Клоуны Рамазан  Абдикеев и Замир Мустафин

В истории цирка можно найти на один клоунский дуэт, построенный на том, что участники его являются по внешности антиподами: толстый и тонкий, большой и маленький, черный и белый.

Но настоящий успех приходил лишь к тем комикам манежа, для которых обыгрыш физических контрастов не становился самоцелью, объектом для злобного вышучивания, что характерно для некоторых зарубежных артистов, а способствовал созданию характеров, более глубокому раскрытию образов, более наглядному обличению тех социальных явлений, бытовых недостатков, которые они высмеивали.

У заслуженных артистов Татарской АССР Р. Абдикеева и 3. Мустафина был большой соблазн строить свои антре и репризы на резком различии внешности, тем более что уже их контраст сам по себе комичен: представительный черноусый Рамазан, самоуверенный, даже немного высокомерный, — и маленький, простоватый, по первому впечатлению, беззащитный Замир.

Но артисты, к счастью, не пошли по этому более легкому пути. Сущность их клоунад не в противопоставлении внешних масок, она раскрывается через внутреннее содержание образов, а если точнее, — через взаимоотношения партнеров. Точнее потому, что специфика ролей, которые они играют на манеже, не постоянна, она от репризы к репризе меняется. Эта «взаимозаменяемость» (отход от традиционных клоунских дуэтов, где партнеры — обычно своеобразные разновидности Рыжего и Белого) помогает избежать назойливости в изображении выбранных ими персонажей, оберегает их от ситуаций, где один становится непременной жертвой другого.

Нельзя при этом не отметить, что способствует такому «разделению труда» и сама тональность сценок, разыгрываемых Абдикеевым и Мустафиным, — это не «серьезные» конфликты, где партнеры любыми цирковыми средствами стремятся допечь друг друга, а, скорее, веселые розыгрыши, в которых коверные поочередно попадают впросак и в конце концов, как правило, уходят с арены друзьями.

Характерна в этом отношении реприза «Шляпа». В ней оба участника поочередно устраивают друг другу мелкие подвохи, их проделки с головными уборами, принадлежащими партнеру, смешны, но отнюдь не зловредны. И хотя «агрессором» является Абдикеев, маленький лукавый Мустафин не дает себя в обиду и в конце концов берет верх, заставляя напарника расплачиваться за свою самоуверенность.

Даже в этой немудрящей цирковой шутке проявляется одно из великолепных качеств дуэта (нечасто встречающееся у клоунов) — умение смешить не только трюками, «корючками», но и паузами. В другой сценке — «Автопортрет» — эта способность проявляется еще ярче. Здесь вообще нет противоборства участников. Действие строится на смешных недоразумениях, на обыгрыше ситуаций. Мустафин и Абдикеев хотят сфотографироваться вместе, но аппарат-автомат все время подводит их. Пока они, сшибая друг друга, бегут на свои места, пружина преждевременно срабатывает и затвор щелкает; в следующий раз они забывают снять с объектива крышку — забавную кухонную плошку; очередная попытка запечатлеть себя на фотокарточке тоже кончается неудачно: автомат жужжит, а щелчка все нет и нет... В последнем эпизоде мимическая пауза дуэта просто превосходна — на лицах клоунов потешная растерянность, недоумение, негодование. Бегут секунды, а артисты продолжают неподвижно сидеть на своих стульях, сосредоточенно уставившись в объектив. И делают это они так уморительно, что улыбки зрителей постепенно переходят в смех и в конце концов зал разражается аплодисментами.

Есть в сценической манере дуэта и другая плодотворная особенность — умение импровизировать. Если внимательно наблюдать за выступлениями Абдикеева и Мустафина, не трудно заметить, что каждый вечер они стремятся привносить в свои репризы новые комические штрихи, не выходящие за рамки сценария находки.

— Конечно, эти экспромты не самоцель, не артистическая шалость, — рассказывает Рамазан Абдикеев, — а своеобразный метод творческого поиска, который зачастую подсказывает нам интуиция. Ведь нередко мы сами не замечаем, что сыграли тот или иной эпизод по-другому, не так, как раньше. Но, конечно, все удачные находки, на которые публика хорошо реагирует, закрепляются в репризах.

Нет надобности подчеркивать, что такие отступления от наигранных ситуаций требуют не только предельного понимания друг друга, точного «чувства партнера», но и высокого мастерства.

Для этих коверных вообще характерна необычайная сценическая гибкость, быстрая приспособляемость к любой программе. Летом прошлого года они участвовали в представлении цирка на ВДНХ. Замир и Рамазан показывали немало реприз, а еще больше оставалось их, как говорили они, в «загашнике». Но когда через две недели мы увидели этих коверных на премьере в цирке на Цветном бульваре, в их репертуаре была уже новая, специально подготовленная сценка, предваряющая один из номеров. В ее финале Абдикеев на мгновение накрывал платком Замира, шептал заклинание — и вместо клоуна там оказывался «слоник». Тот убегал за кулисы, а оттуда выходил на манеж со своей дрессировщицей Татьяной Филатовой настоящий слон. Надо ли говорить, как убедительно работает реприза на номер, как живо воспринимает ее публика!

Выше уже говорилось о том, что роли, которые играют коверные, меняются. Однако характер их персонажей остается неизменным. Кто же они, эти персонажи?

