О Светлане Микитюк и Вячеславе Золкине

Такого, кажется, еще не было. Две тысячи глаз смотрели на нее. А она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. И совершенно напрасно униформист выносил из-за кулис две расписные сигары. Номера не будет. Будет скандал. Колоссальный скандал!.. Она проснулась в холодном поту и не сразу поняла, что это сон. И потом долго не могла заснуть.

Впервые Светлана Микитюк отбила две сигары, как говорят в цирке профессионалы, во время гастролей в Иванове. Сигара — это пустотелый цилиндр, который антиподисты крутят, перебрасывают с ноги на ногу и им же отбивают шаги. Отбивать шаги — это значит, поставив цилиндр на торец, повертывать его ступней на себя, чтобы он становился другим торцом. Сигара делает как бы своеобразные шаги. Но если говорить точнее, цилиндр не столько шагает, сколько стремительно бежит. Этот трюк считается у антиподистов-жонглеров, лежащих на специальной подушке, одним из сложных.

Светлана на ивановском манеже, как обычно, легла на свой пьедестал, подняла ноги, и одновременно две сигары закрутились в головокружительном танце. У нас в стране она первая сделала этот трюк. И, кто знает, может быть, первая в мире. Ведь рекордные достижения в цирке никто особенно фиксировать не торопится. Не то что в спорте. Скажем, прыгнул человек выше всех, и тут же репортеры газет, радио и телевидения спешат сообщить об этом на весь белый свет. А в цирке мы и много лет спустя подчас не всегда точно можем определить, кто же все-таки первый сделал тот или иной трюк. Так и Светлана не была окончательно уверена, что где-нибудь в Южной Америке или в Азии такая же, как она, семнадцатилетняя девчонка не лежит сейчас на антиподной подушке и не отбивает перед зрителями, жующими бананы, такие же две сигары.

И когда номер закончился, и Светлана, сделав комплимент, ушла за кулисы, ей вдруг стало до слез обидно и за ту выдуманную девчонку и за себя. Ведь если жонглеры подбрасывают предметы руками и могут передвигаться по манежу, антиподистам гораздо труднее — они не в состоянии сдвинуться вправо или влево даже на несколько сантиметров. Как Светлане казалось, она провела вверх ногами на антиподной подушке большую часть жизни. Отец изо дня в день, и в будни и в праздники тысячи, сотни тысяч раз заставлял ее делать одно и то же — подкидывать и вращать ногами специальные доски, цилиндры, кольца, мячи. Он был одержим одной идеей: чтобы его дочь сделала на манеже то, что никто еще не делал.

Ее жалели. Знакомые артисты говорили Микитюку: «Зря ты мучаешь девчонку, Франко, ничегошеньки все равно не выйдет». И вдруг у нее вышло. Отец говорил, что две сигары произведут фурор среди публики, что зрители будут аплодировать стоя так, что гром оваций потрясет цирк. Но никакого фурора не было. Все те же вежливые аплодисменты людей, которые в основном пришли смотреть дрессированных львов во втором отделении.

Светлана не пошла в гардеробную. Она забилась в угол в пустой конюшне и плакала навзрыд. Там ее и разыскал отец. Она не отвечала на его расспросы. Только плечи продолжали судорожно вздрагивать. Ведь не упрекнешь же отца за то, что он от чистого сердца обещал ей такие овации, которых еще никто не слышал в их семье. А вместо этого — торопливые слова поздравлений от артистов, спешащих на манеж.

Слава не сразу, но все-таки ее нашла. Может быть, в тот первый раз она отбивала сигары недостаточно четко и красиво, но наслаждалась успехом, как говорится, и оптом и в розницу. Нарушив традицию антиподистов, предпочитающих сольные выступления, Микитюки стали выходить на манеж всей семьей: отец Франко Иванович, мать Анна Денисовна, Светлана, а затем и ее сестра Анжела. Они удивительно легко и изящно, подчиняясь тактам музыки или чуть слышному отцовскому «ап», синхронно отбивали шаги и перебрасывались различными предметами. Светлана теперь одновременно жонглировала четырьмя мячиками, отбивала сигару и вращала кольцо. Отец оказался не только отличным артистом, но и отличным педагогом. Он сумел передать своим близким все, что впитывал в себя десятилетиями, скитаясь с польским цирком «Юзефего».

Им аплодировали Москва и Прага, Киев и София, Ленинград и Будапешт, Новосибирск и Бомбей. Одна из испанских газет посвятила Светлане свою рецензию «Русская, которая ходит на голове». Сбывалось то, о чем говорил отец. Ей аплодировали стоя и незнакомые люди здоровались с ней на улицах.

