Трудный жанр

В 1947 году ко мне явился скромный юноша в морской форме — матрос первой статьи военного флота Лео­нид Усач. Он прошел всю войну в составе Днепровской флотилии, на берегу Шпрее встретил победу.

Еще до призыва в армию парниш­ка тянулся к искусству. Его интересо­вали комические номера. На действи­тельной службе Усач был активным участником художественной самодея­тельности. Представившись мне, юно­ша попросил несколько моих расска­зов. Я их охотно дал. Так начался артист-рассказчик, афиши которого ныне часто появляются на рекламных щитах столицы. Существенное уточнение: сегодня Усач не читает моих произведений. Он сам пишет себе репертуар. Уже это говорит о многом: да, Усач — ко­мик божьей милостью. Он не только умеет найти в жизни смешное, но и облечь это смешное в форму расска­за. И прочитать с эстрады созданное им произведение  так,   что  в любой аудитории — даже такой, как две тысячи зрителей эстрадного театра в московском саду «Эрмитаж» — слушают его с интересом и все время смеются.

Для молодого артиста эстрады нет выше признания, чем предоставлен­ное право выступать в столице, на лучшей площадке города с сольным концертом на целое отделение! Это­му признанию предшествовали кон­церты в разных городах страны с собственными афишами. Усач очень много гастролирует, его охотно при­глашают местные филармонии. Означает ли сказанное, что я го­тов принять все, что написал и что делает Усач как исполнитель? Нет, конечно. На мой взгляд, не всегда сильна тематика рассказов автора-артиста. Можно в сатирический ко­роткий рассказ вложить более суще­ственные и глубокие сведения о на­шей действительности. Не всегда до­статочно тщательно сделан текст. Бесспорно, Усач нашел свои приемы и в интонациях, и в жестах, и в ми­мике. Они нравятся публике. Но да­же удачные приемы надо разнообра­зить и развивать. Забавно, когда маленький толстый человечек со вздернутым носом и выпуклыми глазами быстро выбегает на аван­сцену и, улыбаясь с хитринкой, хрипловатым баском начинает пове­ствовать о своих похождениях, кото­рые всегда кончаются для него не­удачно. В этих придуманных Усачом комических невзгодах зритель легко усматривает какие-то типические яв­ления жизни. И смеются не только и не столько над толстым человечком, сколько над тем, что породило его неудачи.

Все это, повторяю, хорошо. Но не мешало бы Усачу глубже показать корни придуманных им неудач... Усачу требуется режиссер — ум­ный и талантливый, чуткий и хоро­шо знающий этот редкий жанр. Ко­нечно, тот факт, что артист своими силами сумел достигнуть многого, го­ворит в его пользу. Но даже видней­шие наши мастера художественного слова не пренебрегают режиссурой: и Закушняк, и Яхонтов, и Журавлев, и Балашов, работая над репертуаром, обращались и обращаются к помощи «постороннего глаза». Подлинный ре­жиссер не ограничивается ролью слу­шателя-оценщика: он вносит свой творческий вклад в осуществление номера. Как это было бы полезно Усачу, который грешит некоторой од­нотонностью интонаций и приемов.

В заключение я должен привет­ствовать Леонида Усача за то, что он имеет смелость выступать в самом редком и самом трудном из сатири­ческих жанров эстрады. У нас очень мало исполнителей комического рас­сказа. И понятно: в этой специально­сти требования к репертуару и к трактовке очень сложны. Не всякому артисту под силу удовлетворить по­добные требования. А вот Усач им удовлетворяет вполне. И это — глав­ное!
 

Журнал Советский цирк. Апрель 1965

оставить комментарий