который собрали всех директоров филармоний, и ваша газета нас за это критиковала. Теперь в ноябре мы проводим конкурс в Горьком, никого не приглашаем, и снова критика?» Редакция ответила, что месяц в Сочи в сентябре на конкурсе и две недели в Горьком в ноябре на конкурсе речевых жанров, определяющих политику эстрады, — большая разница. С редакцией больше уже никто не спорил, а вот Матвей Яковлевич Грин был вынужден вскоре написать заявление и по состоянию здоровья добровольно оставить пост председателя Всероссийского объединения литераторов эстрады. Параллельно во многие филармонии раздались телефонные звонки с просьбой от творческих контактов с драматургом М. Грином воздержаться. Поверьте, что мне это рассказала не бабушка. Газета в то время, к сожалению, не смогла вмешаться, так как все было сделано внешне «добровольно». Но от этого моему соавтору не легче. У него осталась обида.

Видите, снова получается не совсем по-юбилейному, но кто сказал, что в день юбилея на стол нужно подавать только сладкое?

Матвею Яковлевичу действительно немного нездоровилось той осенью 1985 года, и мы, члены Совета объединения, все же долго его уговаривали остаться. Грин проявил твердость. Жезл председателя перешел к известному писателю Аркадию Арканову. Это достойный преемник. Но все же жаль, что больше не спешит по нашим делам, не стучит своей огромной палкой по казенным коридорам Матвей Яковлевич. Вот кто умел решать чужие проблемы, постоять за коллегу на любом уровне! И как хорошо, что писать о таком человеке приходится не в прошедшем времени, и знать, что завтра можно набрать его номер телефона и просто по-дружески посоветоваться! Грин обязательно пошутит: «Давать бесплатные советы бесполезно. Но если у тебя есть время — слушай...».

Добрый, веселый, мудрый человек Матвей Яковлевич Грин. Мне до сих пор кажется, что бабушка в чем-то была права...

ВЛАДИМИР АЛЬБИНИН

оставить комментарий