Клоун. Фрагменты литературного сценария
Николай Погодин написал литературный сценарий «Солнечный клоун». Центральную роль в этом фильме — Володи Проталина, молодого советского артиста цирка, — будет играть заслуженный артист РСФСР Олег Попов. Очень хочется, чтобы будущий фильм был веселым и светлым. В фильме много музыки, которую будет писать В. П. Соловьев-Седой. Фильм включен в план постановок Московской ордена Ленина киностудии «Мосфильм».
Широкий с зеленью старинный двор на окраине Москвы с деревянными домами, позади — строящиеся новые многоэтажные корпуса, вздыбленные ввысь краны. Трое ребят — Санька Бабкин, экспансивный и черный как цыганенок. Коля Шилин, строгий до монументальности человек, и Вадим Братов, доброжелательный и отчаянный, поспешно и с озабоченностью укрепляют толстую веревку от небольшого дровяного сарайчика к заднему забору. Дело это у них не должно обращать на себя внимания и потому все производится с осторожностью. Переговариваются они неслышным шепотом и знаками.
Веревка натянута. Санька подпрыгивает и повисает в воздухе, проверяет прочность. Спрыгивает на землю, бегом устремляется к сарайчику... Коля бежит к воротам.
За воротами стоит в ожидании разнокалиберная ватага ребят. Появляется Коля — ребята дисциплинированно, по очереди выходят в ворота...
Ребята располагаются прямо напротив натянутой веревки...
Володя Проталин — молодой человек лет двадцати пяти — у раскрытого окна своего жилья на этом же дворе, рассеянно и небрежно укладывает в маленький чемоданчик немудрый туалет свой. В глубине комнаты, с чайником в руке — его мать Катерина Ивановна.
Теперь в колхоз, — горестно говорит она. — А потом?
Володя глухо, безразлично отвечает:
Куда пошлют.
И могут далеко послать?
Могут.
Катерина Ивановна тяжело вздыхает, наливает чай.
Ребята сидят на траве двора. Впереди — очень маленькая девочка.
Коля строго и таинственно сообщает:
Сейчас будет цирк!
Вадим прибавляет:
Атт-рак-цион!
Маленькая девочка нежно спрашивает:
А что такое атт-рак-цион? Полутемный сарайчик, только сквозь щели в дощатых стенках проникают узкие солнечные лучи.
Санька сидит перед обломком зеркала и прилаживает рыжий парик, сделанный из старой мочалки.
Готов? — заглядывает Вадим.
Сейчас, сейчас...
Из дверей домика напротив выходит женщина с резкими чертами лица, мать Саньки Бабкина, — тетка Анна. Она несет большой таз с бельем. Не обратив внимания на сидящих перед веревкой ребят, она подходит и начинает развешивать на ней белье. Ребята, решив, что это входит в программу предстоящего представления, сидят тихо, тем более что Коля делает предостерегающие знаки.
Тетка Анна развешивает разноцветное белье, что-то ей кажется подозрительным, она оглядывается...
Ребята смотрят на нее...
Из приоткрытой двери сарайчика выглядывает Вадим, поворачивается к Саньке.
Санька, что делать?.. Пришла, понимаешь... Повесила, понимаешь...
Санька с небрежностью старого актера делает успокаивающий жест.
Неважно!..
Тетка Анна опять косится на ребят.
Что это вы как в кино? Маленькая девочка с удовольствием отвечает:
Здесь будет цирк.
Тетка Анна мгновенно делается недружелюбной.
Что это еще за цирк? Кто придумал? Ребята молчат. Тетка Анна пришпиливает
последнюю пару лиловых рейтуз.
Вот и весь цирк! — уходит с пустым тазом.
Володя у окна, пьет чай, смотрит во двор...
Звучит труба.
Над дверью дровяного сарайчика появляется Санька в облике «рыжего», он в больших старых башмаках, из-под огромной клетчатой кепки лихо торчит мочалка.
Зрители аплодируют.
Володя в окне с любопытством наблюдает...
Санька видит в окне Володю, делает ему приветственный знак.