В Сиднее они были в одной программе с канатоходцами Волжанскими. Среди тех, кто забирался по канату под самый купол, был племянник Владимира Александровича Волжанского Вячеслав Золкин. Со стороны казалось, что он поднимался по наклонному тросу так же спокойно и невозмутимо, как по лестнице на пятый этаж. И вдруг после одного из представлений он упал прямо на манеж от пронзительной боли в спине. Хорошо, что это случилось перед самым концом гастролей. Врачи вынесли приговор: травмирован позвоночник. Импресарио купил для него одного три билета на «боинг»: убрали спинки кресел и на сиденья поставили носилки. Злые языки говорили, что, чего доброго, он останется без ног. И тогда в самолете Светлана сказала ему те слова, которых он так долго ждал: она согласна стать его женой.

Заявление в загс он написал на койке, когда лежал в Центральном институте травматологии у Зои Сергеевны Мироновой. Врачи списали его с каната. Он чувствовал себя, как моряк, навсегда расставшийся с кораблем, как летчик, отлученный от неба.

Но разойтись с манежем он уже не мог. У артистов цирка — поразительное умение: что бы ни случилось, казаться здоровым. Они думают не о себе, думают, как будут выглядеть на публике. Даже срываясь с высоты, если это бывает, артист заботится не столько о себе, сколько о тех, кто сидит внизу,— как бы не упасть в зрительские ряды. Казаться здоровым для публики Вячеслав еще мог. Но не для себя и не для врачей, которые даже смотреть запретили ему на канат. Нужно было искать какой-нибудь новый жанр. В цирке в отличие от других учреждений семейственность даже поощряется.

Им предлагали иллюзионный номер. Предлагали создать аттракцион с волками и другими зверями средней полосы России. Но Светлана не хотела расставаться с антиподом. Человеку, взявшему семейную профессию, его дело кажется самым лучшим. Светлана вместе с родителями гастролировала в Киеве, а Вячеслав каждый день звонил ей из Москвы: «Что же все — таки будем делать?» И тогда они придумали номер: антипод с медведями.

Коллегия Союзгосцирка заявку не утвердила. Коллегию можно было понять. Медведей на манеже развелось, пожалуй, больше, чем в лесу. Медведи Филатовых, Кудрявцевых, Касеевых, Подчерниковой, Чепякова, Валентины и Виктора Эдер, Пузаковых, Беляковых, всех и не перечислишь. Тем более что ни Микитюк, ни Золкин не были дрессировщиками. Они не имели понятия не только о том, как репетировать трюки, но даже о том, как надеть на зверя намордник. И все же им разрешили сделать экспериментальный номер, хотя никто особенно не верил, что получится что-нибудь путное.

Двадцать дней они стажировались у Олега Чепякова, придумавшего номер с медведями на лошадях. А затем их медвежья одиссея продолжилась в Львовском цирке. Трюки для своих косолапых питомцев в основном изобретала Светлана, а претворял их в жизнь Вячеслав. Но мишки отнюдь не стремились к лаврам антиподистов. Их больше интересовало, где что плохо лежит.

Однажды утром Слава обнаружил, что в клетке нет Тиши. Его напарник скулил жалобно и обиженно. Не мог же медвежонок провалиться сквозь землю, благо, вместо земли был крепкий дубовый пол. И тут Слава заметил слегка раздвинутые прутья. Откуда у мишки взялось столько силы, как он протиснулся наружу — до сих пор остается загадкой. Непреодолимая страсть заставляет делать невозможное не только людей, но и медведей.

Рядом с клеткой стояли коробки с печеньем и смесью «Малыш». Теперь из одной из коробок торчал чей-то белый мерно вздымающийся живот. Насытившийся всласть, перемазавшийся в сладкой детской смеси, Тиша был уже не в силах вылезти из коробки. В этот день он репетировал на одном энтузиазме, презрительно отворачиваясь от печенья, дававшегося как награда за хорошо исполненный трюк. На печенье он не мог смотреть целый месяц.

Искусством антипода приходилось овладевать и самому Золкину. Когда он наблюдал за работой антиподистов со стороны, ему все казалось легче легкого: подумаешь, лег на подушку, поднял ноги и перекидывай фанерную сигару с ноги на ногу. Но он не смог не только перекинуть, но и просто удержать ее. Наверное, медведям было все-таки легче. Как-никак в их родне уже были антиподисты в «Медвежьем цирке» Филатова. В роду Волжанских жонглеров не было. К тому же сильные ноги канатоходца не ощущали сначала разницы в весе реквизита. Они почувствовали вес лишь тогда, когда наверх забрался стокилограммовый Кеша.

