Цирковая практика на фронте

Это было летом 1944 года.

Задолго до экзаменов по училищу прошел слух, что в этом году намечается необычная летняя практика — поездка на фронт для обслуживания концертами бойцов Советской Армии. Такая поездка для нас — тогда еще подростков и юно­шей — казалась заманчивой и романтич­ной. Может быть, придется выступать на передовой, под обстрелом противника, или в окружение попадем — мало ли что мо­жет случиться. Нечего и говорить, что завучу Н. Г. Оберовой студенты не давали покоя, упрашивая включить в состав бригады.

Ничего не могу обещать, — отвечала Нина Георгиевна. — Поедут те, кто успеш­но сдаст экзамены.

Но вот экзамены позади. Началось комплектование бригады. «Успешно сдавших» оказалось слишком много, и неко­торым, как говорится, пришлось «остать­ся за бортом».

А  я-то старался.  Зубрил   днями   и ночами! — сокрушался  один  из   «неудач­ников».

Наконец был вывешен список участ­ников поездки, и страсти понемногу улег­лись.

В списке были фамилии тогда еще совсем неизвестные: эквилибристы Н. и Ю. Шубины, прыгун Иван Федосов, жонг­лер Иван Хромов, несколько акробатов (впоследствии вошедших в труппу Абапалова) — всего человек двадцать.

В поездке приняли участие также пе­дагоги училища В. В. Захарьин (руководитель бригады), Р. А. Грилье, С. И. Мас­люков.

В один прекрасный день все участни­ки поездки собрались на Курском вокзале. Почти у всех за плечами — веще­вые мешки. Те, кто пришли с чемоданами, чувствовали себя довольно неловко. Не на дачу же едем.

Возле нас остановилась какая-то ста­рушка,

Куда же это таких молоденьких?

На фронт, бабушка, немцев бить, — деловито отвечает Виктор  Смирнов.

Поездом мы ехали около суток. Потом со станции грузовая машина с брезентовым верхом (эта машина была прикреп­лена к нам на все время поездки по фрон­ту) отвезла нас в расположение дивизии, которую мы должны  были обслуживать.

Прием нам был оказан самый радуш­ный. Но мы были разочарованы: до линии фронта — около пятидесяти километ­ров. Веселый майор, размещавший гостей по палаткам, немного утешил нас, заверив, что, как «там» будет потише, нашу груп­пу перебросят поближе к передовой.

На другой день утром дали свой пер­вый концерт.

Для многих из нас это было вообще первое выступление перед публикой. Дебют оказался не совсем обычный. Вместо манежа — лужайка, вместо ковра — боль­шой кусок брезента (бойцы разобрали од­ну из палаток); музыкальное сопровож­дение — один баянист. Но все эти мелкие неудобства с лихвой искупались тем не­обыкновенно сердечным приемом, кото­рый оказывали наши зрители всем высту­павшим.

Одевались и гримировались мы в ку­зове нашей машины, которая стояла рядом с площадкой. Выход артистов немно­го напоминал иллюзионный аттракцион. Ведущий Рудольф Александрович Грилье объявляет очередной номер, делает при­глашающий жест рукой — и из-под бре­зентового верха кузова выходят, вернее выпрыгивают, акробаты, еще жест — вы­скакивают жонглеры. Путаясь в необъят­ных штанах, под общий смех появляется наш коверный Семен Иванович Маслюков. В этой поездке он называл себя «брезен­товым» или «комиком у брезента».

По окончании концерта бойцы окру­жили нас. Расспрашивали о Москве, об училище. Ребята, в свою очередь, инте­ресовались делами фронтовыми. Узнав, что полк на этой неделе выступает на пе­редовую линию, многие из нас завистливо вздохнули.

Тепло попрощавшись с нашими первы­ми зрителями, мы поехали дальше, увозя с собой подаренный бойцами брезент, ко­торый честно служил нам до конца по­ездки.

Так началась наша кочевая жизнь — трудная, но интересная.

Обычно мы приезжали в воинскую часть в середине дня и сразу же начина­ли готовиться к представлению. Отыски­вали место поудобнее, расстилали наш «ковер», подгоняли к нему машину. Вско­ре собирались бойцы, полукругом расса­живаясь вокруг площадки. И представле­ние начиналось. Все чувствовали большое удовлетворение, выступая перед воинами нашей славной армии, да еще не где-ни­будь в тылу, а на фронте.

Представления проходили живо, в темпе, с многочисленными шутками и интермедиями. Нашим «разговорникам» при­шлось немало потрудиться. Привезенного с собой явно не хватало, приходилось соз­давать репризы на  «местные» темы.

Например, на нашем участке фронта освободили деревню Сосновка, под кото­рой немцы понесли большие потери. Во время очередного концерта Маслюков вы­лезает из машины в рваном немецком мундире, с костылем под мышкой.

Откуда это вы? — обращается к не­му Рудольф Александрович.

Из-под   Сосновки, — стонет   «фриц».

Такие   импровизации   имели   большой успех у наших зрителей.

Много километров исколесили мы на своей полуторке. Иной раз, если соседняя часть была недалеко расположена, успе­вали дать за день два концерта.

Однажды, когда наше «средство пере­движения» отказало, километров пятнадцать отмахали пешком, но представление все же не сорвалось. Наиболее воинствен­ные из нас все надеялись испытать более романтическое приключение, но нам «не повезло»: свастики «юнкерсов» мы виде­ли только издали, в тыл к противнику также не удалось попасть.

Но то, что было в наших силах, мы сделали. За полмесяца было дано более двадцати концертов. Специальным прика­зом командование дивизии вынесло нашей бригаде благодарность.

Благодарностью советского командова­ния и завершается одна из самых волну­ющих страничек в летописи нашего Цир­кового училища о студенческой практике в  дни  Великой  Отечественной  войны.

Г. ЛАПИН

Журнал «Советский цирк» октябрь 1958 г.