Володя отвечает. За его спиной показывается Катерина Ивановна.
Что там такое?
Санька на веревке, один момент чуть не летит вниз, но удерживает равновесие.
Аплодисменты.
На крыльце домика напротив появляется тетка Анна, на плече у нее полотенце, она всплескивает руками.
Чумовой! Беда моя! Слазь наземь!... Белье перепортишь!
Санька на веревке стоит на одной ноге, балансирует.
Мам, я мимо... Белье чистое!
Слазь, говорю... Голову свернешь!
Мам, я ловко умею...
Тетка Анна, размахивая полотенцем, бежит через дзор.
Я тебе, негодный!..
Подбегает к веревке, старается стащить Саньку, а тот, проделывая невероятные прыжки, бежит к сарайчику. Он уже недостигаем — исчезает в проломе забора. Под горячую руку подвертывается Вадим, на которого и обрушивается полотенце тетки Анны.
Володя в окне, улыбается. Катерина Ивановна укоризненно говорит ему:
—Вот тебе подражает, хорош, нечего сказать, пример...
Тетка Анна гонит полотенцем ребят.
Марш со двора!
Замечает в окне Володю, и весь гнев ее переключается на него:
Смотришь, любуешься?! Все это от тебя... Непутевый!
Володя предпочитает отойти. Катерина Ивановна поспешно закрывает окно, и все равно слышится гневный голос тетки Анны: можно разобрать довольно нелестные эпитеты в адрес Володи.
Катерина Ивановна поворачивается от окна.
Права она, Володя... Горе ты мое! Думала, пойдешь по физкультуре... А цирк?
Володя берет чемоданчик, снимает с вешалки плащ.
До свидания, мама! Уезжаю....
Катерина Ивановна молчит, на глазах слезы.
Еще убьешься, цирк-то твой — не забава. Сам говоришь — труд страшный...
В составе бригады молодых артистов цирка Володя выступает в колхозном Доме культуры. Во время его номера обваливается потолок. И, хотя он сильно ушибся, все же «оправдывает» случившееся, и получается очень смешная сцена. Здесь он встречается с девушкой Дашей, которая в дальнейшем играет заметную роль.
Купе вагона. У окна — Володя, он задумчиво смотрит на пробегающие за окном пейзажи. Около него другие пассажиры.
О чем задумались, молодой человек? — спрашивает один из них.— Невесту бросили или по мамаше горюете? Володя поворачивает голову.
Разве? Я не горюю.
А куда едете и по каким делам?
На периферию, в цирк. Пассажир весьма рад.
В цирк? Это интересно! Вы, бывает, не клоун ли?
Володя поднимает брови без обиды.
Клоун? Нет.
А кто же?
Акробат. Работаю на свободной проволоке.
И опять Володя с завороженным видом поворачивается к окну...
Цирк-шапито на периферии. Вечернее представление. На манеже дрессировщица с шамбарьером в руке. Пять лошадей вороной масти.
Из-за занавеса форганга за выступлением наблюдает Володя.
Около него показывается «коверный» Макс.
Ты, что ль, следующий? — безразлично спрашивает.
Володя кивает головой.
Окончив номер, дрессировщица раскланивается. Уходит.
На манеж выходит Макс. На поводке собачка. Под восторженный гул цирка Макс обходит манеж. Униформа в темпе готовит следующий номер — свободную проволоку…
Володя у занавеса форганга. Подходит директор цирка-шапито Петр Петрович.
Макс продолжает свой номер. Словно что-то забыл, он оставляет собачку сидеть на месте, а сам бежит к форгангу..
...Потирая поясницу и тяжело вздыхая, забирает стоящий рядом с Петром Петровичем огромный чемодан, успевает как-то жалобно взглянуть на директора — и опять выходит на манеж...
Его исполнение — грубое и откровенное подражание Карандашу. Но сейчас он выходит, до того натурально подражая больному радикулитом, что зрители мгновенно проникаются весельем.
Что это с ним? — тревожно говорит Петр Петрович.