Кеша оказался первостатейным трусом. Единственное, что ему нужно было делать, — стоять на ногах у Славы и перебрасываться мячами. На манеже все у него получалось хорошо. Но стоило его поднять, он тут же стремился упасть, вернее, спрыгнуть. Плохо, когда на антиподиста падает сигара или карта. Она может ударить по голове. Еще хуже, когда сверху сваливается стокилограммовый подарочек да еще с выпущенными когтями, чтобы хоть за что-нибудь зацепиться. Кешу подкармливали молоком и печеньем, внушали ему, что он герой и умница, — ничего не получалось. Тогда на репетиции на медведя надели страховочный трос — лонжу.

Только он попытался привычно махнуть на манеж, как вместо этого взмыл в воздух и закачался над ареной. От изумления Кеша вытаращил глаза и даже забыл на всякий случай заорать. Привязанная у форганга остальная косолапая братия вмиг перестала шебуршиться и, задрав головы, смотрела, как над манежем плыл из приятель. Такого они еще не видывали в своей жизни.

Едва коснувшись лапами манежа, Кеша тут же подобру-поздорову решил улизнуть. Но неведомая сила вновь подняла его в воздух. Больше он не решался испытывать судьбу. Стоял на ногах у Славы, как заправский икариец. Светлана кидала ему мяч, а он немедленно переправлял его вниз, своему хозяину. Словно настоящие жонглеры, они одновременно перекидывались тремя мячами.

На репетиции они ходили как на праздник. Такие праздники были у них ежедневно по три часа. Медвежата старались вовсю. Солистов Кешу и Малыша поджимали способные, как их называли, девочки Кнопка и Белочка. Непринужденность репетиций переходила в спектакли.

Какой трюк в их номере самый эффектный? Наверное, тот, когда Светлана со Славой, лежа на своих подушках, перебрасываются большими надувными мячами. Не просто перебрасываются, а через напоминающую обруч ручку корзины с цветами. Корзину балансирует Кеша, а Малыш крутит их. Светлана, прошедшая академию антипода, сама легла на пьедестал и попробовала, насколько трудно делать этот трюк медведям. Недаром они репетировали его почти два года. Но публика больше любит, когда, припав на одно колено, косолапый галантно преподносит Светлане букет цветов.

Косолапые артисты получили в номере полную самостоятельность. Заменяя униформистов, они приносят и уносят реквизит. Не дожидаясь напоминаний, сами лезут на пьедестал и, сделав кульбит, вытягивают лапы для сигары. Со стороны смотреть — одно удовольствие: мишкам не нужен никакой наставник, они сами умные.

Так было и на репетициях. До тех пор, пока Слава находился рядом с ними на манеже. Но стоило ему только забраться на пьедестал, чтоб начать работать самому, как шустрые подопечные, потеряв дрессировщика из виду, повели себя, как первоклассники, вдруг оставшиеся без учителя. Каждый делал, что хотел, и занимался, чем хотел. Немало усилий пришлось всем затратить, чтобы навести порядок в расшалившемся медвежьем классе.

Теперь номер идет, как маленький слаженный спектакль. Звучит «Трембита» Артисты появляются в красочных гуцульских костюмах. Специально написанная Олегом Любивцем музыка сопровождает и жонглирование, и веселые медвежьи танцы, и выходы. Соревнуясь со Светланой, медведи вращают своеобразный гуцульский топорик, сигару, бочонок с медом. Не номер, а радостные игры с медвежатами, где неизвестно кому веселее — двуногим или четвероногим артистам. И только знатоки понимают, какой труд стоит за этой беззаботной безмятежностью.

Светлану Микитюк и Вячеслава Золкина уже видели зрители многих городов нашей страны, ряда стран Западной Европы и Южной Америки.

Но есть человек, которого не смущают лавры Светланы Микитюк и Вячеслава Золкина. Это их тринадцатилетняя Кристина. Правда, пока она лишь смотрит номер с галерки. А репетирует сама только в каникулы у деда в Киеве. Но репетирует с азартом и даже после этого видит цветные сны. А сны в цвете видят люди творческие. Значит, веселому спектаклю с медведями завтра суждено продолжение.

ЕВГ. ГОРТИНСКИЙ

оставить комментарий