Ярмарочные балаганы

Центром общего внимания ярма­рочной публики служат балаганы, вполне удовлетворяющие вкусы, о не­обходимости развития которых так много   говорят...

Перед одним из балаганов ошале­лый от водки, которой он «греется», в охрипший от зазывания зрителей к себе в «миниатюрный цирк» — субъ­ект в красном трико засовывает к себе в разинутую пасть голову уда­ва, обвивающего ему шею, и благим матом орет:

— Видите?! Смотрите!

Змея, окоченевшая от холода, еле движется на его плечах.

— Это что! — скептически говорит парень, с ног до головы выпачканный в муке. — Нет, кабы к твоей-то шее наш  Иван  Митрич  присосался, — ты бы узнал, каков он есть, настоящий-то удав...
—  Н-да! — вторит ему товарищ. — Тот поживее ворочается... Тот не ток­мо что свою голову в чужой рот со­вать, — он сам живьем людей глотает.

И, довольные своей аналогией, зри­тели отходят. У другого балагана толпа смотрит, как на подмостках кривляется и ревет какой-то рыжий детина в костюме клоуна.

— И вот чем в городу-то можно кормиться... — со вздохом замечает об­терханный, седой и морщинистый му­жичок в рваном азяме.

Вокруг него смеются «городские», а он с робким любопытством переводит слезящиеся глаза с одного лица на другое и отходит в сторону. Визжат свирепые, расстроенные шарманки и органы, визжат, ревут и болезненно кряхтят еще какие-то якобы музыкальные инструменты; кричат, зазывая публику, балаганщи­ки. В воздухе стоит стон от музыки и шума толпы. Но публика еще не ос­воилась с ярмаркой, держит себя скромно, пьяных незаметно, и около на живую нитку сшитых лавочек с разными товарами пусто.

Зато полно в тех балаганах, где, потворствуя корыстолюбию и алчно­сти  человека,  для  него  расставлены ловкими людьми разные незатейливые ловушки. Устроены какие-то самодеятельные рулетки, быстро пожирающие трудо­вые гроши наивных людей. Устроены полочки с развешенными на них разными копеечными вещами. Около каждой вещи вбит гвоздь и тот, кто, издали бросив железное кольцо, повесит его на гвоздь, — по­лучает кольцо. Важное кольцо: стоит две копейки! При мне брошено было их до трех­сот штук и ни одно не попало в цель. Хозяин этого «предприятия» полу­чил, на худой конец, пять рублей за какой-то час времени, проведенный им в подбирании с земли брошенных публикой колец. Недурной заработок...

Четверг был вообще обилен развле­чениями. На набережной открывалась ярмарка, на Дворянской улице, снова по добровольному соглашению, вза­имно истязались велосипедисты и, на­конец, в Струковском саду — пускали шары и ракеты. Оказалось, что я поторопился пре­кратить увеселения в «Струковке» и преждевременно закрыл его... Ну, я не думаю, что это большая вина с моей стороны. В четверг публика еще раз смотрела бумажные пузыри, фейерверк пиротехника, без всякого стеснения при­числяющего себя к знаменитым книгопечатникам, слушала музыку и еще раз была пронзительно освистана...