На манеже московских цирков-шапито

Поначалу это обрадовало. Около семи часов вечера по дорожкам Измайловского парка гарцевали цирковые наездники. О том, что они цирковые, можно было догадаться по старательной ухоженности лошадей, по нарядным, в серебряных узорах курткам всадников. А потом я стал свидетелем такой сцены.

Один из наездников подъехал к скамейке, на которой сидели отец, мать и сын-дошкольник. Улыбаясь, спросил:

— В цирк не собираетесь?
— Да вот раздумываем, говорят, дождь обещали, — ответила женщина.
— Дождь цирку не помеха, он у нас не промокает. Советую пойти, очень хорошая программа. Вы сходите за билетами, а я пока вашего мальчугана на лошади покатаю.

Предложение было неожиданным, но его приняли сразу. Папа побежал за билетами, а малыша подняли сильные руки и посадили на лошадь. Он был так счастлив, что даже стаканчик с мороженым оставил на скамейке.

— А моего сына вы тоже покатаете? У нас уже есть билеты, — вступила в разговор другая женщина.
— Обязательно. Ваша очередь — следующая...

Очень мне понравилось все это. Я подумал о том, как было бы хорошо, если бы такое внимание к маленьким зрителям стало доброй традицией. Вспомнился старый цирк на Цветном бульваре начала тридцатых годов. На лошадях там, правда, не катали, но зато разрешали кормить их в антрактах морковками (тогда в программе было два антракта). У входа за кулисы стоял служитель униформы и продавал с лотка аккуратные морковные дольки, которые стоили дешевле спичечного коробка. До сих пор помню прикосновение к рукам теплых, удивительно мягких лошадиных губ.

Аттракцион «Африканские гепарды и черные терьеры». Дрессировщица МАРИНА МАЯ ИКАЯ
Фрагмент выступлении конно-акробатического ансамбля СЕРЖ-АЛЕКСАНДРОВЫХ «Жокеи-наездники»

Что же побудило артистов шапито катать перед представлением детей? Причина, как выяснилось, отнюдь не радостная: в цирке в то время было плохо с продажей билетов. И не потому, что программа неинтересная (она, как говорится, была вполне на уровне), а потому, что гастроли летнего цирка «Дружба» в парке «Измайлово» начались, как нередко случалось и в прошлые годы, в обстановке организационной неразберихи и суеты.

Менее всего, мне думается, виноваты в этом работники цирка во главе с его новым директором Андреем Михайловичем Иофиным. Они сделали все, чтобы вовремя открыть сезон. Но не все от них зависит. Вопрос о том, что шапито «Дружба» будет работать этим летом в «Измайлове», решился, что называется, в самый последний момент, хотя решить его можно было по меньшей мере полгода назад. Времени на то, чтобы договориться с парком, привезти из другого города и установить брезентовый шатер, организовать предварительную продажу билетов, оставалось в обрез. Я пришел на представление спустя две или три недели после начала гастролей — программок еще не было, их попросту не успели напечатать. Да и как их печатать, если состав участников менялся и после премьеры: какие-то номера добавлялись, какие-то отсылались в другие цирки.

О прологе даже говорить не хочется — настолько он банален и уныл. Повторилось то же, что было в летних цирках в прошлом и позапрошлом году: выходили равнодушные, неулыбчивые люди, переступали со скучающим видом с ноги на ногу, лениво поднимали руки... Я спросил у артистов: был ли режиссер? Да, был, мне назвали его фамилию. Зашел буквально на несколько минут, наспех сделал так называемую разводку: выходите отсюда, перестраиваетесь так, покидаете манеж в следующем порядке... Я подумал, что такие представления полезно показывать молодым цирковым режиссерам в качестве наглядного примера того, как не надо ставить прологи.

Не знаю, достаточно ли времени для выпуска спектакля было у другого передвижного цирка, который выступал в Центральном парке культуры и отдыха имени М. Горького, но пролог в нем был столь же ординарен и невыразителен. И не знаешь, кому высказывать претензии: фамилия режиссера в программке представления «Радостные встречи» не обозначена. Художник по свету есть (хотя какая уж там особая световая партитура в шапито!), а режиссера нет. Попробуйте представить себе такое в московском стационарном цирке!

А ведь пригодилось бы вмешательство режиссера и представлениям в целом и отдельным номерам! Вот демонстрируются, к примеру, икарийские игры под руководством Вячеслава Курбанова (программа «Радостные встречи»). Номер из тех, что принято называть средними: трюковые комбинации обычные, ничего своего, оригинального нет. Желая, очевидно, хоть чем-то отличиться от других исполнителей этого жанра, артисты назвали свой номер «Зимняя фантазия». И, как могли, попытались оправдать это название. Вначале ребята делают вид, что играют в снежки: «подушка» (тринка) вознесена на два белых шара, поставленных один на другой и долженствующих изображать снежную бабу. Однако никакой фантазии, в том числе и зимней, на мой взгляд, не получилось. Ни переброска снежками, ни снежная баба никак не «окрашивают» выступление, не придают ему зимнего колорита. Будь в программе режиссер, он, наверное, помог бы исполнителям более интересно и изобретательно обыграть название, привнести в номер элементы хоть какой-то «фантазийности».

