Продолжаем разговор о пародии

Ничто в мире не происходит без причины, а в нашем эстрадном мире — тем более. И, видимо, то буйное цветение пародийного жанра, которое мы все наблюдаем в последнее время, тоже не случайно.

Пародию еще древние греки знали. И любили, видимо, потому что иначе не дожила бы она до наших дней. Не гнушались пародии, не обходили ее вниманием и великие писатели. И Дон Кихот Сервантеса, как известно, писался как пародия на рыцарский роман и знаменитые первые строки Евгения Онегина «Мой дядя самых честных правил» у современников А. С. Пушкина вызывали улыбку, ибо были парафразом, пародийной переделкой известной в те годы басни, начинавшейся словами: «Осел был самых честных правил».

Давно известна пародия и на эстраде. В архиве заслуженного артиста РСФСР П. Л. Муравского можно обнаружить цитаты, которым позавидовал бы любой из современных любителей спародировать чужую строчку, например, четверостишие Розалии Пух, звучащее так:

«Я люблю не любя, погублю не губя,
Позабудь все упреки и сплетни.
Я рожу для тебя при тебе от тебя
Сорок тысяч сорокалетних!»

В другом фельетоне мы находим строфу Никодима Нездешнего:

«Приходи ко мне в мой садик на
скамейку,
С глаз сотри своей стыдливости
слезу.
Я тебя мою колдунью — чародейку
Закусаю, забодаю, загрызу...»

Есть среди сценок, игранных на эстраде Петром Лукичом, и пародия на кинорежиссера (это 30-е годы!). В этой сценке партнерша Муравского пробует петь классический текст «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны...», а «режиссер» ее «правит»: «...выплывают расписные буржуазные челны!» — «осовременивает» он текст, далее предлагая такие строки:

«Впереди товарищ Разин с буржуазною
княжной,
Он со свадьбы возвратился не веселый,
не хмельной...
Незачем компрометировать ответственного работника...»

Таким образом, — и это естественно — пародия не есть находка и открытие В. Винокура или передачи «Вокруг смеха», пародия существовала всегда, а вот почему она стала такой популярной в последнее время, интересно попробовать разобраться.

Вообще, как правило, оживление или выдвижение на переднюю линию того или иного жанра, будь то куплет, монолог в образе или публицистический фельетон, связано с появлением в этом именно жанре талантливого представителя, очевидного лидера. И, как правило, это в первую очередь — автор. Часто автор — исполнитель. Просто исполнителя, открывателя нового, мне трудно себе представить, исполнитель всегда все-таки опирается на какую-то изначально необходимую авторскую работу. В публицистике это, как известно, был Смирнов — Сокольский. С Булатом Окуджавой возродился городской романс, после него пошли все наши барды и менестрели, и уже потом появился. В. Высоцкий со своими своеобразными и трудно-повторимыми сюжетными музыкальными монологами. С М. Жванецким получил популярность монолог «от образа». В этот «прорыв» за Михаилом Михайловичем ринулись еще десятки других весьма одаренных авторов и благополучно следуют этой дорогой и по сей день, скажем по-честному, до лидера все-таки не доставая и его почти ни в чем не обходя.

Что касается жанра пародии, то его нынешнее «восхождение» связано в первую очередь, конечно, с шумным успехом на телеэкране поэта А, Иванова. Александр Александрович пародии, говорят, начал писать много лет назад, но никто, и он сам в том числе, особого значения этому факту не придавал. Кто мог догадываться еще лет пять назад, что относительное обилие плохих стихов так волнует миллионы и миллионы людей всех пятнадцати наших республик? Успех был лавинообразным. Сравнение это тем более справедливо, что в горах действительно бывает, когда одно громко сказанное слово срывает снежную лавину с многокилометрового склона, правда, для этого склон должен «созреть». Он должен быть перегружен, готов к срыву, и тогда достаточно,бывает одного слова. И вот создается такое впечатление, что наши многомиллионные зрительские массы как бы действительно были готовы воспринять этот жанр в восторгом и воодушевлением, с благодарным хохотом и долго не смолкающими аплодисментами, они «дозрели». А может быть, были другими жанрами основательно перегружены?

В чем же тут дело? Определенный процент успеха пародии, как жанра, связан, мне кажется, с тем, что пародия по сравнению с другими речевыми жанрами очень ярка, все в ней выпукло, все заметно, удобно для быстрого восприятия. А мы сейчас, чего греха таить, бываем усталы и ленивы, мы вечером не хотим думать, не желаем додумывать, понимать полунамеки, активно участвовать в том, что происходит на сцене. Именно с этим обстоятельством, мне кажется, связан успех такого, что ли, «под-жанра», как «нарочно не придумаешь». Выходит сейчас человек и шпарит подряд смешные несуразицы, объявления, мол,— «продается кровать с матросом» или «в связи с ремонтом парикмахерской укладка женщин будет производиться в мужском зале». Усвоение такого рода духовной пищи не требует усилий. Ее, как глюкозу, можно вкалывать в соответствующее место, и все будет в порядке, головной мозг тут ни при чем, вполне достаточно спинного. Реально представляемые нам сегодня на эстраде пародии очень часто грешат именно этим. Но главное, мне кажется, в другом. Пародия — жанр, если можно так выразиться, «уничтожительный». Если в публицистике, даже самой острой, даже говорящей о вещах и важных, и сложных, и трудных, всегда существует как бы «свет в конце тоннеля», всегда есть выход, разрешение, призыв к действию, то пародия, как правило, этого не содержит. Она высмеивает. «Убивает смехом», и все тут. В частности, поэтому мне очень понравилась финальная песенка театрализованного представления «Парада пародистов», в которой после всего того, что было на сцене, вдруг всерьез прозвучала гражданская нота, появилась озабоченность, позиция, честность, а не просто хихиканье на ту или иную тему. К сожалению, часто насмешка, содержащаяся в любой пародии (так и тянет написать «над-смешка»), потому и воспринимается с таким восторгом, что позволяет смеющимся и высмеивающим встать на голову выше того, над чем или над кем они смеются. Да, смех обладает и таким свойством — возвышать смеющегося над осмеиваемым. Но в реальности своей всегда ли это справедливо? Всегда ли уж так правомочно?

