Ни на кого не похожие

Сейчас сохранился, кажется, всего один номер вентрологов, или, как их еще называют, чревовещателей: М. и Е. Донские — мать и дочь.

Жаль, что таких номеров больше нет. Жанр дает много возможностей для шуток, эксцентрики, для юмора и сатиры. Я помню старых мастеров этой профессии — Г. Бавицкого, Г. Карнольда и должен засвиде­тельствовать: технически и артистически номер Донских совершеннее.

Но вот репертуар! Он почти такой же, как и у их предшественников. То есть, конечно, появляются новации: гном при­ехал в нашу страну как турист, и нос у него «широкоэкранный». Но, кажется, все тот же сохранившийся от отца и деда — Г. Донского — Андрюшка, играю­щий в детском саду в карты, правда, не на деньги, а на манную кашу, и распе­вающий игривые куплеты про женщин. Конечно, можно и так выступать. Номер оригинальный, веселый, а если его видят в первый раз, то и неожиданный. Но, право, сам жанр таит в себе гораздо больше возможностей. Ответы того же Андрюшки могут быть не только забав­ными, но и Нести сатирический заряд. Или уж, во всяком случае, они должны как-то варьироваться.

Вот для сравнения творчество М. Цифринович, показывающей кукол. Ее неустанными поисками все новых номеров и новых выразительных средств нельзя не восхищаться. Вот и сейчас на наших глазах, завязав розовый платочек кокет­ливым узлом, она превращает его почти в одушевленное существо и разыгрывает очень тонкую сценку, в которой перчат­ка выступает в роли соблазнителя, а во­сторженный платочек оказывается жерт­вой. Эта пантомимическая сценка гово­рит о подлости, наивности и легкомыс­лии больше, чем иные риторические монологи. И другой номер — «Собачья колыбельная», в котором такса качает щенка. Он несет комико-лирический смысл, но так же сценически выразите­лен и убедителен.

Спора нет, И. Дивов и Н. Степанова — великолепные мастера своего дела. Кук­лы, которых они показывают, вырази­тельны, текст хорош и преподносится он убедительно. Но не кажется   ли   самим артистам, что появилась какая-то из­лишняя законченность, исчезла импровизационность, умение быть взволнован­ным и в чем-то по-другому играть на каждом концерте. Такое впечатление, что мы присутствуем на очередном сеан­се в кино. Почему это происходит? Боюсь дать точный ответ, но думаю: одна из причин состоит в том, что одни и те же вещи исполняются десятки, сот­ни, тысячи раз.

Еще один оригинальный номер пока­зывает В. Арьков. Под музыку М. Д. Мусоргского он читает «Блоху», потом читает стихи С. Я. Маршака «Багаж», иллюстрируя текст выразительной пан­томимой. Мы видели и короля, и блоху, и портного, и даму, сдающую багаж, и носильщика, и милиционера. Словом, всех, кто в этих произведениях появля­ется. И для каждого найдена четкая и острая характерность и в жестах и во всем поведении. Кажется, мы присут­ствуем при рождении нового жанра, сулящего артисту большие возможности, а зрителю — большое удовольствие.
 

 Журнал Советский цирк. Октябрь 1966 г.

оставить комментарий