А что? — недоуменно спрашивает Володя.
Что-то странное...
Макс наклоняется, пытается собрать вывалившийся из чемодана скарб, но, чувствуя сильную боль в пояснице, никак не может разогнуться. Пробует еще раз. Ничего не получается. Сгорбленный под прямым углом, Макс тихо продвигается к форгангу...
Петр Петрович отодвигает занавес, пропуская Макса. Макс садится на свой чемодан.
Сил нет... — говорит он с трудом. — Петр Петрович! Умираю. Радикулит...
Петр Петрович наклоняется к Максу.
Выход!.. Возьми себя в руки, Макс Иванович!
Макс отрицательно мотает головой, стаскивает с головы парик, — он лыс как колено. Петр Петрович поворачивается к инспектору — делает ему знак...
Не понимая, что случилось, Володя смотрит на сидящего на чемодане Макса. Слышится голос инспектора:
Владимир Проталин — свободная проволока.
Услышав свое имя, Володя вздрагивает, выходит на манеж...
Раннее утро. Пустой цирк-шапито. Через манеж протянута свободная проволока. На проволоке работает Володя. Репетирует. Сквозь приоткрытую крышу шапито падают косые лучи солнца.
Входит Петр Петрович.
Володя на проволоке отрабатывает довольно сложный поворот. Повторяет еще раз. Неудачно. Еще раз. Опять не точно. Еще раз. Уже несколько лучше...
К проволоке подходит Петр Петрович.
Слушай, Володя... — начинает Петр Петрович.
Слушаю, Петр Петрович! — Володя балансирует на одной ноге.
У тебя физиономия подходящая...
Что?
Внешность, говорю, подходящая, — продолжает Петр Петрович. — Надо заменить Макса.
Володя от изумления застывает на одной ноге.
А что с ним?
Лежит в больнице, — объясняет Петр Петрович. — Острый приступ радикулита.
Тебе понятно — без коверного нет цирковой программы.
Володя уже стоит на проволоке на двух ногах.
Боюсь, Петр Петрович...
Боязливым не место в цирке! — резко изрекает Петр Петрович. —Ступай порепетируй с Максом! Выступление завтра. Желаю успеха!
Петр Петрович круто поворачивается, уходит. Володя спрыгивает на манеж. Хотел было бежать за Петром Петровичем... Но остался один посередине пустого манежа...
Больница. Коридор. Белые двери с матовыми стеклами. Открывается дверь — входит Володя, на нем явно не по росту белый халат. Володя идет по коридору...
Палата. Несколько больных. В дверь заглядывает Володя.
На одной из коек сидит Макс. Он поднимает голову, грустно улыбается. Володя подходит.
Все знаю... — тихим голосом говорит Макс. — Это я подсказал Петру Петровичу... про тебя.
Макс пытается встать.
Помоги-ка!
Опирается на плечо Володи.
Пойдем в коридор... тут неудобно. Макс показывает головой на соседних больных. С большим трудом, еле передвигая ноги, почти всей тяжестью повиснув на Володе, они проходят через палату... Больные провожают их любопытными взглядами...
Около двери Макс задерживается, поворачивает голову, негромко свистит...
...сразу же из-под койки выскакивает собачка, маленькая и лохматая, бежит через палату...
Макс и Володя выходят в коридор, проходят несколько шагов, и Макс тяжело опускается на скамейку. Собачка вскакивает к нему на колени.
Будешь делать, как я... — гозорит Макс.— Ничего нового не придумывай! Я двадцать пять лет подвизаюсь на аренах всех русских цирков.
Володя в знак почтительного согласия кивает головой.
Оставшиеся в палате больные, видимо тоже радикулитики, один за другим поднимаются, ковыляя и держась за что попадается под руку, направляются к дэери, выглядывают в коридор...
Макс продолжает говорить, но слов не слышно. Он выразительно жестикулирует. Володя стоит молча, понимающе кивает головой. Макс, преодолевая нестерпимую боль в пояснице, поднимается, собачка спрыгивает на пол, и Макс для начала показывает свою «походку».