Когда в далеком сибирском поселке, включив телевизор и слушая А. Иванова, люди смеются над поэтом, которого до той поры и знать не знали, стихов которого не читали, и вообще о литературном процессе имеют исключительно общие представления, я не думаю, что этот смех кому-то много дает. Кроме, возможно, самого А. Иванова. Это смех на грани издевательства. Это «игра в одни ворота», автор не может ответить, такой формы у нас на телевидении нет. И смысла большого в этом литературном саморазоблачении тоже не просматривается. У нас есть масса областей, где брака гораздо больше, чем в стихах, и об этом тоже, видимо, следовало бы поговорить публично и с дозой остроумия. Более того, когда я вижу этаких хорошо, в охотку «расхристанных» мальчиков из какого-нибудь вокально-инструментального ансамбля, пародирующих, к восторгу зала, какую-нибудь, как они все любят объявлять, оперу или мюзикл, то я сомневаюсь в том, чтобы цель их была в том, чтобы оперы или мюзиклы стали лучше. Спекуляция это в чистом виде, вот это что. Не стоит за этой пародией ничего, кроме желания сорвать аплодисменты — у артистов, а у зрителей — возможности посмеяться, хотя часто они и сами не знают, над чем. Но так ли уж у нас много времени в жизни, чтобы мы его тратили столь бессмысленно? Так ли уж все благополучно вокруг нас, что, кроме оперы, нет других объектов для насмешки? Ой ли!

И вот тут мы подходим, как мне кажется, к самому главному. Искусство — вообще зеркало жизни, а искусство эстрады при его прямом контакте со зрителями, с людьми, при его мобильности, его быстродействии — в особенности честное зеркало. И в этом зеркале правдиво отражается характер переживаемого нами момента нашей истории, основные эмоции, правящие нами. Ну скажите, вы можете себе представить, чтобы песня «Маэстро» или «Миллион — миллион — миллион алых роз» появилась во время войны или чтобы кто-нибудь в те годы вместо «Землянки» или песни «Темная ночь» запел «носики-курносики сопят»?

А вы можете вообразить, чтобы в 1919 году перед солдатами и матросами или пусть позже, перед строителями Волховстроя или Магнитки, вышла певица и запела «Я устала, Алла устала» или что-нибудь тому подобное? Скандал вышел бы. Идет мирное время. Мы строим интенсивно не только БАМ и КамАЗ, но и кооперативы и личные гаражи. И ничего не было бы удивительного, наверное, в том, если бы парнишка, выпустивший джина из бутылки, попросил у этого джина джинсы, мы живем в мире вещей, и это отражается в зеркале сцены, неизбежно отражается. Так вот, мне кажется, что к пародии сегодня многих привлекает именно ирония, которая в ней содержится. Хотелось бы думать, что эта ирония и доза осуждения, которая в ней непременно содержится, станет для большинства не конечным итогом тех или иных жизненных впечатлений, а отправной точкой движения к лучшему в нашей жизни, к борьбе за него.

А пока число пародистов всюду растет. Их уже вполне хватает для смотров и парадов. Уже в Ленинграде вырос свой, «маленький» А. Иванов — это А. Матюшкин-Герке. Если так дело дальше пойдет, число пародистов скоро превысит число пародируемых, может быть, появятся самоучители для пародистов, желающих освоить этот жанр, вроде как игру на баяне, без отрыва от производства, может быть, в помощь пародистам появятся специальные сборники наиболее часто пародируемых авторов, может быть, имеет смысл даже установить соревнование между авторами, кому чаще из них удастся быть спародированным и лучшим будет тот, кто пишет хуже всех...

Успех разного рода пародий обнаруживает еще одну черту нашей эстрады, — рядом с пародиями мало ярких произведений других речевых жанров. Крайне не хватает произведений, которые будили бы в нас общие эмоции позитивного толка. И дело тут в необходимости расширения традиционной тематики наших сатирических произведений. В стотысячный раз пусть даже остроумнейшее упоминание об отдельных работниках нашей торговли, или гостиничных трестов, или тому подобного уже ровным счетом ни на кого не действует! Это топтание на месте. И продолжаться долго оно не может.

Пройдет мода. Сдвинется чаша весов общественного восприятия. Пародия займет свое, подобающее ей место среди других жанров. А на первое место выдвинется какой-то другой жанр, и выдвинет его туда какой-то, наверное, новый лидер, новый автор, может быть, даже и автор-исполнитель. Кто он? Как знать! Приглядимся, коллеги, друг к другу. Прислушаемся к жизни. Не стучится ли это новое уже у наших дверей? Помочь ему — наша задача. И отшумит пародия так же, как отшумел в свое время куплет. И явится что-то другое. Что, может быть, удивит нас. Доставит удовольствие. И, будем надеяться, соединит вместе в желании сделать нашу жизнь лучше!

И. ВИНОГРАДСКИЙ

оставить комментарий