Или выступает в той же программе Леонид Кривых с высшей школой верховой езды. На нем кивер и гусарский ментик, в оркестре звучит популярная мелодия из спектакля «Давным-давно». Но в том, как держится артист на манеже, как сосредоточенно и неотрывно следит за поступью лошади, нет и намека на гусарскую лихость и задорную браваду. Мне вспоминается оригинальное выступление Тамары и Валерия Виноградовых, которое я видел прошлой зимой в Горьковском цирке. Их высшая школа исполняется в костюмах и под музыку кальмановской «Сильвы». Но там оформление номера, его музыкальная основа точно соразмерены построению и характеру конного дуэта, в образах, созданных артистами, угадываются герои знакомой оперетты. Здесь же, в гусарском этюде Л. Кривых, костюм и музыка существуют как бы сами по себе, они никак не связаны с содержанием номера, не созвучны манере, в которой выступает исполнитель. Думаю, что и в этом случае режиссерское вмешательство было бы полезным...

Последнее время в печати все чаще высказываются возражения против непомерно громкого звучания иных вокально-инструментальных ансамблей. Но по сравнению с тем, как оглушительно грохотал в «Измайлове» оркестр Рязанского цирка под управлением В. Федотова, выступление самого «шумного» эстрадного ансамбля может показаться скрипичным концертом. Кто-то, наверное, должен следить за тем, как играют музыкальные коллективы наших цирков, тем более, если они приглашаются на московские гастроли. Ведь дело не только в том, что после такого несусветного грохота болит голова. Чрезмерная громкость оркестра, как правило, отрицательно сказывается на качестве музыкального сопровождения номеров и аттракционов, обедняет, а подчас и искажает мелодию.

Не всегда понятны принципы формирования программ шапито, приезжающих в столицу, удивляют повторные приглашения одних и тех же исполнителей (примеров тому можно привести много). Известно, как трудно бывает порой артистам, особенно молодым, «пробиться» на проспект Вернадского или на Цветной бульвар, поэтому необходимо всемерно расширять круг участников летних столичных гастролей, смелее и заинтересованнее выискивать дебютантов. Не следует забывать, как много на нашем конвейере хороших артистов, годами мечтающих показаться в Москве.

Все это свидетельствует о том, что работе передвижных цирков, гастролирующих в парках столицы, не уделяется достаточного внимания. Высокая марка Московского цирка, под которой они выступают, далеко не всегда подкрепляется продуманной и четкой организацией дела.

Но что же примечательного показали минувшим летом передвижные цирки в Москве?

Наибольший интерес зрителей вызвал аттракцион Марины Маяцкой «Африканские гепарды и черные терьеры» (руководитель Надежда Маяцкая). По той простой причине, что никогда прежде он в Москве не демонстрировался — это было первое выступление артистки на столичной арене. К тому же любители циркового искусства хорошо помнят знаменитый «Шар смелости» Маяцких, знают, каким нелегким путем пришли эти отважные женщины к профессии дрессировщика, скольких трудов и упорства стоило им возвращение на манеж.

Так . получилось, что еще до посещения шапито «Дружба», где выступала Маяцкая, я выслушал два мнения о ее аттракционе, Совершенно противоположных и, казалось бы, достаточно обоснованных в обоих случаях.

Одни говорили, что выступление интересно, что такого сочетания животных не было в цирке, что исполнительница нашла свою манеру, свой стиль ведения номера. «Вы посмотрите, как она непринужденна и раскованна на манеже, сколько кокетливой грации и артистизма в каждом ее движении, жесте».

Другие, напротив, утверждали, что аттракциона пока нет, поскольку нет или почти нет трюковой работы. «Ну что за удовольствие смотреть на четырех гепардов и четырех терьеров, которые только и делают, что сидят на тумбах! Нужны интересные трюки — если не гепардов, то хотя бы терьеров».

Своя доля истины присутствует, вероятно, и в том и в другом суждении, хотя противники номера, конечно же, сгущают краски. На мой взгляд, аттракцион есть, работа проделана большая — в этом не может быть сомнений. Но бесспорно также и то, что работу эту надо продолжать, что за первым этапом должен последовать второй — наращивание трюкового репертуара, поиски новых форм взаимодействия участников аттракциона.

