Монолог

Вчера утром мама мне сказала: «Сегодня мы пойдем в местком». Я испу­гался и заплакал, потому что в местком очень страшно, там, наверно, делают уколы.

Рисунок  В.   Чижикова

Но мама сказала, что никаких уколов мне делать не будут, а она хочет поговорить, чтобы меня устроили в детский сад. Потом мы пошли к дяде, которого звали Местком. Но дядя Местком сказал, что мест пока нет и надо подождать. Мама расстроилась, и мы пошли в парфюмерный магазин. А там я потерялся. Но я терялся недолго. Меня нашел дядя милиционер. Он подошел и спросил: «Где ты живешь? Я отведу тебя домой». А я сказал: «Не знаю». И тогда милиционер привел меня в детский сад и устроил туда без всякого месткома. А в саду была тетя. Я сказал ей: «Здравствуйте, я хочу к вам в сад». А тетя спросила: «Как твоя фамилия, где твоя мама?» А я сказал, что меня зо­вут Вова, мне четыре года и пять месяцев, а мама выбирает пудру... И тетя Нина сказала: «Посиди минутку, я кончу говорить с этим мальчиком и займусь с тобой». А этого мальчика звали Алеша, и он убежал на Кубу, но немного не до­ехал — его ссадили с поезда в Малаховке. Алеша был очень расстроен, пото­му что он все очень хорошо приготовил к путешествию: у него было целых два бутерброда с колбасой, один с сыром, яблоко и двадцать семь копеек. Бутерброды мы съели вместе, а яблоко он съел сам. А потом Алеша ушел, и тетя Нина стала разговаривать с другим мальчиком, а этот мальчик был такой умный… что бы он ни говорил, тетя Нина все записывала на бумажку, которая называется — протокол. Я тоже хотел, чтобы меня записали в протокол, а тетя сказала, что не надо — я еще маленький. А я спросил: «Когда я вырасту, вы меня запишете в протокол?» — «Если заслужишь», — сказала тетя. А я сказал: «Я заслужу — я буду хорошим и послушным».

А мне все равно хотелось в протокол, и я быстро-быстро рассказал про Муху-Цокотуху, а тетя Нина сказала, что протоколы не для стихов, но что я молодец и чтобы я посидел тихо, а она сейчас придет. И она ушла с этим умным мальчиком. А когда я сидел один, позвонил телефон и дядя в трубке сказал: «Позовите дежурного». Я спросил: «Вам какого дежурного? По чистоте? По рукам и ушам?» А дядя рассердился и закричал: «Это что, отделение или детский сад?» А я сказал: «Детский сад», — и дядя повесил трубку. А когда тетя Нина пришла, то свела меня в другую детскую комнату к ребятам. Там было много игрушек, как в «Детском мире», и мы стали играть. И я лепил из пласти­лина Снегурочку, но вышел Бармалей. А потом тетя Нина стала читать нам сказки. А после сказок мы играли в кошки-мышки. И тетя Нина была мышкой. А когда мы ее поймали, вошел дядя милиционер и сказал: «Товарищ лейте­нант, зайдите к начальнику». И тетя Нина ушла. А потом в детском саду был беспорядок: мамы и папы приходили и забирали детей домой в разное время. Одну девочку забрали даже во время обеда до компота, и она плакала. А мне весело, потому что я съел компот и ее и свой. А после обеда забрали Алешку, который вернулся из Кубы, и его мама все плакала и говорила: «Горе ты мое, горе ты мое». Наверно, потому, что она заранее знала, что Алешка дома будет безобразничать. И это правда. Я от этого Алешки тоже плакал. А когда стал вечер, пришла моя мама. А я сказал: «Вот видишь, я сам без всякого дяди Месткома устроился в детский сад». А мама тоже почему-то заплакала и стала говорить тете Нине «спасибо». Потом взяла меня за руку и начала уводить домой, а я не хотел, потому что мы с Мишкой не достроили еще башню из кубиков.

А мама сказала: «Хватит, это тебе не детский сад, а милиция. Ты здесь и так пять часов сидишь». А я сказал: «Ну и что? Дядя Вася был в милиции пят­надцать суток — ему можно, а мне нельзя?» Ну, конечно, взрослым всегда лучше, чем детям. А потом я рассказал Сашке из нашей квартиры, как я был в детской комнате. И он начал плакать и кричать: «Хочу в милицию!», но его не пустили, потому что, чтобы попасть в милицию, это еще надо заслужить!
 

А. ТУЛЬСКИЙ, А.  ШКРАБОВ

Журнал Советский цирк. Июль 1963 г.

оставить комментарий