Один — эдакий современный пижон, даже немного фатоватый. Это подчеркивает и костюм: ярко-зеленый пиджак, желтая рубашка с красной бабочкой, оранжевая шляпа. Он напыщен, самодоволен, относится к своему партнеру с некоторым снисходительным высокомерием. Это, конечно, Абдикеев. Немного наивный, простоватый, проказливый паренек — Мустафин. Костюм его небросок, только серые в красный горошек брюки на помочах говорят о том, что и ему не чуждо некоторое щегольство. Он не дает своему партнеру сосредоточивать внимание на собственной персоне, не упускает случая добродушно подтрунивать над его самовлюбленностью. Очень забавно высмеивает он напыщенность напарника в репризе «Штанга». Когда тот с подчеркнутым достоинством раскланивается перед публикой, Мустафин делает вид, что это относится к нему, и с нарочитой важностью кланяется в ответ. Но вот Рамазан подходит к штанге, долго «собирается», нагнетая напряжение, подчеркивая трудность предстоящего трюка. Замир «сопереживает», всем своим видом изображая, как он волнуется за партнера: в конце концов не выдерживает и за миг до того, как Рамазан должен поднять штангу, азартно кричит, пугая того насмерть. И так — трижды. Причем продолжительность паузы, во время которой Абдикеев готовится показать свой «рекордный» номер, все время растет, а артисты находят для нее все новые и новые краски...

Известный французский исследователь цирка Тристан Реми определяет цель клоунады как обличение порока. Если несколько приблизить это утверждение к цирковой практике, то мишенью комиков арены чаще всего является высмеивание недостатков. Если так, то Абдикеев и Мустафин в большинстве своих сценок приближаются к этой цели. Та же «Штанга» — не просто пародия на незадачливого циркового атлета, пытающегося подороже «продать» свой рядовой трюк, а сатира на «показуху» вообще.

Одна из последних работ коверных — «Кактус» (как и некоторые другие, пожалуй, лучшие репризы Абдикеева и Мустафина, она родилась при авторской и режиссерской помощи С. Макарова) — свидетельство их растущей зрелости. Она показывает, что этому клоунскому дуэту уже по силам темы подлинно гражданского звучания, претендующие на философское осмысление отрицательных явлений нашей жизни.

Суть ее в следующем. Коверные появляются из-за кулис и видят стоящий в центре манежа пьедестал. Приняв его за некий атрибут успеха, власти, оба поочередно пытаются им овладеть. Сначала его занимает более прыткий Мустафин, затем, столкнув соперника, на него взбирается Абдикеев и застывает в позе Наполеона со скрещенными на груди руками. Угрожая ему кирпичом, рогаткой, завладевает пьедесталом Замир. В конце концов, вооружившись берданкой — дело доходит даже до этого, — Рамазан берет верх...

Но что это? На манеж выходит униформист и ставит на пьедестал кактус. Оказывается, это не больше чем подставка для цветочного горшка. Коверные разочарованно переглядываются и, обнявшись, уходят. Да, власть, пусть даже и не призрачная, как на этот раз, не стоит того, чтобы из-за нее портить отношения, настоящая дружба дороже всего — к такому выводу подводит зрителя эта лаконичная, емкая и выразительная сценка.
Рамазан Абдикеев и Замир Мустафин разнятся в жизни не только внешностью, не только характерами, возрастом, происхождением (Замир на десять лет старше, родился в деревне, а Рамазан — в городе), но и жизненным путем. К тому времени, когда они наконец нашли Друг друга, один, Мустафин, успел уже после железнодорожного техникума окончить ГУЦЭИ, поработать как музыкальный эксцентрик в трио вместе с П. Толдоновым и В. Довганем (побывать с Московским мюзик-холлом в Париже); другой начал работать униформистом в Астраханском цирке, окончил затем ГУЦЭИ в качестве соло-клоуна-акробата, затем образовал клоунский дуэт с Анатолием Ширманом и перед встречей с Мустафиным несколько лет выступал в номере гимнастов на турнике.

Репертуар Абдикеева и Мустафина, внешняя манера подачи реприз обычно лишены явно выраженного национального колорита, однако взращены на самобытной народной почве. Поэтому в дни празднования 60-летия республики их пригласили коверными в юбилейную программу татарского цирка. И клоуны сразу же органично вписались в нее. Забавные персонажи — добрый молодец (Рамазан) и шумбай, лукавый, всесильный старичок (Замир), непременные участники традиционного сабантуя, пользовались шумным успехом у зрителей.

Несмотря на такую пестроту артистических биографий, они буквально с первых же шагов совместной творческой деятельности притерлись друг к Другу, обрели удивительную слитность, единство клоунской манеры.

Нам довелось присутствовать на премьере представления «Смелые люди и добрые звери» в старом московском цирке. Нет нужды говорить, как волновались Абдикеев и Мустафин перед дебютом. А тут еще они чувствовали к себе недоверие, зная, что их пригласили «условно» и в случае неудачи через две недели должны заменить. Рамазан перед началом представления был необычно бледен, а Замир, наоборот, пылал помидорным цветом — у него был флюс с высокой температурой.

Но на манеже нервы их не подвели. Работали они на редкость уверенно, с подъемом, в погоне за зрительской реакцией не «пережимали», точно вписывались в паузы между номерами. Даже скептики, не верившие в них, вынуждены были признать, что коверные успешно справились со своей задачей и соответствуют высокому уровню программы.

Но когда мы зашли в гардеробную, они не были настроены принимать поздравления, а, наоборот, наперебой принялись перечислять свои недостатки, недоработки. И это отнюдь не было показной скромностью, «игрой на публику». Когда через некоторое время мы вновь посмотрели программу, то убедились, что коверные успели кое-что изменить в репризах, еще органичнее привязали их к номерам.

Неуспокоенность, взыскательность к себе — залог того, что этот интересный, своеобразный комический дуэт будет и дальше совершенствоваться, порадует нас новыми гранями своего творчества, будет и в дальнейшем достойно представлять цирковое искусство Татарии на манежах страны.

ВИК. МАРЬЯНОВСКИЙ
Е. ШУБИНА

оставить комментарий