Неожиданный вопрос возник у меня по ходу представления: кого демонстрирует Марина Маяцкая — хищников или не хищников (я говорю в данном случае о гепардах)? Если хищников, то почему на глазах зрителей так безбоязненно входит в клетку ассистент (его появление сразу же приглушает «героическое» звучание аттракциона)? Если не хищников или, точнее, не таких хищников, как, скажем, львы или тигры, то стоит ли показывать традиционный «львино-тигриный» трюк, когда животное переступает через лежащую на буме артистку? И нужна ли вообще клетка, если вспомнить, что Владимир Григорьевич Дуров выступал с гепардом на открытом манеже.

Согласимся все ж, что гепарды — хищники, принадлежащие, как известно, к семейству диких кошек, и что для четырех животных клетка нужна. Но сделаем при этом оговорку: хищники не совсем обычные, менее грозные и опасные, чем львы и тигры. В подтверждение позволю себе привести выдержку из книги «Дикие кошки», вышедшей в позапрошлом году в издательстве «Мир» (перевод с английского): «...гепард по природе ласковое, спокойное животное, и неизвестно ни одного случая, чтобы он напал на человека».

Зачем я это цитирую? С единственной целью — обосновать, подкрепить пожелание артисткам не увлекаться «устрашающими эффектами» вроде перешагивания гепарда через лежащую дрессировщицу, не оглядываться на то, как строятся аттракционы с другими хищниками, не пытаться копировать их, а создавать

свои, «гепардовые» трюки, исходя из природных особенностей этих редкостных обитателей африканских саванн. И, конечно же, повторяю,— изыскивать новые возможности «творческого содружества» двух различных видов животных. Рассказывают, правда, что «пятнистые сфинксы» (так называют иногда гепардов) не слишком сообразительны, что цирковые премудрости им даются с трудом, но с этим, как говорится, ничего не поделаешь. Гепарды глупы, зато умны терьеры, глядишь, одно восполнит другое. Пока же очевидно главное: Надежда и Марина Маяцкие создали оригинальный аттракцион, который со временем несомненно будет совершенствоваться, обретать новые краски.

Минувшим летом снова порадовал Борис Бирюков (программа в ЦПКиО имени М. Горького). Его аттракцион «Среди львов» — в отличном рабочем состоянии, артист не утратил, не расплескал творческую одухотворенность, с которой начинал несколько лет назад свою новую профессию дрессировщика хищников.

Иногда говорят: Бирюков получил готовый аттракцион, так ли уж трудно демонстрировать то, что создано другими? Но ведь в разных жанрах передача трюков сопряжена с разными трудностями. В иллюзии, к примеру, достаточно однажды освоить «серванты» и прочие «волшебные» приспособления, чтобы потом долгие годы выступать с этой аппаратурой. В дрессуре сложнее... Принял аттракцион, поработал какое-то время — надо менять животных. А сменить животных — это значит, по существу, начинать все заново. Бирюков не только бережно сохранил аттракцион, переданный ему в свое время Ириной Николаевной Бугримовой, но и обогатил его новыми интересными трюками.

Прежде мне не приходилось видеть жокеев сальто-морталистов под управлением Святослава Сержа-Александрова. Вообще мастера этого жанра стали с некоторых пор редкими гостями нашего манежа: их постепенно «вытеснили» джигиты. А жаль! Конные акробаты, которые гастролировали прошлым летом в шапито «Дружба», могли бы, мне думается, украсить любую цирковую программу: внук Александра Сергеевича Сержа-Александрова бережно восстановил и творчески переосмыслил лучшие трюковые комбинации аттракциона своего знаменитого деда. Непонятно, кстати, почему такой великолепный номер ни разу не был приглашен на манеж стационарного московского цирка.

Я ничего не пишу об изобретательном, теперь уже популярном клоуне Владимире Кремене, о забавной «Школе собачек» Николая Ермакова, о веселых музыкальных эксцентриках братьях Бирюковых — о них рассказывалось в свое время на страницах журнала. В стремительном темпе и, как говорят в цирке, куражливо работает воздушная гимнастка М. Твардовская. Перспективными показались молодые коверные С. Середа и М. Кещан, у них чувствуется стремление обрести свое лицо, найти интересный разнообразный репертуар.

В заключение одно частное замечание, может быть, даже чисто вкусовое ощущение. В цирке «Дружба» выступали акробаты с подкидными досками Асадуллины. Трюки традиционные, за исключением одного — сальто-мортале на ходулях исполняет женщина. Допускаю, что кому-то такое новшество понравилось, но на меня это произвело неприятное впечатление. В аляповатых, напоминающих протезы креплениях ходулей, в тяжелом и резком приземлении, которое не способен смягчить ни один поролон,— есть во всем этом нечто такое, что, на мой взгляд, противоречит природе и облику женщины. Возможно, я ошибаюсь, но ведь я оговорился, что высказываю свое личное мнение...

НИИ. КРИВЕНКО

оставить комментарий