Но в этот момент из другой двери выходит величественно-большая женщина-врач в белом халате, проходит мимо — собачка успевает спрятаться. Макс как ни в чем не бывало садится на скамью...
Больные-радикулитики осторожно прикрывают дверь...
Мимо величественно-большой женщины-врача проезжает тележка, на которой лежит только что оперированный, он находится еще под действием наркоза, довольно весело напевает: Если хочешь быть здоров...
Женщина-врач подозрительно осматривается, но, не найдя ничего нарушающего установленный больничный распорядок, удаляется вслед за тележкой...
Макс провожает ее взглядом, подмигивает Володе, опять поднимается...
Дверь палаты снова приоткрывается... Макс еще раз показывает свою «походку».
Приоткрывается еще одна дверь, и показываются еще любопытные больные...
Макс продолжает свой показ,— игру с воображаемым чемоданом.
Володя внимательно смотрит. Больные тихонько смеются... Этот небольшой успех так окрыляет Макса, что он начисто забывает свой радикулит и начинает акробатический номер... Но тут забытый враг мгновенно грозно напоминает о себе, и Макс, негромко взвыв от боли, застывает в совершенно нелепой позе...
Смотрящие больные, как по команде, исчезают...
Величественно-большая женщина-врач останавливается около Макса.
Что с вами, больной?
Со мной? — Макс стоит все в той же нелепой позе. — Ничего, доктор... Так...
И он спокойно усаживается на скамью.
Женщина-врач подозрительно смотрит на Макса, уходит.
Двери палат вновь приоткрываются...
Макс сидит на скамье, — теперь Володя показывает, точно повторяя то, что делал Макс.
Макс критическим оком смотрит.
Так!.. Так!.. — подбадривает он Володю. — Неплохо!.. Еще раз!
Володя показывает еще раз.
Хорошо! — слышится голос Макса. — Теперь раскрывай воображаемый чемодан... Все вываливается... Так! Отлично! Теперь ты падаешь! Нет, не то...
Макс вскакивает, он увлечен, вновь радикулит полностью забыт.
Не так делаешь! Смотри!...
И Макс показывает, как надо падать, — падает очень смешно. Он сидит на полу, весьма удивлен, что радикулит не напоминает о себе, ощупывает поясницу. Странно? Все в порядке! Макс поднимается.
Еще раз! — приказывает он. — Повтори падение. Больше нахальства! Давай!...
Володя еще раз повторяет. Макс доволен. Он говорит:
Неплохо! Если ты все это точно запомнил и ничего от себя не станешь прибавлять, будешь помнить мои правила, — успех обеспечен!
Володя сидит на полу. Чтобы встать, он проделывает акробатический вскок и застывает в похожей нз Максову нелепой позе, потому что раздается, строгий и громкий голос: Это что за цирк?
Около Володи стоит женщина-врач. Больные с быстротой провинившихся школьников исчезают...
Володя принимает нормальную позу.
Это что за цирк, молодой человек? — еще раз спрашивает женщина-врач. — И откуда эта собака?!
Собачка радостно лает. Это окончательно выводит из себя женщину-врача.
Уходите вон! Немедленно! И больше никогда, слышите, никогда не приходите!
Ведя собачку на поводке, Володя уходит в глубину коридора, он не оборачивается, идет максовой «походкой».
Женщина-врач поворачивается к Максу.
Это все вы, больной...
Не сердитесь, доктор, — успокаивающе говорит Макс. — Надо же передавать свое искусство молодым кадрам!
Дождь. Крыша шапито кое-где протекает. Цирк далеко не полон. Зрители сидят в необсохших, сверкающих от воды дождевиках. Настроение неуютное.
На манеже работают икарийцы. Откуда-то сверху падают капли воды, — икарийцы стараются не обращать на это внимания...
За занавесом форганга Петр Петрович критическим взглядом осматривает стоящего перед ним Володю: тот готов к выходу. Володя настолько загримирован «под Макса», что по первому впечатлению и не распознаешь — кто это?
Так... так... — усмехается Петр Петрович. — Как две капли воды, — и напутствует:
Не трясись, комик! Захватывай зрителя! Ясно?
Ясно... — не очень уверенно отвечает Володя.
Икарийцы, закончив номер, убегают за занавес форганга. На манеже показывается Володя... Точно и старательно подражая тому, чему учил его Макс, он идет, ковыляя на вывернутых ногах... Володю принимают за Макса — аплодисменты.
Дождь монотонно шумит по полотняной крыше шапито. На самом верху сидит какой-то весьма непривлекательный тип.
Это не Макс! — говорит он. — Что-то он сегодня на себя не похож!
Володя идет к противоположному барьеру, напряженно и неискусно открывает чемодан... Но почему-то зрители не смеются. Володя несколько растерян, у него несчастное лицо. Мучительно вспоминая, как это делал Макс, он начинает собирать вывалившиеся из чемодана вещи... Собачка вертится вокруг Володи и вдруг начинает жалобно скулить. Это еще больше сбивает Володю...
Зрители, почувствовав, что на манеже делается что-то неладное, замирают...
И тогда непривлекательный тип громко, на весь цирк произносит:
Какой это Макс? На мыло его! Володя в панике поднимает голову, гла
за его испуганно бегают по сторонам...
На мыло! — повторяет непривлекательный тип.
Володя совершенно растерян. Крики, смех усиливаются.
Володя схватывает в охапку чемодан и вещи, срывается с места и стремглав бежит с манежа...
Володя вбегает за занавес. Он в сердцах швыряет чемодан наземь, срывает с головы парик...
Ты малодушный, что ли? — говорит ему Петр Петрович.
Нет, не малодушный! Но не могу я...
Что не можешь?
Обидно мне... Позор! Не буду я клоуном... Не буду!
И Володя убегает.
Володя сидит перед зеркалом в артистической. Сидит неподвижно. Взгляд его
устремлен куда-то далеко-далеко. Грим он еще не снял. Здесь, в артистической, крыша тоже требует капитального ремонта, местами протекает, но Володя этого не замечает. Ему на голову капля за каплей падает дождевая вода... Капли ползут по лицу, и кажется, что Володя плачет.
Входит Петр Петрович. Пауза.
Я сорок лет в цирке... — говорит Петр Петрович, — видел тысячи артистов... Я тебе говорю — в тебе что-то есть!
По лицу Володи ползут капли дождя. Он недоуменно спрашивает:
Что во мне есть, Петр Петрович?
Ты комик по натуре. Ищи себя. Никому не подражай, никому! И, когда найдешь самого себя, — придет успех! Ясно?
Володя не отвечает, поворотом головы провожает Петра Петровича — это отражается в зеркале, — потом, неожиданно заметив падающие с потолка капли дождя, смахивает их с лица, и этим движением так размазывает остатки грима, что лицо его становится какой-то немыслимой, смешной маской....
Дождь давно перестал. Ночь. Полутемный цирк-шапито. В полном одиночестве, напротив форганга, на барьере сидит Володя.
Искать самого себя? — тихо говорит он самому себе.— Попробуем... Алле!
Гремит невидимый оркестр. Вспыхивают яркие огни. Одетый в традиционный клоунский костюм середины прошлого века, выходит Володя.
А вот и я! — пронзительно-противным голосом возвещает он о своем появлении.
Аплодисменты невидимых зрителей.
Володя-клоун делает прыжок, падает плашмя на ковер, и ковер молниеносно свертывается сам по себе, и сразу же из свернутого ковра показывается голова Володи.
А вот и я! — повторяет он свою реплику.
Володя, сидящий на барьере. Кислая мина на лице, будто одновременно заныли все тридцать два зуба. Он отрицательно мотает головой.
Нет, это не я... Стоп!
И опять перед ним пустой полутемный цирк.
Попробуем еще... Алле!
Вновь вспыхивают яркие огни... Вновь еще веселее гремит невидимый оркестр. И снова появляется Володя в другом, но тоже традиционном клоунском костюме — в парчовом балахоне с колпаком и мучни-сто-белым лицом, в руках гитара. Аплодисменты невидимых зрителей. Под собственный аккомпанемент начинает куплет...
Володя, сидящий на барьере. Морщится от неудовольствия.
Нет, опять не то. Стоп! Второй куплет не допет.
И опять все исчезает, — полутемный, пустой цирк.
Это было!.. Все было!.. Еще попробуем... Алле!
И в третий раз гремит невидимый оркестр. Яркие огни. Аплодисменты. И на манеже появляется Володя, одетый в костюм «рыжего» — на ногах громадные башмаки...
Володя, сидящий на барьере.
Стоп! Не то...
И в третий раз все исчезает.
Неужели ничего нового нет?
Из-за занавеса форганга появляется Володя в обыкновенном костюме, отвечает:
Если не веришь, — пойди сам посмотри...
Володя входит в цирковую костюмерную. Полутемно. Вырисовываются черные неподвижные силуэты неясных человеческих фигур. Тишина. Володя поворачивает выключатель.
Ослепительным «марсианским» светом освещается костюмерная. Множество разнообразных костюмов на вешалках, плечиках, некоторые надеты на манекены с восковыми или картонными головами-масками. Один манекен почему-то без головы. На стенках развешаны любопытные аксессуары цирковых чудес. Напоминает музей. Володя идет вперед вдоль стоящих в ряд манекенов... На ходу рассматривает их — вот Арлекин, Пьеро... Классический Огюст французского цирка... Вот братья Ганон Ли, братья Фрателлини, Бим-Бом. Вот некогда знаменитый Пипифакс... Братья Таити... Братья Дуровы... Виталий Лазаренко и, наконец,— Карандаш... Володя доходит до конца ряда, останавливается...
Он задумчиво смотрит. Тишина. Откуда-то издалека приближаются звуки незнакомой и странной музыки. Глаза Володи делаются круглыми от ужаса.
Арлекин чуть шевелит головой. Огюст гримасничает и показывает «нос». Весело подмигивает Виталий Лазаренко.
Взгляд Володи мечется по сторонам...
Уже почти все фигуры «великих предшественников» ожили... Сперва в очень медленном ритме...
Володя видит стоящий поблизости ящик, приоткрывает крышку и буквально ныряет в него.
Танец манекенов вокруг ящика.
Володя внутри ящика.
Ритм убыстряется...
И хор манекенов очень низкими голосами подхватывает песенный припев:
Ничего ты нового не придумаешь! Володя внутри ящика. Отвечает:
Я найду то, чего не было!
И сразу тишина. Володя приоткрывает крышку ящика, оглядывается. Манекены стоят неподвижно, как прежде, на своих местах.
Володя вылезает из ящика, тревожно озираясь, поспешно идет к дверям. Тушит свет и захлопывает за собой дверь.
Ночь. Проходная и вешалка цирка-шапито. У столика мирно дремлет закулисный сторож. Поднимает голову.
И ночью нет покоя...
У вешалки Володя, что-то ищет.
Ну, чего ты ищешь? — слышится голос сторожа.
Самого себя, — отвечает Володя. — Кто-то унес мою кепку. Сторож флегматично замечает:
Кто самого себя потерял — не скоро найдет!
И опять засыпает.
В поисках пропавшей кепки Володя залезает на вешалку. Усердно ищет, но ничего не находит. Наконец где-то в самом углу находит что-то сперва непонятное. Володя спрыгивает на пол...
Он подходит к висящему на стене большому, запыленному и мутному зеркалу, несколько раз встряхивает свою находку, которая постепенно принимает очертания огромной клетчатой кепки. Володя с любопытством рассматривает ее, надевает на голову, смотрится в зеркало...
Отражение Володи в запыленном и мутном зеркале; напоминает это отражение — как выглядел Санька Бабкин, когда проделывал свой «аттракцион».
Нашел, что ли? — слышится хриплый голос сторожа.
Да... — медленно отвечает Володя. — Кажется... нашел.
Журнал «Советский цирк» октябрь 1958 г.
RSS 
